— Моника? — чуть громче позвал он, но она все не просыпалась, и Рик какое-то время молча смотрел на нее.

Его губы дрогнули в улыбке. Любопытство Моники не знало границ. Как и ее энергия. Четыре раза за ночь! Ему еще ни разу не доводилось заниматься любовью на протяжении пяти с лишним часов. Видит Бог, он пытался ее угомонить, предостерегал, что завтра ей будет не по себе. Но разве она послушает? Она ненасытна и неистощима. Как тот зайчик из рекламы батареек «Энерджайзер».

Рик снова покосился на электронные часы на прикроватном столике и легонько потряс ее за плечо.

— Моника? Просыпайся! Пора вставать. Она открыла глаза и сонно спросила:

— Почему?

— Потому что уже очень поздно. Вернее, рано. Вставай, а то твой дядя мне голову оторвет.

Она зевнула и сладко потянулась, потом бросила взгляд на часы. Глаза у нее округлились, и она затараторила на итальянском.

— Я тоже так думаю, — ухмыльнулся Рик и, подняв с пола черные трусики и красное платье, протянул ей. — Одевайся.

Она взяла одежду в руки и, покрутив платье в руках, нашла перед и продела голову в вырез.

— Дядя Микеле наверняка спит. Ведь он не знает, что вечером я уходила из дома.

— Даже так? — Рик надел трусы и потянулся за джинсами. — Ты снова проделала трюк с подушками?

Не услышав ответа, он обернулся. Моника, так и не успев натянуть платье, задумчиво смотрела ему в пах. Он ухмыльнулся и заметил:

— Увы, детка, мои возможности ограничены. Я не могу пребывать в состоянии боевой готовности круглые сутки.

Она легонько ущипнула его за руку, и щеки у нее порозовели. Потом с вызовом подняла подбородок и, сбросив платье, встала с кровати и заявила:

— Хочешь, приведу его в состояние готовности?

— Черт! — Он окинул ее взглядом, и сердце забухало в груди. — Лучше не надо.

Она сделала к нему шаг, и он ощутил прилив желания.

— Ричард, мы с тобой не успели попробовать одну вещь.

Рик задержал дыхание. И не одну! Только она еще об этом не знает. А может, знает? Ведь она не вылезает из Интернета.

— Моника… — Он взял ее за руки. — Ты прекрасно знаешь, я от тебя без ума. Можно сказать, собой не владею. И, как безвольный тип, иду у тебя на поводу. — Он улыбнулся. — Но я не хочу, чтобы Микеле рассвирепел и отправил тебя домой.

Она тяжко вздохнула, и у него возникло искушение поскорее ее утешить.

— Ты прав. — Моника повернулась, схватила с кровати платье и, просунув голову в вырез, принялась его натягивать.

При этом она производила такие телодвижения, что Рик счел нужным отвести глаза. Влез в джинсы — ремень куда-то запропастился — и поискал глазами рубашку. Он пребывал в состоянии легкого шока. До него еще в полной мере не дошло то, что случилось этой ночью.

Он занимался любовью с Моникой. С девственницей. Милая, невинная, любопытная Моника… А он лишил ее девственности. Правда, с ее согласия. Рик внутренне усмехнулся. Скромнее нужно быть — по ее инициативе. Но ведь лишил же!

И ничуть не жалеет об этом. Черт! Ему так хорошо с ней!.. Жаль, что она не может остаться. Ему бы хотелось просыпаться по утрам и видеть ее рядом. Такого с ним еще не бывало. Моника особенная.

У Рика были подружки, но он не допускал, чтобы они оставались у него на ночь. И не потому, что они ему не нравились. Просто он предпочитал независимость.

А с Моникой все по-другому. Она нужна ему постоянно. Ему приятно, когда она рядом — будь то дома или у него в кабинете, даже если они ничем таким не занимаются. Просто ему необходимо чувствовать ее присутствие. Нужно — и все! Ощущение было новым и несколько пугающим, но факт остается фактом. Он хочет, чтобы Моника все время была с ним рядом.

— Ричард, тебе совсем необязательно ехать со мной, — сказала Моника, входя в гостиную, когда он уже застегивал рубашку. — Я сама поймаю такси.

— Не сомневаюсь. Ты все можешь. — Он проверил, на месте ли кошелек, и обнял ее за плечи. — Пошли.

— Она улыбнулась. Маленькая плутовка прекрасно знает, что одну ее он ни за что не отпустит.

— А где моя сумочка? Там же ключ. Моника огляделась и, увидев сумочку в углу дивана, схватила ее и повернулась к нему. Рик заметил, что вырез платья потерял свою первоначальную форму. Благодаря его стараниям. Он провел пальцем по растянувшейся ткани и пробормотал:

— Извини. Я испортил тебе платье. Чуть нахмурясь, она опустила глаза и оглядела себя.

— Вот и хорошо! Все равно оно мне больше не нравится.

Рик удивленно вскинул брови.

— Слишком узкое и слишком короткое. Внутренне он согласился, но промолчал.

Ему нравится, как она в нем выглядит. Правда, совсем не нравится, как на нее смотрят посторонние мужчины.

Моника взяла его под руку.

— А мы пойдем завтра по магазинам?

— Конечно. И не завтра, а сегодня. — При условии, что ее дядюшка не сожрет его живьем, а ее не посадит под домашний арест. А что? Скорее всего, именно так и будет.

Они вышли и отправились вниз. Минут через пять поймали такси, и, как только оказались на заднем сиденье, Моника прильнула к нему и поцеловала его в шею. Он повернулся к ней, их губы встретились, и она тут же просунула язык ему в рот.

Квартира Микеле была совсем близко, и у Рика возникла безумная мысль: попросить водителя сделать два-три круга. Но усилием воли он оторвался от ее губ. А то еще сотворит очередную глупость: отвезет к себе или еще что-нибудь похлеще.

Когда они подъехали к дому, Рик попросил водителя подождать его. Ему пришло в голову: вдруг сегодня по закону пакости Микеле мучит бессонница и он сидит в гостиной, поджидая их возвращения как ворон крови?

В лифте Рика осенила еще одна догадка.

— Моника, а дядя видел тебя в этом платье?

Ее глаза округлились от испуга, и все стало ясно без слов.

— А на что же ты рассчитывала? Она пожала плечами.

— Я думала, что вернусь домой первой. Не волнуйся! В это время дядя Микеле всегда спит.

— Будем надеяться, — буркнул Рик.

А Моника прижалась к нему и обхватила его за шею.

— Давай потихоньку пройдем ко мне в комнату? — предложила она и чмокнула его в подбородок, а потом в шею, потом в грудь в вороте рубашки.

— Моника, ты играешь с огнем. — Рик расцепил ее руки как раз в тот момент, когда двери лифта открылись.

Следов губной помады давно не осталось на губах Моники, но эти губы — мягкие, розово-влажные — так и просили, чтобы их поцеловали, и Рик не устоял.

— Останься со мной, — шепнула она. — Я буду по тебе скучать, Ричард, ну пожалуйста.

Высунув голову из кабины, он оглядел холл. Никого. Они вышли.

— Где ключ?

Он был уже у Моники в руке.

— Дядя Микеле не знает, что сегодня вечером я была с тобой. Иди. Я тебе позвоню.

Рик улыбнулся и убрал с ее щеки прядь волос.

— А вдруг он не спит? Тогда я тебе понадоблюсь.

— Да спит он! — уверенно заявила она и вставила ключ в замочную скважину. Повернула, приоткрыла дверь, замерла на пороге и прислушалась.

Из спальни Микеле доносился заливистый храп. Судя по всему, дядюшка видит не первый сон.

Моника обернулась, и ее глаза озорно блеснули.

— Ну что я говорила? Пойдем ко мне в комнату.

— Лучше не искушай меня.

— Ну, пожалуйста… Он чмокнул ее в нос.

— Позвони мне.

— Ричард?

Он уже повернулся уходить, но остановился, чтобы ей не пришлось повышать голос. Взглянул в ее глубокие бархатные глаза — и его решимость стремительно пошла на убыль. Если она еще раз попросит его остаться…

— Я люблю тебя, — шепнула она и, проскользнув в квартиру, захлопнула дверь.

Моника пристально вгляделась в свое отражение в зеркале ванной комнаты и добавила еще чуть-чуть крем-пудры на темные круги под глазами. Надо скрыть следы преступления. Дядя Микеле наверняка не придет в восторг оттого, что она злоупотребляет косметикой, но после такой ночи без нее никак не обойтись.

Интересно, а что сейчас делает Ричард? Моника провела щеткой по волосам. Стоит подумать о нем, как в животе возникает какое-то особенное ощущение — теплое, тревожное, но удивительно приятное. Может, Ричард уже на работе? Думает ли он о ней или нет?