Птахи подолгу замирали на одном месте, трепеща крыльями, собирали нектар, людей не боялись.

С момента схватки викинги удвоили осторожность, Ивар выслал вперед дозорных, что осматривали дорогу, выбирали безопасный путь, предупреждали об опасности.

Вчера миновали большую деревню, состоящую из круглых, словно кастрюли, домов, а потом долго просидели в зарослях, когда мимо проходил большой отряд хуастекских воинов.

Сталкиваться с ними после первой стычки не хотел никто.

Раны в постоянной сырости заживали плохо, гноились, мухи и жуки норовили отложить туда яички, на запах гнилой плоти слетались какие-то жуткие твари, похожие на летучих мышей, но такие огромные, что запросто утащили бы в когтях большую собаку.

– Скоро привал, конунг? – спросил Нерейд, когда подъем остался позади.

Ивар оглянулся – викинги плелись, тяжело дыша и чуть не высунув языки, над ними дрожал перегретый воздух, а лица были мокрыми от пота, точно купались прямо в одежде.

– Скоро, – сказал он. – Вот полдень наступит, тогда и остановимся.

Нерейд с ненавистью покосился на ползущее по небосклону светило, раскаленное, как шар из расплавленного золота, и медлительное, точно навозный жук.

Тропа свернула вплотную к горе, под ногами заскрипели камни, до ушей донесся негромкий рокот.

– Что такое? – встревожился Кари.

– Скоро узнаем, – Ивар вытер потную ладонь о штаны, положил на рукоять меча.

Рокот усиливался, в нем появились шипящие нотки, впереди стало видно клубящееся белое облако, в котором возникали и рассеивались крохотные радуги.

– Водопад! – догадался Ульв.

Открылась полоса воды, падающая вертикально с высоты в несколько сотен шагов. С жутким ревом рушилась в каменную чашу, окутанную облаком из капель, и неслась дальше, громыхая и рокоча.

Камни вокруг мокро блестели, в воздухе ощущался аромат влаги, волосы тут же намокли, прилипли к голове, повеяло прохладой.

– Оооо! – Кари взревел так, что заглушил водопад, ринулся вперед. Когда окунулся в воду, та зашипела.

– Холодная… – на самом берегу Ивар присел, зачерпнул ладонью. Та занемела, а когда отхлебнул глоток, то заныли зубы.

Вода текла сверху, с гор, где наверняка есть ледники, или из таких недр, где вообще не знают, что на свете есть такая штука, как солнце.

– О доме напоминает, – вздохнул Рёгнвальд, и обычно суровое лицо его разгладилось, в серо-голубых глазах появился теплый блеск. – Вернемся ли туда когда-нибудь?

– Вернемся, – сказал Ивар уверенно, хотя сомнения хватали за горло, будто тати. – Но сейчас нужно идти. Вновь по жаре, дальше и дальше, пока есть хоть один шанс на тысячу спасти Арнвида и остальных…

Нерейд, вылезая из воды, бурчал что-то под нос, по лицу Кари текли крупные капли – то ли холодная вода, то ли слезы.

Через полсотни шагов от водопада тропа вывела на открытое место, знойное солнце высушило одежду, и вскоре викинги заново пропитались потом, побежали дальше сухие и грязные.

Предупредительный сигнал – совиный крик, донесся, когда миновали группу скал, похожих на застывших великанов.

– Спрятались! – гаркнул Ивар. – Быстро!

Разбежались в стороны, будто тараканы от ударившего в пол сапога, укрылись между кустов. Ивар шлепнулся на камни, что-то острое ткнулось в ногу, захотелось выругаться, но конунг прикусил язык – услышал приглушенные голоса, шум шагов.

– Ого, щеголи какие… – прошептал Нерейд. – Так и хочется сбить с них спесь.

По тропе гуськом шагали воины, высокие, мощные, солнце играло на мускулистых плечах, на округлых щитах, сделанных из панцирей больших черепах. Раскачивались зелено-золотые перья, пучками закрепленные на высоких шлемах в виде конусов.

Руки, до локтей прикрытые нарукавниками из украшенной золотыми браслетами кожи, сжимали знакомые викингам мечи с деревянными ручками и лезвиями из обсидиана.

На поясах болтались окровавленные скальпы.

– Иди, сбей, – предложил Ивар.

– Я что, идиот? – вздохнул рыжий викинг. – Чтобы они и мои лохмы в свою коллекцию добавили? Хотя если мы так будем по кустам прятаться, то эриля не выручим…

– Если попрем напролом – тем более, – ответил Ивар.

Один из хуастеков остановился, зашарил взглядом по камням, за которыми прятались викинги, черные глаза на смуглом лице блеснули. Нерейд медленно потащил из колчана стрелу.

Возглавляющий отряд воин что-то крикнул, остановившийся ответил, сдвинулся с места, оба рассмеялись. Зашагали дальше, но последний все время оглядывался, пока не исчез за поворотом.

Набедренная повязка с непривычки натирала в самых нежных местах, плащ из шкуры какого-то зверя неприятно пах шерстью, спина от него чесалась. Связанные руки Арнвида занемели до каменного состояния, голова слегка трещала после октли, влитого в пленников накануне.

Стоящий рядом Ингьяльд покачивался и время от времени рыгал, недобрым словом поминая гостеприимных хозяев, вчера накормивших будущих жертв почти до тошноты.

С вершины круглой пирамиды пленные викинги видели площадь, напоминающую шумящее, покрытое черными волнами море, и лестницу, по которой медленно поднимался дряхлый жрец.

Помощники держали его под руки, расшитый перьями плащ волочился по ступенькам.

– Неужели так вот просто и погибнем? – сказал Стейн, глянув на восходящее солнце, желтое, точно масло.

– Мне бы хоть мгновение да руки свободные, я бы им показал, – вздохнул Арнвид. – Бросать руны я не разучился.

Помимо викингов на вершине пирамиды находилось с полсотни тотонаков. Хуастеки следили за пленниками внимательно, со всех сторон стояли воины с копьями, глядели мрачно и решительно.

Старый жрец поднялся на самый верх, повернулся к толпе, вскинул дрожащие руки, в одной из них блеснул изогнутый нож из камня.

– Да снизойдет на нас милость Тласольтеотль! – крикнул старик, указав себе за спину, где в центре площадки высилась статуя чудовищной женщины-лягушки с распахнутой пастью. – Да поглотит она все наши прегрешения и очистит сердца!

Рев, вылетевший из сотен глоток, напоминал удары бьющего в берег прибоя:

– Жертва! Жертва! Жертва!

– Кровожадные какие, – пробормотал Арнвид, ощутил, как по позвоночнику побежал холодок.

– Начали, – старый жрец повернулся, оскалил зубы, то ли вычерненные, то ли просто гнилые.

Четверо его помощников схватили одного из тотонаков, потащили к округлому камню, установленному перед статуей чудовищной богини. Положили так, чтобы грудь выгнулась колесом.

Пленник завизжал, дернулся, нож упал, словно коршун на добычу, послышался хруст, точно раздавили краба. Брызнула кровь, и старик поднял руку с зажатым в ней пульсирующим комком.

– Жертва! – крикнул страшным голосом.

Сердце полетело в огромную чашу, больше похожую на тазик из камня, а тело с вскрытой, точно раковина, грудью отволокли к заднему краю площадки, куда-то за статую.

– Следующего давай, – торопил старик, глаза его лихорадочно блестели.

Второго пленника бросили на жертвенный камень, уже испачканный кровью. Третий закричал что-то, глядя в синее равнодушное небо, но вопль оборвался, изо рта хлынула кровь.

Жрец и его помощники забрызгались красным, двигались стремительно и ловко, не делали лишних движений. Глядя на них, Арнвид ощутил тошноту, понял, что за свою жизнь эти люди убили больше, чем самый свирепый и ненормальный викинг…

Да, в Северных землях люди сражались, уничтожали друг друга, могли сжечь врага в его доме, не выпустив женщин и детей. Делали орла, вспарывая ребра сзади и вытаскивая легкие, но никто и никогда не называл это добрым делом, не оправдывал служением богам…

Сердца жертв падали в каменную чашу, лик богини потихоньку преображался, оживал, в глазах ее горели зеленые огонечки, а в утробе что-то урчало. Капала кровь, толпа внизу бесновалась, женщины орали, мужчины падали на колени, царапали себе лица и плечи.

Воины, охраняющие пленников, смотрели только на жреца.