– Садись скорее, – заторопилась Даша, будто поезд и в самом деле вот-вот поедет.
Они забрались в передний ящик.
– Осторожно, двери закрываются, – звонко сказала Даша, хотя никаких дверей, конечно, не было. – Поезд следует до станции… Леша, до какой станции?
– До Пристани. Как в песенке. Разве ты забыла?
– Правильно! Поезд следует до станции «Пристань»!.. Леша, гуди!
– Гу-у-у, – послушно изобразил Леша паровозный гудок. И зафырчал: – Чуф-чуф-чуф… – И даже локтями задвигал, как паровозными шатунами… И дым все гуще валил из трубы.
Жаль только, что по правде никуда не ехали.
– Лешик… – вдруг прошептала Даша особым, таинственным шепотом. – А скажи свое «Чоки-чок…».
– Ну и что?
– Не знаю… Вдруг что-нибудь случится?
– Не случится. Это было бы слишком большое волшебство. «Чоки-чок» такого не умеет.
– Ну… попробуй, а?
Леша пожал плечами. Подумал. Пошептал себе под нос. И наконец нерешительно проговорил:
Чоки-чок,
Чоки-чок,
Нас сейчас тряхнет толчок…
И покатит нас по рельсам
Самовар-паровичок…
Он еще успел подумать, что стихи получились, кажется, неплохие. А больше ничего не успел, потому что самодельный поезд вздрогнул от сильного толчка. Дернулся! Самовар засвистел.
– Ой! – громко сказала Даша. Леша не удержался на ногах, сел на кромку ящика.
А ящик уже ехал вслед за шипящим самоваром-паровозом. И его потряхивало на стыках рельсов, а по фанерному днищу скребли подмятые лопухи. В такт потряхиванию у Леши в голове прыгала только одна мысль: «Вот э-то да. Вот э-то да…»
Потому что случилось даже не одно чудо, а несколько.
Во-первых, поехали. Это само по себе удивительно.
Во-вторых, самодельный паровоз и ящики-вагоны не были сцеплены, но все же дружно катились вместе.
В-третьих, по всем законам механики ящики на первом же метре пути должны были съехать с кругляков. Но этого не случилось. Фанерные вагончики бежали как на самых настоящих колесах.
Наверно, все это случилось не только из-за Лешиного «Чоки-чока», но и потому, что страна Астралия была недалеко. Сюда, несомненно, просачивалось ее волшебство. Да и вода из колодца, которую налили в самовар, была, видимо, заколдованная. К такому выводу Леша пришел потом, когда на свежую голову обдумывал все случившееся.
Но в этот момент он ничего не обдумывал. Просто удивлялся и радовался. Сперва еще и боялся немного, но скоро перестал.
А Даша прижимала к щекам растопыренные пальцы, и глаза у нее были большущие от испуга и восторга:
– Ой, Лешка-а…
– Держись! Раз поехали, значит, поехали… Попробуем управлять. – И Леша сказал паровозику: – Полный вперед!
Самовар обрадованно свистнул, и поезд припустил в два раза быстрей. Затрясло. Даша пискнула и присела.
– Не бойся… Средний ход!
Скорость убавилась.
– Малый ход…
Самовар запыхтел устало, и поезд стал двигаться не быстрее утомленного пешехода.
– Тпр-ру… То есть стоп!
Поезд стал, ящики ткнулись друг в друга и в шипящий локомотив.
– Малый ход! – торопливо скомандовал Леша (а то вдруг поезд больше не захочет ехать?).
Пых-пых – поезд опять двинулся по заросшей узкоколейке…
Кругом стояли заросли высоких сорняков. Над ними торчали розовые головки кипрея. Носились перепуганные воробьи и галки. Пролетела ворона, она что-то скандально орала. Не то «караул», не то «украли», хотя, конечно, никто ничего у нее не крал.
С поездом между тем происходили удивительные изменения. Ящики стали просторнее. На стенках выросли витые столбики, и оказалось, что они поддерживают бело-красные полосатые навесы с бахромой и кисточками. Появились желтые лаковые скамеечки. Но самое интересное случилось с самоваром. Высокая трава, сквозь которую пробирался поезд, начистила самовару бока до солнечного сверкания. Кроме того, он заметно вырос, на нем появились всякие паровозные приспособления: движущиеся рычаги, шипящие трубки и различные загогулины. Рычаги и шатуны бойко вертели настоящие колеса.
Короче говоря, мятый облезлый самовар превратился в настоящий маленький локомотив. Очень красивый.
Но все это не так уже сильно удивляло Лешу и Дашу. Может быть, они стали привыкать к чудесам. А может быть, решили, что чудеса эти им просто кажутся. Бывает ведь так, что во время хорошей игры придуманное выглядит как настоящее…
Больше, чем сам поезд, Лешу и Дашу интересовало то, что было вокруг.
Заросли сорняков кончились. Потянулась местность с маленькими, похожими на кочки холмами. На них кое-где махали разноцветными крыльями крошечные ветряные мельницы.
Потом по горбатому мостику переехали ручей и оказались в светлой березовой роще. Поезд остановился у дощатой платформы размером с положенную на землю дверь.
На столбике вагонной крыши тряслась черная воронка, она сказала голосом гнома Петруши:
– Станция «Одинокий Шар-рманщик».
Тут же на платформе возник небритый дядька в разноцветных лохмотьях. На ремне через плечо у него висел ящик с медными узорами и ручкой. Дядька заулыбался, одной рукой приподнял похожую на ведро с отворотом шляпу, а другой завертел ручку.
В ящике забренчали колокольчики. Дядька хрипло, но весело загорланил:
Жил на свете крот Карлуша,
Это был упрямый крот.
Маму с папой он не слушал,
Делал все наоборот.
Не хотел в земле копаться,
Говорил, что это зря.
И друзей учил кататься
Он на мыльных пузырях.
Собралися звери вместе
И глядят разинув рты,
Как летают в поднебесье
Очень юные кроты.
«И чему их в школе учат?
Почему не укротят
Непослушных и летучих
Непоседливых кротят?»
Ну а те летают смело
От зари и до зари.
Хорошо, что кто-то сделал
Им такие пузыри!
Закончив песню, одинокий шарманщик поклонился и сказал:
– Благодарю за внимание.
– Спасибо! – крикнули Леша и Даша. И долго махали ему, когда поезд опять поехал. Но потом Даша с сомнением сказала:
– Странная какая-то песня. Получается, что, если хочешь летать, надо не слушаться родителей.
– Но ведь всякие бывают родители, – возразил Леша. – У крота Карлуши были отсталые, под землей жили…
– Любые родители волнуются за своих детей. Ты думаешь, наши мама и папа не забеспокоятся, когда узнают, что мы укатили неизвестно куда?
– Мы ведь ненадолго. И, кроме того, известно куда. На станцию Пристань.
– Это н а м известно, а… Ой…
Поезд опять остановился. У такой же, как прежде, платформы. На ней стоял столб с черной табличкой: «Ст. Чьитоноги».
Ниже этой доски висело объявление: «Детям до четырнадцати лет выходить на платформу без родителей не рекомендуется».
Позади платформы что-то большое ворочалось в зарослях рябины. Оказалось – избушка из темных бревен под острой замшелой крышей. Внизу, в траве и листьях, появилась вдруг из-под избушки могучая птичья нога с когтями. Бревна заскрипели. Распахнулось оконце. Крючконосая бабка, хрипло, но ласково пропела:
– Идите сюда, детушки, я оладушек напекла…
Даша вцепилась в Лешину рубашку, хотя тот и не собирался никуда идти.
Черная воронка запоздало произнесла:
– Станция «Чьитоноги». Просьба оставаться на своих местах… Осторожно, поезд отправляется.
