Первым порывом Лизы было позвонить ей, но это желание быстро исчезло, как только она взяла в руки трубку.

Нет, наверное, лучше поехать к ней. Оставаться одной в этой квартире было жутко, и только сейчас Лиза по-настоящему заметила, что на дворе уже давно ночь.

Кредитной карточки, которую выдал ей Морган, вполне должно было хватить на мелкие нужды. Трубку мобильного телефона, номер которого записал лейтенант, она сунула в сумочку, потом взяла еще и початую пачку сигарет со стола, огляделась, но смотреть-то, собственно, было не на что.

С тяжелым сердцем Лиза вышла из квартиры, оставив гореть свет во всех комнатах. Почему-то ей было страшно ходить и выключать его. Наверное, так на нее подействовала смерть, поселившаяся в этих стенах.

Спустившись вниз, она поймала такси и назвала адрес.

Водитель молча кивнул, указав взглядом на прорезь для кредитной карточки в спинке его сиденья. Лиза послушно вставила туда маленький пластиковый прямоугольник, водитель взглянул на табло бортового компьютера, удовлетворенно кивнул, и флаер, резко набирая ускорение, рванулся вверх из ущелья улицы в свободное пространство над городом.

Адрес, который указала Лиза, был знаком ей с самого детства. Откинувшись на мягкую спинку пассажирского сиденья, она рассеянно смотрела вниз, на проплывающие под брюхом машины ярко освещенные городские кварталы.

Минут через десять к ней понемногу начало возвращаться некоторое душевное равновесие. На миг ей показалось, что в любом случае все должно разрешиться так или иначе.

Мысль о Сергее по-прежнему ранила сердце, но Лиза твердо пообещала себе, что обязательно разберется и уж тогда сможет понять степень своей вины перед ним. Слова лейтенанта Моргана о ее преступном бездействии оставались в душе, как заноза, которую нужно, обязательно нужно вытащить. О своих взаимоотношениях с мужем она сейчас старалась не думать: что толку перебирать в памяти не имеющие объяснения факты, когда голова пуста, а глаза опухли от слез?

Лиза очень надеялась, что разговор с мамой многое расставит на свои места. Просто она больше не будет лгать и задавать наводящие вопросы, а прямо так и скажет: мама, что за наваждение случилось со мной, как я попала в эти странные тенета и кто расставил их для меня?

Подсознательно Лиза была уверена, что мать расскажет ей все, что знает, ведь честный вопрос всегда требует честного ответа, тем более они не чужие друг другу.

Успокоив себя такими мыслями, она продолжала смотреть в окно, пока флаер не начал плавно снижаться над северной окраиной города. Лиза поняла, что это север по заметному голографическому знаку, который висел в воздухе над условной развязкой воздушных трасс, но, взглянув вниз, совершенно не узнала панорамы окрестностей.

– Эй, а почему мы летим сюда? – изумленно спросила она.

Водитель полуобернулся, вопросительно взглянув в зеркало заднего вида, чтобы увидеть лицо пассажирки.

– Вы назвали Спринг-Роуз, 125, верно? – спросил он, покосившись на миниатюрный дисплей компьютера.

– Да, – ответила Лиза.

– Ну так это почти под нами, – ответил он. – Или вы перепутали адрес?

– Нет… – растерянно произнесла Лиза, опять посмотрев вниз на панораму укрупняющихся зданий.

– Ну так что, мне снижаться или нет? – уже раздраженно переспросил водитель.

– Да, да, извините. Конечно, снижайтесь. Спринг-Роуз, 125, – на всякий случай еще раз уточнила она.

Через минуту флаер плавно опустился на плоскую крышу многоэтажного жилого дома.

Отпустив такси, Лиза осталась совершенно одна на пустой плоской крыше, которую заливал яркий свет установленных по периметру прожекторов. Вся площадь крыши была разделена на квадраты для парковки с жирными номерами, нанесенными белой флюоресцирующей краской, но лишь на некоторых местах стояли редкие машины, в основном старых, дешевых моделей.

Она вообще перестала что-либо понимать. На углу крыши действительно неподвижно висел в воздухе лазерный росчерк:

«Спринг-Роуз, 125».

Она не помнила этого места. Их дом был маленьким, всего в двенадцать этажей, и стоял он на самой окраине города, а сейчас здания тянулись еще на добрых пять-шесть километров, постепенно сбегая к окружающим город лесопосадкам циклопическими уступами своих крыш.

Отыскав глазами ближайший подъездный спуск, Лиза решительно направилась к нему.

Внутри дом оказался таким же неузнаваемым, как снаружи. Вместо опрятных, памятных ей подъездов, она вдруг обнаружила обшарпанную лестницу, на которой свет горел через этаж, а все стены были размалеваны чьими-то потугами на изобразительное искусство в стиле самого отвратительного андеграунда.

Восемьсот шестнадцатая квартира оказалась затерянной где-то посередине этого дурно пахнущего колодца с изукрашенными стенами.

С трудом попав на нужный этаж, Лиза с облегчением обнаружила, что тут по крайней мере горит свет. Остановившись напротив обычной, ничем не памятной, совершенно безликой и неузнаваемой двери, Лиза поняла, что ее опять трясет крупная нервная дрожь.

На долгий требовательный звонок никто не ответил.

Она позвонила еще и еще раз, прислушиваясь к переливчатым трелям сигнала и гулкой тишине за плотно запертой дверью, которая пугала ее своей гробовой невозмутимостью.

Трясущимися руками она достала из сумочку трубку мобильного телефона, набрала номер.

В квартире, прямо за дверью, прозвучала отчетливая, мелодичная трель коммуникационного устройства. Ответ пришел сразу же, после первого гудка вызова.

– Да? – Это был голос матери.

– Мама? – Лиза уже не дрожала – ее внезапно охватил жар.

– Лиза, это ты? – Из-за двери при этом не доносилось ни звука, там, после сигнала коммуникатора опять наступила гробовая тишина. – Лиза, что случилось? Я беспокоюсь о тебе! Где ты?

Она не ответила, захлопнув панель.

Сердце бешено молотило в груди.

Минуту простояв в страшном потустороннем оцепенении, она опять набрала номер.

За тонкой пластиковой дверью опять отчетливо прозвучала трель, синхронно с гудком в ее трубке.

– Лиза, это ты? – Голос матери, такой знакомый, щемящий, родной, бился в крохотном динамике, заставляя ее тело покрываться под одеждой липким потом.

Слушать его дальше не было сил.

Она опять захлопнула панель, бессильно прислонилась к выступу обшарпанной стены.

Первой ее мыслью было острое сожаление, граничащее с абсурдным в данной ситуации чувством вины.

Почему я за эти месяцы ни разу не навестила ее?

Тонкая пластиковая дверь многоквартирного дома…

Лиза стояла перед ней, мысленно уже перебрав в уме все самые худшие варианты и понимая, что ни на йоту при этом не приблизилась к истине.

Отчаяние, страх и неопределенность буквально рвали на части ее душу.

Она должна попасть внутрь.

Оглядевшись по сторонам, Лиза увидела все тот же пустой коридор этажа с обшарпанными, разрисованными стенами и бурыми высохшими пятнами на полу.

Вокруг стояла звонкая тишина, лишь вдалеке, из-за двери одной квартиры то и дело доносились чьи-то злые, истеричные выкрики.

Три часа ночи… – вспомнила она цифры, которые автоматически высвечивались в индикационном окошке мобильного телефона.

А что мне теперь терять?

Машинально закусив губу, она попыталась вспомнить, как это делали разные супермены в видеофильмах. Сцепив руки в замок, она повернулась к двери боком и вдруг, собравшись с духом, рванулась вперед, больно врезавшись плечом в район замка.

Саднящая, тупая боль заставила мгновенно онеметь ушибленные мышцы, дверь жалобно затрещала, но выдержала. В голове от встряхнувшего тело удара застыл иссушающий звон. Наверное, со стороны она выглядела в этот момент под стать окружающей обстановке: бледная как смерть, растрепанная, с ушибленным плечом, бросающаяся на запертую дверь, – ни дать ни взять обкурилась девочка на вечеринке…

Тяжело дыша, морщась от боли, Лиза прислушалась.