У нас было о чем поговорить, пока я описывал круги в поисках добычи. Нужно было добыть еды, ведь я не ел два дня, а Дуари в качестве рабыни Бунд досталось только несколько жалких объедков. Дуари не отрываясь смотрела на меня и все время притрагивалась ко мне, чтобы убедиться, что я жив, до такой степени она была убеждена, что самар убили меня.

— Я бы не прожила долго, Карсон, если бы ты не забрал меня, — сказала она. — Считая тебя мертвым, я не хотела жить, уж во всяком случае, не в рабстве. Я только ждала возможности покончить с собой.

Я выследил стадо похожих на антилоп животных и убил добычу примерно так же, как и накануне. Но на сей раз Дуари бдительно следила за тем, что происходит вокруг, пока я разделывал тушу. Затем мы отправились на остров, где я останавливался с Льюлой, когда превращал себя в брюнета. На этот раз я совершил обратную процедуру, но не раньше, чем мы приготовили и съели изряднейшее количество жареного мяса. Мы снова были счастливы. Наши недавние неприятности уже казались далекими, так быстро человеческий дух восстанавливается от потрясений и прогоняет черное отчаяние в чистилище забвения.

Дуари была очень обеспокоена моими ранами и настояла на том, что сама промоет их. Разумеется, единственная опасность заключалась в занесении инфекции, а у нас не было никаких средств продезинфицировать их. Естественно, здесь было куда меньше опасности, чем на Земле, где перенаселение и развитие транспортных средств широко распространили зловредные бактерии и увеличили их число. Сыворотка долгожительства, которую ввел мне Данус вскоре после моего прибытия на Амтор, тоже давала мне значительный иммунитет. В общем, я не особенно беспокоился, но Дуари вела себя со мной, как молодая наседка с первым в своей жизни цыпленком. Дуари наконец поддалась естественным побуждениям и, признав, что любит меня, стала окружать объект своих чувств преданностью и заботой, которые поднимают любовь до самых чистых небесных высот.

Мы оба падали от усталости после всего пережитого, так что решили остаться на острове по крайней мере до следующего дня. Здесь не было ни людей, ни опасных зверей, и впервые за несколько месяцев мы могли совершенно расслабиться, не думая о грозящих нам опасностях. Это были самые великолепные двадцать четыре часа в моей жизни.

На следующий день мы с сожалением покинули наш островок и полетели на юг, вдоль долины Реки Смерти — к океану, куда, как мы знали, река должна была впадать. Но что это был за океан? Что лежало за ним? Куда нам отправиться во всем это обширном мире?

— Быть может, нам удастся найти где нибудь другой подходящий островок, — предложила Дуари, — и жить там всегда, вдвоем, только ты и я…

У меня не хватило духу сказать ей, что через несколько месяцев мы, вероятно, будем готовы зарезать друг друга.

Я был в затруднении. Мы не могли вернуться в Вепайю. Теперь я знал наверняка, что Дуари скорее умрет, чем расстанется со мной. Не было также сомнений в том, что Минтеп, ее отец, тотчас прикажет меня казнить, как только я попаду к нему в руки. Единственной причиной, по которой я собирался доставить Дуари обратно в Вепайю, было мое искренне убеждение, что, вне зависимости от того, что станется со мной, она будет счастливее в Вепайе. И уж конечно, там она будет в большей безопасности, чем скитаясь по этому дикому миру вместе с человеком, не имеющим родины. Но теперь я знал, что она не согласится со мной.

— Как-нибудь разберемся, — сказал я. — Если где-то на Амтор есть место, где нас ждут мир и безопасность, мы найдем его.

— У нас в запасе пятьдесят лет, прежде чем энотар начнет разваливаться на части, — сказала Дуари со смехом.

Мы пролетели не так уж много, и я увидел впереди что-то похожее на большое водное пространство. Это действительно оказался океан. Наконец мы до него добрались.

— Летим туда и поищем наш островок, — сказала Дуари.

— Сначала лучше запасемся водой и провизией, — предложил я.

Я завернул остатки мяса в большие восковые листья кустарника, растущего на маленьком островке, так что они не должны были испортиться еще несколько дней. Но, разумеется, мы не собирались есть его сырым, а поскольку мы не могли готовить его в полете, то ничего не оставалось делать, кроме как приземлиться и приготовить его на земле. Я хотел еще собрать орехов, фруктов и корнеплодов, которые повсеместно растут на Амтор и в высшей степени питательны и съедобны даже в сыром виде.

Я нашел открытую ровную местность, которая простиралась на несколько миль за Рекой Смерти. Она была с одной стороны ограничена лесом, и по ней протекала небольшая речка, берущая начало в горах на востоке и впадающая в большую реку. Я приземлился рядом с лесом в надежде найти там именно такие орехи и фрукты, как я хотел, и мои надежды не были обмануты. Насобирав их, я загрузил дров на заднее сиденье кабины и отъехал к речке. Здесь мы были на открытом месте, где окружающая местность просматривалась во всех направлениях и, следовательно, нам не грозила опасность быть застигнутыми врасплох зверями или людьми.

Я развел костер и приготовил мясо, пока Дуари наблюдала за окрестностями. Я, кроме того, наполнил водой резервуар, предназначенный для этой цели. Теперь у нас было достаточно води и пищи на несколько дней. Ведомые духом исследования, мы поднялись в воздух. Мы пролетели над огромной дельтой Реки Смерти, реки, которая может соперничать с Амазонкой, и взяли курс в море.

Дуари с самого начала живо интересовалась кораблем. Я уже объяснил ей назначение приборов управления, и как ими манипулировать, но она еще не летала на энотаре самостоятельно. Теперь я позволил ей попрактиковаться, так как ей следовало научиться управлять энотаром на случай, если мы будем находиться в воздухе в течение длительных промежутков времени, что вполне могло случиться — ведь мы начинали трансокеанский перелет. Мне, пожалуй, придется время от времени спать, а это невозможно будет делать в воздухе, если Дуари не научится управлять кораблем.

Лететь на энотаре при благоприятных погодных условиях проще, чем ходить пешком. Понадобилось лишь несколько минут, чтобы Дуари обрела уверенность в себе и научилась чувствовать корабль. Я знал, что практика даст ей ловкость, и дал ей управлять кораблем на такой высоте, чтобы я легко успел прийти на помощь в случае чего.

Мы летели всю ночь, и треть этого времени кораблем управляла Дуари. Когда настало утро, я увидел землю. На восток и на запад, насколько хватало глаз, стволы гигантских деревьев вздымались на тысячи футов и исчезали во внутреннем облачном слое, который вечно лежит над всей поверхностью Амтор и вместе с внешним слоем облаков защищает планету от сильнейшего солнечного жара, который иначе бы испепелил ее поверхность и превратил в запекшуюся корку.

— Знакомый вид, — сказал я Дуари, когда та проснулась.

— Что ты имеешь в виду?

— Я Думаю, что это Вепайя. Мы пролетим над береговой линией и, если я прав, мы увидим естественную гавань, где «Софал» и «Совонг» бросили якорь в тот день, когда тебя похитили, а меня и Камлота взяли в плен кланган. Я уверен, что узнаю ее.

Дуари ничего не сказала. Она хранила молчание долгое время, пока мы летели над береговой линией. Наконец я увидел гавань.

— Вот она, — сказал я. — Это Вепайя, Дуари.

— Вепайя, — выдохнула она.

— Мы нашли ее, Дуари. Ты хочешь остаться здесь?

Она покачала головой.

— Без тебя — нет.

Я наклонился к ней и поцеловал ее.

— Тогда куда? — спросил я.

— Ах, просто продолжай полет. Одно направление ничем не хуже другого.

Корабль все это время держал курс примерно два румба к северу от запада, так что я просто продолжал сохранять тот же курс. Впереди лежал совершенно неизвестный мир. Этот курс удержит нас в стороне от антарктических областей и приведет в северную часть южной умеренной зоны, так что он был не хуже любого другого курса. В противоположном направлении лежала твердыня тористов, где нас могли ждать только плен и смерть.