Зеленое свечение усилилось, залило все поле зрения, Святослав постарался закрыть рукой глаза, и в этот миг проснулся от надрывного треньканья будильника.

Рабочий день на этот раз прошел спокойно, просто на удивление. Конечно, Святослав спорил с коллегами из-за пустяков. Но сдерживался, и до серьезных конфликтов дело не дошло ни разу. Отсидел положенные девять часов, даже что-то сделал. А вечером не выдержал, взял в ближайшем к дому киоске десять бутылок пива, несколько пакетов чипсов, и напился. Довел себя до такого состояния, до которого разумные люди себя не доводят. В пьяном виде долго хихикал, увидев рыжеволосое отражение в стекле буфета. Отражение не смеялось. Холодом Арктики веяло от чужих голубых глаз на знакомом лице. Святослав несколько раз пытался позвонить Наталье, извиниться, но на третьей цифре забывал номер. С досады щелкнул пальцами, и по потолку запрыгало чудовищное создание: помесь паука с ящерицей. Святослав недоуменно посмотрел на пальцы, щелкнул еще раз. Из пальцев ударило в чудо-юдо сине-белая молния. Чудо-юдо с писком исчезло. Некоторое время так и развлекался, создавая и уничтожая разнообразных уродов. Потом стало совсем плохо. Последнее, что запомнил – рвущаяся из горла обжигающая струя, и холод фаянса унитаза под руками. Но зато ночью не снилось ничего…

В голове стучали отбойные молотки. Видимо, целая бригада трудолюбивых рабочих решила пробить через нее тоннель. Причем именно в субботнее утро. При попытках Святослава пошевелиться молотки стучали чаще и сильнее. После некоторого количества попыток все же удалось сесть. Продрав глаза, Святослав обнаружил себя на кровати. Со стоном откинулся на спину. С некоторым удивлением увидел на потолке опаленные круги. «Так что, это вчера был не бред?» – мысль вызвала тошноту и дрожь в коленках. Постанывая, и держась за стенки, Святослав побрел к туалету. В зеркало заглянуть побоялся.

С превеликим скрежетом зубовным влез в ванну, включил воду. Жидкость, омывающая все тело, принесла некоторое облегчение.

К полудню вылез из ванны, и остаток дня тупо просидел на диване, глядя в телевизор. Сил не было даже на то, чтобы взять трубку телефона, который время от времени верещал раззадоренным мартовским котом.

Святослав подавил стон, вновь увидев рыжеволосого. Тот лишь ехидно усмехнулся в ответ. На этот раз они встретились в подземелье, но не в том, что с источником. Здесь было жарко, издалека доносился грохот, по стенам весьма обширной пещеры бродили багровые отсветы. Мимо то и дело шныряли низкорослые крепыши с лопатами, кирками, молотами, и еще всяким, неизвестным Святославу инструментом. На двоих высокорослых крепыши внимания не обращали.

– Послушай, отстань ты от меня, – жалобно сказал Святослав.

– Не могу, – ответил двойник. – Как можно отстать от себя?

– Кто хоть ты такой?

– Я – тот огонь, что горит в душе каждого человека, пока он человек. Огонь, что мешает ему сидеть в дерьме, что толкает его создавать новое, стремиться к недостижимому, нарушать запреты, смеяться над глупостью, – голос рыжеволосого подхватило услужливое эхо, зашепталось, захихикало по углам. Отсветы пламени на стенах забегали живее.

– А почему я?

– Так случилось. В тебя легче всего было проникнуть. Ты – не человек, – даже рыба не могла бы говорить более равнодушно, чем двойник из снов.

– Как, не человек? А кто же? – опешил Святослав.

– Ты – заготовка человека, пустышка, в которой нет ничего.

– Я пустышка? – Святослав попробовал разозлиться. Багровые сполохи со стен неожиданно обрушились на Святослава эхом собственного крика. Пришлось просыпаться.

По давно установившейся традиции по воскресеньям Святослав посещал родителей. Надо было ехать и сегодня. Отговорок серьезных не нашлось, и Святослав отправился в длительное путешествие через всю Москву.

Встретила родная квартира знакомым с детства запахами борща, и чего-то неуловимого, чем пахнет только дом, где ты провел детство. В новую квартиру Святослав переехал совсем недавно, года не прошло. Обнял мать, поздоровался с отцом, и вот они уже сидят за столом, на котором парует кастрюля, дразня желудок сытными ароматами.

За борщом последовала картошка, запеченная с сыром в духовке. Спустя час Святослав сидел сытый, донельзя довольный жизнью. Ночной кошмар сгинул, отступил, развеялся кошмарным сном в теплом воздухе отчего дома.

– И когда же ты, Святославушка, женишься у нас? – прервала послеобеденную нирвану мать самым, что ни на есть материнским вопросом.

– Да ладно тебе, мама, чего ты? – вяло отбрыкнулся Святослав, но мать не отставала.

– Нет, не ладно. Мы с отцом старые уже, а внуков увидеть охота. Вот и девушка хорошая у тебя, Наташенька…

Обжигающая волна злости накрыла Святослава с головой, вырвалась острыми ледяными иголками ответа:

– Мама, помолчи. Я сам решу, когда и на ком мне жениться.

И мать замолчала. Удивленно шевелились ее губы. Женщина силилась что-либо сказать, но не могла, лицо вдруг отказалось повиноваться. Лишь когда Святослав отвел взгляд, ставший вдруг чужим и холодным, старая женщина смогла нормально вздохнуть.

– Я лучше пойду, – резко бросил Святослав, и вскоре хлопнула входная дверь.

А в покинутой квартире без слез плакала мать, и скорбно смотрел на нее старый, совсем седой отец.

Разговор продолжился на бескрайней заснеженной равнине. Стылый ветер играл темно-огненными кудрями Святославова собеседника, превращая его голову в своеобразный костер. А глаза рыжеволосого, казалось, собрали весь холод ледяного, равнодушного неба. Мимо собеседников нескончаемой колонной шли чудные исполины. Тела – словно скалы, бороды – словно иней. Под ногами их ощутимо дрожала земля, а в снегу оставались глубокие следы, огромные – куда там слону. Исполины шли и шли, исчезая за горизонтом, не замечая разговаривающих.

– Почему ты не освободишь меня? – спросил голубоглазый.

– Сначала скажи, почему я пустышка? – Святослав завелся, и отступать не хотел.

– Человек только тогда человек, когда в жизни его есть что-то свое, созданное им. У тебя такого нет ничего. Ты всегда послушно шел туда, куда тебя вели. Как баран в стаде, пошел на модную специальность в институт. По блату устроился на хорошее место, благодаря отсутствию своего взгляда выслужился. Ты никогда не был собой, а всегда тем, чего от тебя ждали. И посему ты пуст, как разграбленная могила.

– Неправда, – прошептал Святослав. Горько, неправдоподобно горько было осознавать, что все, сказанное двойником – правда. – Нет! – под этот крик рухнуло на Святослава небо, и он проснулся.

А рано поутру, едва системный администратор успел добраться до работы, его вызвали к шефу:

– Вас Анатолий Константинович вызывает, – сладким голоском пропела секретарша. – Сердит весьма, – и девушка обворожительно улыбнулась.

Когда Святослав вошел к начальству, сразу понял, разговор предстоит нелегкий. Анатолий Константинович был, мягко говоря не в духе.

– Садись, Святослав, – бросил он резко, оторвавшись от бумаг.

Святослав сел, и неожиданно легко поймал гневный, пышущий искрами, взгляд шефа. Поймал, и не отпустил. Заставил исчезнуть из глаз гнев и раздражение. На секунду привиделась Святославу серая дымка вокруг головы начальника, тот дернулся, и Святослав отвел глаза.

– Хм, да, – шеф явно оказался в растерянности. – Зачем я вызывал-то тебя? – Анатолий Константинович вытер лицо платком. – Вот надо же, забыл!

– Ну, тогда я пойду? – спросил Святослав.

– Иди, иди, – и Святослав оставил начальство в высшей степени недоумения.

Выйдя из кабинета, Святослав подошел к секретарше:

– Вот что, Людочка, – сказал он, улыбаясь, и чувствуя, как рыжеют его волосы. – Не стоит нам помнить обиды. Я прошу прощения за давешнюю вспышку, и в знак примирения приглашаю вас сегодня вместе поужинать.

– Ах, я не знаю, Святослав Сергеевич, – с плохо скрытой радостью затрепетав ресницами, ответила секретарша. – Ну, хорошо, я согласна.