Али жмет плечами.

– А их, – говорит, – кони сдали. И, кстати, правильно сделали…

– Кони сдали? – удивляюсь. – Своих?! Да ни в жизнь не поверю!

– Да какие они им свои, – машет рукой. – Погоди-погоди! Так ты что, считаешь, что вас тогда кони, что ли, накрыли?!

– А кто еще? – удивляюсь.

– Вот ведь, блин, – трясет головой, – незадача какая… Кони здесь, Дэн, совершенно не при чем. Мажоровы бойцы просто в Питере пошумели нормально на выезде. И не они одни, они-то как раз, скорее, скаутами чутка поработали. А тем временем, пока мы в поезде у всех на виду тряслись, – туда по-тихому пять басов с основой пришли, ты ведь и не знал, да?! Ну и накрыли их по-взрослому. Прямо в пабе, где они сидели, планы на игру и околофутбол строили. Мало не показалось. За день до игры, кстати, так что сам матч наши парни уже в Москве по телеку отсматривали, в тапочках. А эти в ответку решили свою гопоту сюда послать, скарферов наших по поездам да по кабакам вылавливать, самая их излюбленная тактика. Это ведь тебе не с хардкором рубиться, сам понимаешь. Ну те и рады стараться, понятное дело, – подвиг, блин, отрабатывают, к тому же – никакого серьезного сопротивления от одиночек-то. А когда поняли, что серьезного чела на глушняк завалили и будут разборы, так ведь, блин, не нашли ничего лучшего, чем к коням обратиться, чтобы те выехать помогли. Мясо-то, сам понимаешь, как взбесилось, – это же, считай, «подъездная война» начинается, в самом чистом виде, когда в свой собственный подъезд с оглядкой входить приходится! Кони им сначала помогли – как же, вражин завалили! – а потом и до них слушок дошел, что и как на Ленинградском вокзале случилось. Ну тут уж и они сами на дыбы встали. Подъездные войны вообще никому не нужны – ни нам, ни конявым, ни, кстати, бомжарам из серьезных, сам понимаешь…

– Так это что получается? – вскидываюсь. – Меня, выходит, бомжи поломали?!

Али грустно кивает.

– Вот такая фигня, брат…

– Вонючий Питер, – откидываюсь на подушки.

– Мы к ним приедем, – начинает Глеб.

И тут меня словно пружиной подбрасывает.

– А вот в этом, – шиплю, – можешь даже не сомневаться. Я теперь точно знаю, что эти свои двадцать процентов, которые мне врачи дают, на все двести использую. Мы к ним приедем, Али, ох как мы к ним приедем. Я ради этого одного ходить заново научусь, ты меня понимаешь?

– Я тебя, – улыбается, – очень хорошо понимаю. И мы к ним обязательно приедем. И все будет правильно, так, как решим…