Сама Марина сидела за рабочим столом, закусив губу, чтобы не закричать. Истинную причину инсульта знала только она, и это знание ворочалось в груди холодным ежом, заставляя сердце болезненно сжиматься. Серый камушек на цепочке, устройство шестьсот шестьдесят шесть, выполнил свою работу, исполнил желание. Алексей Петрович замолчал, и хорошо, если не навечно.

Марине хотелось плакать. В первый миг она испугалась, потом попыталась снять чудовищный подарок, но не смогла. Пальцы соскальзывали, руки опадали, не желая слушаться приказов. Девушка с ужасом осознала, что искушение владеть этой вещью слишком сильно.

Снять камушек она не смогла, но дала себе зарок его не касаться. Это оказалось невыносимо трудно, почти как не моргать. Рука сама поднималась к груди, и приходилось ее отдергивать. Марина измучилась, постоянный стресс сделал ее нервной и раздражительной.

Спустя два дня она возвращалась с работы. Нагревшийся за день асфальт отдавал тепло, и запах его причудливо смешивался с ароматом цветущих тополей. Пух нетающим снегом стелился по земле, сбивался в пухлые комки, похожие на большие одуванчики.

Глядя на мир вокруг, такой спокойный, умиротворенный, Марина испытала приступ острой зависти. «Как я хочу, чтобы все это кончилось!» – подумала она устало, и тут же с ужасом осознала, что рука ее лежит на кулоне. Тот был горяч, словно уголь, и мелко дрожал.

Марина услышала громкий треск, краем глаза заметила, как огромный тополь, простоявший на одном месте лет семьдесят, кренится в ее сторону. Попыталась рвануться в сторону, но ноги словно приросли к асфальту.

Крик потонул в грохоте ломающихся ветвей…