– Да осияет вас свет нового дня, – сказал командир полусотни высокопарно. – Мы будем охранять вас.

– Вот спасибо, – буркнул Нерейд. – А то мы прямо трясемся от ужаса.

Малорослый слуга в набедренной повязке привел их к окруженному зарослями бассейну, где плескалась – сначала Ивар не поверил – настоящая морская вода.

– Специально для вас, – сообщил Куаутемок. – Раз вы пришли из моря, то должны мыться только такой.

– Спасибо, – ответил Ивар, разглядывая дно, украшенное переливающимися узорами из нефритовых пластинок.

Викинги стягивали пропыленную и грязную одежду, с плеском прыгали в воду, брызги летели выше верхушек деревьев. Воины-ацтеки наблюдали за происходящим с брезгливым изумлением, слуги двигались бесшумно, точно мыши.

– Эх, девчонок не хватает, – заметил Ульв, с надеждой оглядываясь. – Как тогда, у ольмеков…

– Тут такое не принято, – прокряхтел Арнвид, которому один из слуг натирал спину с помощью какого-то корешка, дающего белую, сладко пахнущую пену.

Другие слуги стирали одежду викингов в больших деревянных бадьях.

– А что принято? – спросил Ивар. – И вообще, сколько вы тут пробыли?

– Три дня, – эриль заурчал, словно кот, которому чешут брюхо. – Поначалу мы думали, что хуастеков вместе с нами просто казнят, но потом император узнал о нас и всех позвали на пир. А что до местных обрядов – их сам Один не запомнит, но одно я понял твердо – напиться не выйдет…

– Как так? – на лице Нерейда отразилось жестокое разочарование.

– Кто пьяным покажется в пределах города, того просто убивают, – сообщил Арнвид. – Выпивка дозволена только старикам, да и то по праздникам. Хотя сегодня, как я понимаю, не простой день…

– Если бы молодость знала, если бы старость могла, – не очень внятно выразился Нерейд. – А что за праздник?

– День Шиутекутли, Старого Бога, повелителя огня, – сообщил Куаутемок с берега. – Будет принесена большая жертва из захваченных в этом году пленников.

– Ага, понятно, – Ивар кивнул в сторону Гримгельмира. – А этот как? Все время с вами?

– Куда же ему деться? – ответил Арнвид, глянув на великаньего отпрыска. – Благодаря этой мерзкой роже мы у хуастеков уцелели. Жертвенный нож оказался слаб против его твердой шкуры.

– Еще бы, – Нерейд уважительно покачал головой. – Великан как-никак. А вот интересно, другие части тела у него тоже каменно-твердые?

– Подойди да спроси, – хмыкнул эриль.

– Я бы на вашем месте поторопился, – сказал Куаутемок, беспокойно поглядывая на поднимающееся из-за деревьев солнце. – А то вы не успеете поесть до жертвоприношения.

– Интересная фраза, – заметил Ивар, выходя на берег. – Тут кормят, прежде чем убить?

Натянул рубаху и штаны, влажные, но зато чистые, надел сапоги, а когда застегнул пояс с мечом, ощутил себя только что родившимся.

В Покое Соленой Воды его обитателей ждал завтрак. На аккуратно расстеленных циновках стояли миски с кукурузной кашей, сдобренной медом и перцем, жир блестел на кусках индюшатины и собачатины, отдельно лежали круглые пироги, фрукты.

Слуги опахалами отгоняли мух.

– Ох, красота, – сказал Нерейд.

– Ешь быстрее, – Ивар глянул в сторону нетерпеливо переминающегося у дверей Куаутемока. – А то тех, кто задерживается, тут тоже приносят в жертву, богу опозданий…

Викинги ответили дружным гоготом.

Ели быстро и жадно, словно голодали месяц, с хрустом за ушами и аппетитным чавканьем. Блюда пустели так быстро, что слуги не успевали их менять.

– Мы готовы, – проговорил Ивар, когда с едой оказалось покончено. – А нам точно необходимо посетить это жертвоприношение?

– Вы гости императора, – в голосе Куаутемока прозвучало осуждение. – А от его приглашения может отказаться лишь тот, кому надоела жизнь…

– Вот это по-нашему, – одобрил Ульв. – Чуть что не так – на кол! Или голову отрубить. Красота!

Выйдя из Покоя Соленой Воды, зашагали на север. Миновали здание, где вчера шел пир, обошли пруд, где плавали десятки птиц. Оставили в стороне навесы, под которыми в огромных клетках рычали хищники.

Посыпанная желтым песком дорожка вывела к высокой ограде и калитке в ней, охраняемой двумя воинами. При виде чужаков они вытянулись, грозно выпучили глаза.

– Осторожнее, так можно и лопнуть, – сказал Нерейд, проходя мимо. – Или воздух вовсе не в то отверстие пойдет…

Один из воинов засипел, другой побагровел, став похожим на спелый томат.

За калиткой обнаружилась узкая улочка, ограниченная двумя стенами. Вторая, расположенная напротив окружающей императорский дворец, казалась выше, и по верху ее шел ряд оскаленных змеиных голов.

– За ней – храмовый квартал, – вполголоса сказал Арнвид. – Нас туда, судя по всему, и ведут.

Калитку в змеиной стене охраняли не просто воины, а вооруженные жрецы с покрытыми грязью волосами и исцарапанными лицами. Глядели мрачно, наготове держали мечи.

– Нам сюда. – Куаутемок как ни в чем не бывало прошел между служителями богов, за ним поспешили викинги.

За змеиной оградой все было застроено очень тесно. За площадкой для игры в мяч зеленели деревья, из них поднималось украшенное колоннами строение, чуть левее располагалась небольшая пирамида с цилиндрическим храмом наверху. За ним возвышалась громада самой большой пирамиды с двумя святилищами на макушке.

– Нам туда, – Куаутемок указал в сторону цилиндра. – Оттуда мы сможем наблюдать за церемонией.

– А что это такое? – полюбопытствовал Гримгельмир.

– Храм Кецалькоатля, вашего отца. А дальше на север – пирамида Тескатлипоки, могущественного и коварного.

При этих словах по спине Ивара побежал морозец. Арнвид рассказал о встрече с ночным чудовищем, и эта новость конунга вовсе не обрадовала – предпочел бы не привлекать внимания местных богов.

Кто знает, пили ли они мед с асами?

Двигаясь вдоль змеиной ограды, обошли пирамиду с юга, стал виден вход в святилище Тескатлипоки, сделанный в виде оскаленной пасти, ведущая к нему лестница, покрытая потеками застывшей крови.

– Брр… – сказал Нерейд. – Хоть бы пол мыли иногда, что ли…

У подножия главной пирамиды виднелось сооружение, напоминающее врытую в землю лестницу из двух столбов. На заменяющих ступени длинных шестах чудовищными плодами висели нанизанные человеческие головы.

Тут были старые, почти оголившиеся черепа с торчащими клоками обесцветившихся волос, и свежие, из шей которых едва перестала сочиться кровь, а по лицам ползали мухи, влезали в ноздри, в дыры на месте глаз.

– Это зачем? – Кари почесал затылок, раздался звук, какой бывает, если скребут по дубленой коже. – И где тела?

– Это приношение богам, – отозвался один из воинов-ацтеков. – А тела съели во время ритуального пира…

Ивар ощутил, как его передернуло, увидел кислую улыбку на лице Арнвида.

Полезли вверх по лестнице, через десяток шагов стала ясна причина доносящегося из-за ограды глухого равномерного шума. Площадь перед храмовым кварталом оказалась заполнена народом.

Цветастые, украшенные вышивкой накидки стоящей в первых рядах знати выглядели ярко, как листья в осеннем лесу. От ворот в змеиной ограде к одной из улиц вел широкий проход.

– Пожалуй, хватит, – Куаутемок остановился, когда они добрались до середины высоты.

Отсюда была видна площадь, зелень садов, окружающих императорский дворец, серая глыба главной пирамиды, два святилища на ее вершине – алое, украшенное белыми черепами и золотыми бабочками, и бело-синее, окаймленное гирляндами раковин.

Между ними, у начала ведущей вниз лестницы стоял император, ветер трепал его зелено-бронзовый плащ.

За спиной правителя ацтеков толпились жрецы, в черных накидках похожие на стаю ворон, впереди всех располагался Гравицкоатль, рядом с ним – женщина, чьи волосы были рыжими, точно пламя.

– А баба-то что там делает? – удивился Нерейд.

– Это Надикецаль, верховная жрица Чальчиуитликуэ, той, что в платье из драгоценностей, – ответил Куаутемок. – Она славна на весь Теночтитлан благочестием и страстью в служении богам…