Литмир - Электронная Библиотека

Парень еще больше смутился, попятился от стола, закомандовал:

– Ленька, подключай аппаратуру!.. Димка, брось свой дурацкий барабан!.. Васек, провода тащи, ну?..

– Интересно, сколько они получают за вечер? – задумчиво протянула Женя.

– Сейчас узнаю, – с готовностью откликнулся Миша.

Женя не успела его остановить. Бобров отправился к бармену. Вернулся с новыми порциями пива. Сказал удивленно:

– Представляешь… Они получают двадцать пять долларов!

– Сотню на группу? – уточнила Женя.

– В том-то и дело, что двадцать пять – на всех. А чаевых тут не дождешься. Публика в основном – студенты…

Женя покачала головой. Да, в жизни мальцов назревают серьезные перемены. Повезло «Пополамам», что могущественный «Глобус» взялся за их раскрутку.

…Начался концерт.

Барабанщик отбил ритм, и… С первой же песни «Пополамы» захватили бар своей игрой. Примолкли девчонки. Подошедшие посетители отставили пивные кружки и воззрились на сцену.

Женя с Мишей едва притронулись к картошке с грибами. Оба не отрываясь смотрели на «Пополамов». Женя физически ощущала токи драйва, создаваемого группой. С первых аккордов стало понятно, что «Пополамы» – хорошо слаженный, сыгранный и много репетировавший коллектив. Женя смотрела на них всех вместе и на каждого по отдельности. Гитарист лелеял, холил, нежил свою гитару. Баянист привносил в стандартный электрогитарный звук тягучие деревенские напевы. А ударник колдовал над своей установкой, строго удерживая ритм… Парни очевидно играли в охотку.

Но с «Пополамами» был еще Леха. Он не просто очень хорошо пел. Он создавал стиль, настроение, ритм. Непривычный, очень сексуальный тембр голоса, странная, эротичная мелодика, забавная образность слов…

Стоя на сцене, Леша, кажется, забывал о том, что он, по сути, – неловкий и часто смущающийся подросток. Сейчас Леша был артистом, он шутил, задирал посетителей бара, свободно двигался и… посвятил две песни подряд очаровательной Жене Марченко (к яростному неодобрению своих поклонниц и наигранному неудовольствию Миши).

Женя не удержалась, показала ему большой палец. Ну и ну, малец дает! Ее одобрение, кажется, послужило сигналом. Группа заиграла еще вдохновенней.

«Парни еще не нашли свой жанр, – поняла Женя. – Бросает их то в рэп, то в рок, то в блатной шансон. Все – очень сыро. И не отработано. Но их музыка, их исполнение – талантливы. «Пополамы» понравятся взрослым мужчинам и женщинам, под их песни станут отплясывать на дискотеках всей страны. И главное, группа покорит миллионы девчонок – таких же молодых, как те, что за соседним столиком. Смотри-ка, они визжат! Даже, кажется, – плачут! И не стесняются ни визга своего, ни слез».

В перерыве между песнями Миша склонился к ней и прошептал:

– Похоже, мы их больше здесь не увидим…

Женя не стала спрашивать, почему. И без того ясно. Такой талантливой группе нечего делать в крохотном баре «Я и Оно».

Женя внезапно почувствовала прилив радости: «Я! Я буду у истоков их славы! И когда они станут знаменитыми и богатыми, я стану всем говорить, что знала их юнцами! А они – может быть, они тоже меня запомнят. И мою поддержку – тоже…»

…Концерт закончился. «Пополамы» устало собирали аппаратуру. Посетители, что подтянулись во время выступления, наперебой зазывали музыкантов выпить. Заведенные поклонницы на весь бар кричали: «Еще! Мы вас любим!..» Но группа ни с кем не общалась. Видно было: мальчишки – внутри своей музыки, им тяжело дается переход из артистов в обычные люди.

Бобров взглянул на Женю, кажется, понял по лицу ее желание и решительно встал. Шепнул что-то бармену. А потом подошел к «Пополамам». Те закивали и поволокли к столику Жени тяжеленные пеньки-табуретки.

Бобров сгладил первые минуты знакомства анекдотами. С «Пополамов» постепенно спадала «концертная отстраненность», пацаны на глазах превращались в обычных первокурсников – в меру наивных, в меру циничных.

Женя взяла инициативу на себя. Теперь она играет первую скрипку. И уж постарается, чтобы ее партия под названием шикарный пресс-релиз прозвучала на уровне.

* * *

– Мне это нравится, – задумчиво проговорил Бритвин. Он прочитал пресс-релиз и теперь просматривал его второй раз. Над одним абзацем – покивал, над другим – улыбнулся.

– Ты будто двадцать лет с ними знакома… – протянул он.

– Двадцать лет назад их еще на свете не было, – улыбнулась Женя.

– Можно подумать, тебя тогда на свете много было, – поддел ее Бритвин. Он уже знал, что двадцатипятилетняя Женя Марченко стесняется своего возраста и по мере сил старается выглядеть старше.

– А эти их монологи? Сама их придумала? – Дмитрий заглянул в ее текст, зачитал:

«У Ремарка в „Трех товарищах“ есть персонаж, который называет себя „последним романтиком“. Но на самом деле последние романтики – это мы. Мы до сих пор верим в то, что жизнь – это сказка со счастливым концом. И мечтаем о настоящей любви, о крепкой дружбе, о подлинном успехе…»

Женя призналась:

– Кое-что они мне сами рассказали. Ну, а чего-то – додумала…

Бритвин поднялся. Взглянул на часы. И торжественно объявил:

– Госпожа Марченко! Вам представляется уникальная возможность сходить пообедать! А я посижу, чуток твой текст подправлю. Привнесу в него мужское начало. Делов на полчаса… Потом пойду с ним к Дубову.

В столовой Женя встретила бухгалтера Федора Степановича, грустившего над двумя морковными салатами и тарелкой скучного супа без мяса. Увидев Женю, он просиял, зазвал ее за свой столик. Поначалу Евгения держалась с ним осторожно – помнила слегка двусмысленные комплименты и приглашения в рестораны. Но вскоре расслабилась – сегодня бухгалтер вел себя безупречно. Расспрашивал Женю про университет, «Ясперс и бразерс». Сам рассказывал про двухлетнюю внучку – «редкую разбойницу».

Кушал Федор Степанович обстоятельно, осторожно. Подле его тарелок ровным рядком лежали бумажник из недешевой кожи, очешник и дискетница. Временами, задавая вопрос, главбух рассеянно менял предметы местами, всякий раз тщательно выравнивая их.

Они прообедали больше часа и вместе поднялись в офис. Федор Степанович ласково потрепал ее по плечу, заслужил неодобрительный взгляд секретарши Юли и отправился в свой кабинет. А Женя пошла к Бритвину.

Тот сидел за компьютером и бездумно смотрел на рыбок – «скринсэйверов», заполонивших экран.

– Дима… – негромко позвала она.

Он обернулся к ней. И тут же опустил глаза.

– Что, Дима?.. – тревожно выдохнула Женя.

– Дубову пресс-релиз не понравился, – сказал, как отрубил, Бритвин.

Женя побледнела. А Дмитрий твердо добавил:

– Я считаю, что Дубов не прав… – Он понизил голос и договорил: – Но ты же знаешь, что с ним спорить бесполезно…

– А что именно ему не понравилось? – потерянно спросила Женя.

– Все, – вздохнул Дмитрий. – Стиль. Интонация. Подача материала. Сказал, что ты не в теме. Что с работой не справилась.

У Жени защипало в носу. Не хватало только разреветься.

– И что теперь? – тихо спросила она.

– Ничего.

– Дима, – робко спросила Женя, – а тебе-то мой пресс-релиз правда понравился?

– Да! Да! Да! – внезапно распсиховался Бритвин. – Понравился. Что ты еще хочешь услышать?!

Женя взглянула на него. Поняла, что Дима не играет в злость. По-настоящему рассержен. И – не ею. Нужно оставить его в покое.

Женя тихонько вернулась в свой закуток и остаток дня просидела там. Тряслась, чтобы Дубов не вызвал ее на ковер.

Она умела признавать поражения. Но сегодня Женя никак не могла в него поверить. Пресс-релиз у нее получился неплохим. И Бритвину понравился… Так какого ж рожна?!

Под конец рабочего дня она позвонила Мише Боброву. Он, видно, понял по расстроенному голосу, что ей плохо, и, даже не дослушав ее, сказал:

– Я подъеду. К тебе. К шести.

– Жду, – Женя с радостью подчинилась его уверенному и твердому голосу.

16
{"b":"33692","o":1}