Грон встал с кровати, натянул сапоги, взял плащ, аккуратно уложенный на спинке у изголовья, и накинул на плечи. Кровать была низкой и широкой, лиловое покрывало с узорами не нарушало общий тон угрюмой комнаты. Грон поднял с пола кинжал, привесил его к поясу, и поискал глазами другое свое оружие. Вложенный в ножны меч лежал на полу у кровати, а вот ни арбалета, ни стрел вольный боец не обнаружил.

В мрачной комнате было так тихо, словно она находилась на дне глубокого колодца, из которого, как ни старайся, – не увидишь солнца. Казалось, воздух сгустился, и тени в углах обрели плотность, превратились в слитки темноты, пока еще неподвижные, но готовые вот-вот растаять, растечься во все стороны вязкой чернотой и залить комнату, подняться под самые своды… Что-то назревало, набухало, готовое прорваться, хлынуть кошмаром…

Он, сам не зная почему, старался ступать по темным доскам неслышно, направляясь к двери, закрытой на внушительных размеров засов. Стоит протянуть руку – и можно будет отодвинуть засов и выбраться из этого омута…

Он уже прикоснулся к холодному металлу засова – и отдернул пальцы, и стремительно обернулся, услышав за спиной приглушенный кашель.

В углу между кроватью и стеной застыла белая фигура. Изрытое морщинами старушечье лицо, запавшее в пустую глазницу веко, длинные седые волосы, неряшливо свисающие на плечи… Застывший глаз грозно уставился на вольного бойца. Фигура в белом помятом платье была почти прозрачной, сквозь нее отчетливо проступали изображения, вытканные на висящем позади гобелене.

«Одноглазая Старуха!» – понял Грон, сразу вспомнив разговор с Колдуном.

Старуха опять закашлялась, подняла руку и погрозила пальцем вольному бойцу.

«Призраки реальны, хотя и бесплотны… А это мы сейчас проверим!»

Грон, не раздумывая, уверенно подошел к Одноглазой Старухе и, вынув меч, плашмя несильно ударил ее по плечу. Меч, не встретив никакого препятствия, прошел сквозь белую фигуру и глухо ударился о доски пола. Грон был готов к этому и все-таки невольно вздрогнул и попятился на середину комнаты, не сводя глаз с призрака. Призрак медленно покачал головой, из единственного неподвижного глаза потекли слезы.

– Не избежать беды поднявшему меч на меня, – тихо прошамкала старуха, протягивая руки к Грону и медленно выплывая из угла. – Поднявший меч на меня будет скоро держать ответ передо мной.

Старуха раздвинула в ухмылке узкогубый рот, вперила в Грона застывший взгляд и тихо захихикала, исчезая, как льдинка на горячей печи. Повисело еще немного над полом что-то бледное, бесформенное – и растаяло, и кто-то сзади тронул Грона за плечо. Грон мгновенно прыгнул вперед, разворачиваясь в полете навстречу опасности, и, едва коснувшись пола, напрягся, приготовившись отразить нападение, и начал бешено вращать мечом, который превратился в непробиваемый стальной круг наподобие щита, со свистом рассекающий воздух. Разглядев противника, он в сердцах рубанул мечом по мгновенно треснувшей половице и скрестил руки на груди, хмуро глядя на невесть откуда появившегося Колдуна.

– Хорошо, что ты сразу не бьешь, – с улыбкой сказал Колдун и подошел к столу. – Я только на это и рассчитывал.

– Твое счастье.

Сердце все еще быстро стучало, но ответил Грон спокойно, ничем не выдав своих чувств. Потом взглянул на запертую дверь и, все еще хмурясь, поинтересовался:

– Как ты здесь оказался? Ты что, можешь даже проходить сквозь стены?

– На то я и колдун. Так уж у нас заведено, – улыбнулся человек в черном плаще, наливая темную жидкость из кувшина в два хрустальных бокала на тонких изящных ножках, которых только что – Грон мог поклясться в этом!

– не было на столе. – Угощайся, Гронгард.

Грон поглощал горячее нежное мясо, приправленное душистой зеленью, макал хлеб в острый соус, смаковал незнакомое ароматное и довольно крепкое вино и настроение его понемногу улучшалось. Колдун, прислонившись спиной к стене под зарешеченным окошком, задумчиво крутил пальцами хрустальный бокал.

– Кому я должен выразить признательность? – осведомился Грон, отодвигая пустые миски. – Кто хозяин? Уж не тебе ли, Колдун?

– Пустяки. Ты убедился в реальности призраков?

– Убедился, – помрачнев, ответил Грон и облокотился на стол, потирая ладонями лицо. – Это ты вызвал Одноглазую?

– Я просто хотел представить еще одно наглядное доказательство. Теперь я покидаю тебя, Гронгард. Не забывай давнюю истину: при желании в большинстве случаев можно найти выход.

– Почему ты все время говоришь загадками, Колдун? Я никак не могу понять тебя.

Ответа не последовало. Вольный боец отнял от лица ладони, повернул голову. Место Колдуна на лавке пустовало. Загадочный незнакомец в черном бесследно исчез, как призрак Одноглазой Старухи.

– О, духи рассвета! – прошептал Грон.

И подумал: нет, это не человек общался с ним, не способен на такое человек. Но кто?..

Впрочем, все эти размышления только попусту бы занимали время, поэтому он приказал себе не думать о Колдуне и решил наметить дальнейшие действия. Нужно было узнать, куда на этот раз забросили его неведомые силы, разыскать Тинтана и двигаться вперед, к цели. Колдун, кажется, говорил что-то о встрече с метателями? Что ж, об этом надо помнить и быть готовым ко всему.

Отодвинув тяжелый засов, вольный боец потянул на себя бронзовую дверную ручку, сработанную в форме головы какого-то взлохмаченного чудовища, и осторожно выглянул, держа меч наготове. По обе стороны от двери чернели каменные стены неширокого, изогнутого дугой коридора, справа и слева исчезающего за поворотом. На высоте поднятой руки редкой чередой шли узкие зарешеченные, как и в комнате, окошки, похожие на бойницы. Они почти не пропускали свет и в коридоре царил пропахший пылью полумрак. Грон постоял на пороге, прислушиваясь, – ни единого звука не раздавалось в полумраке, – неслышными шагами скользнул к ближайшему окну, подпрыгнул, вцепился пальцами в холодные колючие металлические прутья и подтянулся на руках. Стекло было пыльным, усеянным черными точками каких-то мошек, но кое-что все же удалось разглядеть. Окно, расположенное почти под крышей, выходило в небольшой дворик, образованный каменными стенами замка, смыкавшимися в квадрат. Грон увидел такие же узкие окошки-бойницы напротив, угловые башни с зубчатыми вершинами, высокую арку в основании одной из башен, перегороженную запертыми воротами, длинное бревно на подпорках вдоль стены – коновязь. Еще он увидел десяток привязанных лошадей и перекинутые через бревно знакомые коричневые плащи озерных метателей. Двор был безлюден, темные окна безжизненно глядели с угрюмых, поросших мхом стен.

Грон спрыгнул на каменный пол и медленно двинулся по коридору. «Значит, метатели действительно разделились у черной скалы, как и говорил Колдун, – думал он. – Один отряд сейчас где-то здесь, в замке. Может быть, они уже ищут меня».

Перебирать возможные решения не приходилось, потому что решение могло быть только одно: разыскать выход и выбраться из замка. Трудно тягаться с метателями в этих узких коридорах, где каждое метко брошенное сзади или сбоку, из какой-нибудь незаметной ниши, копье может оказаться роковым.

Миновав закругление стены, Грон остановился. Коридор уходил в сплошную темноту, а справа в каменной толще чернело что-то похожее на проход. Вольный боец, пригнувшись, осторожно шагнул вперед и нащупал ногой ступени. Держась за круто уходящие вниз деревянные гладкие перила, он начал спускаться по винтовой лестнице, до рези в глазах вглядываясь в темноту. Темнота была застывшей и молчаливой, словно лестница вела сквозь земную толщу в немыслимую бездну, поглотившую когда-то пожирателей звезд.

«Куда лучше встретить противника в открытом поле, – усмехнулся про себя вольный боец. – И желательно, чтобы светило солнце. На худой конец, Ночная Сестра».

Спуск был долгим, но вот лестница сделала очередной виток и Грону показалось, что во мраке возник какой-то слабый отсвет. Он еще больше замедлил шаг, передвинул пояс, чтобы рукоятка кинжала была под рукой – кинжалом он владел не хуже, чем метатели своими копьями – и продолжал монотонный спуск, от которого уже начинала немного кружиться голова.