Солнце уже перевалило зенит и теперь весело играло яркими бликами на странно гладкой серебристой шкуре (или панцире?) чудовища, на прочной оболочке порождения холодной тьмы сгинувших веков. Метун был достаточно велик: пятнадцать локтей в длину, пять в высоту; голова с огромными, немигающими глазами не имела шеи, вырастая прямо из плеч, четыре странные круглые лапы прятались под туловищем. Метун медленно двигался по просеке, удаляясь от Марка. Перевернувшись на спину, Марк сложил руки в сложную фигуру, напоминающую уродливую рогатую голову. Такое положение рук носило название «Голова Дракона» и позволяло быстро накопить в руках большой заряд энергии. Уязвимые места нежити были хорошо упрятаны под толстым панцирем, который эффективно рассеивал энергию и импульса, которым можно было свалить медведя или лося, могло не хватить, если удар окажется даже чуть-чуть неточным. Первый удар поэтому бывал всегда пристрелочным, он позволял Разрушителю как бы осветить для себя внутренности твари, увидеть ее слабые места, в которые нужно целиться. Постепенно руки потеплели, налились тяжестью, вокруг них запульсировала, постепенно густея, багровая дымка. Марк легко встал на ноги, не размыкая рук и почти не скрываясь, побежал к нежити. До противника было около шестидесяти локтей, а атаковать дальше, чем с тридцати, было бесполезно. Метун обнаружил человека мгновенно – глаза у него были и на голове и на задней части туловища, не разворачиваясь, ринулся навстречу, набирая скорость. Расстояние стремительно сокращалось. Не останавливаясь, Марк сделал руками резкое движение к себе, как бы стряхивая с них что-то, багровая капля сорвалась с кистей. Спустя мгновение она размазалась по панцирю, вспыхнула ярко и осветила то, что было внутри у нежити – спутанные сочленения уродливых суставов, ящик мозга и уродливый клубок сердца. Мгновенный рывок в сторону – огромная туша проносится рядом, обдав волной теплого воздуха и запахом нагретого металла. Укрывшись за толстой елью, Марк заново сложил руки, готовясь к смертельному выпаду. Рев – треск кустов и ель содрогнулась от мощного удара; метун все же обнаружил убежище. Второго удара дерево не выдержало и с жалобным треском рухнуло, но Разрушителя под ним уже не было, он успел перебраться глубже в лес. Метун потерял человека, и остервенело урча, кружил между деревьями, пытаясь обнаружить ускользнувшую добычу. Но на этот раз Марк ударил первым – точно в сердце твари. Сконцентрированный луч энергии пробил панцирь, монстр остановился на полном ходу, урчание внутри прекратилось, глаза погасли. Немного выждав, Марк двинулся к неподвижному телу. Только опыт и великолепная реакция спасли ему жизнь, рывок ожившего монстра был стремителен и беспощаден. «Не хватило силы удара» – думал Марк, взлетая в высоком прыжке. Тварь была вновь жива – урчание оглашало лес, глаза светились, лапы рыли землю, энергии хватило лишь оглушить, но не уничтожить ее. Несколько рывков на предельной скорости – и Марк залег за кустами малины, а потерявший его метун с раздраженным ревом мечется по просеке. Марк как белка взлетел вверх по стволу сосны, в тот же миг малина была безжалостно смята пронесшимся по ней чудовищем. Руки в этот раз он держал сцепленными до тех пор, пока их не начало трясти, нестерпимый жар бежал по предплечьям, заставляя сердце обезумевшей птицей колотиться в клетке ребер, моля о снисхождении. Спихнув ногой на землю заранее приготовленный сук, Марк приготовился атаковать. Момент – и гладкий, блестящий горб оказался прямо под ним. Он едва не закричал от боли, сбрасывая с рук пышущий жаром комок, но удар достиг цели. Метуна просто разорвало на части. Взрывная волна мягко сдернула Марка с ветки и швырнула в сторону, в переплетение ветвей. Пришел в себя он к вечеру, немилосердно болела голова от удара, тело было слабым и вялым – потратил очень много энергии, в правой икре торчал кусок панциря уничтоженного чудовища. Обработав рану, Марк встал и, преодолевая слабость, пустился в обратный путь.

Погода стояла ясная, восходящее солнце бросало неяркий свет на вырядившиеся в желтый осенний цвет деревья. На лесной просеке, около сломанной сосны, стояли двое: пожилой, но еще крепкий крестьянин с роскошной, окладистой бородой и молодой, гладко выбритый мужчина, с солнечно-желтыми, усталыми глазами. На земле виднелась уродливая черная проплешина, кругом были разбросаны искореженные куски металла.

– Железо, ничего живого. Да и железо странное какое-то. Не думаю, что наш кузнец знает, что это за железо такое – говорил бородач, вертя в руках блестящий кусок панциря.

– Вы довольны? – голос ответившего тих и слаб, как после долгой болезни.

– Да. Деньги готовы.

– Остатки этого – Марк обвел рукой просеку, – соберите и хорошенько закопайте.

– Хорошо, хорошо, так и поступим, – закивал староста, – и за что нежить так людей ненавидит?

– Есть за что, – слова выходили из горла с трудом, с шипением, как воздух из дырявых мехов.

– Люди их создали. Давно, еще до Катастрофы. А потом стали уничтожать. Вот они и отвечают. Кроме того, им нужно мясо для того, чтобы жить, а человека и его животных легче всего поймать и съесть.

– Да, страшные вещи вы говорите. А это что такое? – на куске металла в руках бородача красовалась трехлучевая звезда, вписанная в круг.

– Это клеймо. Как сельский кузнец ставит клеймо на созданный им плуг, так и маги прошлого клеймили свои творения.

– И как же звали того, кто создал эту мразь?

– Его звали Мерседес, – налетевший ветер подхватил чуждое, непричастное яркому живому миру слово, разодрал его на тысячи кусков и швырнул в траву, туда, где уже лежали обломки чужеродного, ненужного миру творения рук человеческих.