Из самой харчевни доносились вопли и смех.

Мешок с вещами и оружие Харальд заранее припрятал в конюшне. Конюха здесь не водилось, постояльцы сами ухаживали за лошадьми, и на добро, зарытое в сено, никто не должен был покуситься.

Конь удивленно всхрапнул, завидев хозяина. Животные в соседних стойлах тоже заволновались, принялись перебирать копытами и гулко чесаться о стены. Харальд успокаивающе погладил коня по морде, потрепал по холке.

Вооруженный, ведя оседланного коня в поводу, подошел он к двери конюшни. Сквозь щель был виден двор, наполовину освещенный желтым светом, льющимся из окон харчевни.

Недавно дравшиеся пьяницы сидели на земле обнявшись и пытались петь. Гуляка, которого тошнило, лежал, обессилев, в луже собственной блевотины.

Харальд решительно толкнул дверь и вышел во двор. Не оборачиваясь и ведя животное за собой, он направился к воротам. Конь мягко топал копытами за спиной.

– Гляди… чего там? – сказал один из драчунов другому.

– Нишево не вишу. – Второй, судя по произношению, в драке лишился некоторого количества зубов.

– Значит, это мне показалось…

Лишь отойдя от харчевни на сотню шагов, Харальд вскочил в седло. Натянул поводья и ударил пятками. Лес вокруг мягко качнулся и поплыл назад. Позади оставался поселок, форт с убитыми стражниками, а по правую руку тянулись горы, над которыми, судя по серебристому свечению, скоро появится луна.

Гроза громыхала где-то на юге. Небо там было темно-фиолетовым. Тьму эту время от времени золотистыми клинками распарывали молнии, и тогда доносились удары грома, словно исполин бил громадным молотом по наковальне. Под фиолетовым небом шел дождь.

А здесь, на потаенных лесных тропах, которыми Харальд пробирался на север, было всего лишь душно.

Пот струился по телу. Воздух стал горячим и плотным. Дышать им было тяжело. Конь брел понурый, усталый, а сам Харальд если чего и хотел, так это лечь где-нибудь в теньке и уснуть.

Поляна открылась неожиданно. Только что дорогу преграждали непроходимые заросли какого-то кустарника. И вот – поляна, поросшая иссиня-зеленой травой. Будто ковер, вышитый кое-где желтыми, белыми и алыми цветами.

Сладковатый аромат в воздухе, жужжание насекомых, собирающих пыльцу, и ручеек, протекающий с правого края поляны. Вода переливается под лучами солнца разными оттенками голубого.

Вода оказалась холодной и прозрачной. От неё ломило зубы, хотя пил Харальд умеренно, понимая, что, кроме лишнего пота и вялости, полное жидкости брюхо ничего не даст.

Напившись, поднял голову и остолбенел. За ручьем, среди высоких деревьев с черными стволами возвышались на несколько десятков сажен не замеченные ранее развалины. Зеленые вьюнки оплели все ещё мощные серые стены, но вход оставался открытым, словно приглашая путника войти.

Гадая, что это может быть, Харальд привязал коня к дереву (чтобы не напился холодной воды) и двинулся к развалинам. Его тянуло туда, словно путника после дальней дороги – в родной дом.

Ощущение было таким странным, что Харальд даже остановился.

Но только на мгновение.

Строение некогда имело крышу, но она давно обвалилась. Уцелели стены и внутренние колонны, могучие, точно столетние дубы, украшенные причудливой вязью. На каменный пол нанесло веток и листьев, но девственно чистым остался огромный стол из белого мрамора, стоящий у дальней от входа стены.

– Мир тебе, путник.

Седовласый старец в ниспадающих белоснежных одеяниях появился из-за колонны, хотя Харальд не слышал шагов.

– Мир и тебе, – ответил он настороженно, опуская руку на меч.

– Не стоит браться за оружие. – Старец улыбнулся, точно взрослый ребенку, и глаза его, светлые, как вода ручья, блеснули. – Здесь, в храме, сила не может быть применена.

– Где?

– В храме, обиталище одного из Ушедших Богов.

– Никогда не слышал о таких, – искренне изумился Харальд, убирая ладонь с оружия. Опасности он не чувствовал. От старика веяло мудростью, добротой и покоем. «Как от отца!» – обожгла неожиданная мысль.

– О богах сейчас мало кто слышал, – с грустинкой сказал старец. – Хотя все знают, что они существуют.

Харальд ощутил, как что-то заворочалось внутри него, как всегда бывало в те моменты, когда неведомо откуда являлось знание. Но на этот раз движение было несколько иным.

Старик ещё раз улыбнулся и взглянул на Харальда по-новому, с интересом.

– Присядем, – сказал он, указывая в сторону. Там, где только что было пусто, стояли два каменных сиденья.

– Ты маг? – спросил Харальд, напрягаясь.

– О нет, – рассмеялся старик. – Среди тех, кто служит богам, не может быть магов. Тебе ли этого не знать?

Харальд проглотил удивление и спросил вновь:

– Кто же ты? Ведь ты не человек, я знаю!

– Я всего лишь Хранитель. – Старик развел руками, глаза его опять блеснули. – Когда-то у меня было имя, но я его забыл сотни лет назад. Присядем.

Медленно, словно нехотя Харальд приблизился к сиденью. Оно оказалось холодным, словно только явилось из глубин земли.

– Так что ты хранишь? – Некоторого труда стоило преодолеть неожиданно нахлынувшую робость.

– Память, – очень серьезно ответил Хранитель. – Об Ушедших Богах. Любой явившийся ко мне может услышать о них.

– А почему они ушли?

– Когда-то они правили миром. Люди поклонялись им и строили храмы, подобные этому. – Голос старика звучал размеренно, его было приятно слушать. – Боги наполняли строения своей силой и исполняли мольбы. Так было до тех пор, пока более полугора тысяч лет назад две волны переселенцев, одна из степей, с юго-востока, а другая – из лесов, с северо-запада, смешавшись, не заселили долины трех рек – Лесной, Серебряной и Пьяной. И тогда же людям открылся Истинный Алфавит, оставшийся от первых обитателей этих земель, а вместе с ним – искусство управления стихиями, демонами и ангелами, искусство магии!

Хранитель замолчал, на лице его появилась скорбная усмешка.

– Власть магов была зримой, видимой, и люди отшатнулись от богов. Храмы опустели, большая часть их была разрушена. Боги почти полностью ушли из этого мира и лишь изредка вмешиваются в его дела. Служители богов тоже стали не нужны, и очень немного их осталось.

– Сколько же тебе лет?

– Около тысячи, – спокойно проговорил старик. – Я был последним слугой того, кого когда-то звали Хозяином Глубин, Властелином Каменной Короны. Уходя, он оставил меня здесь живой памятью, говорящим памятником минувшим векам…

– У меня на родине был храм, – неожиданно для себя сказал Харальд. – На севере, за горами. Но он рухнул почти полтора десятилетия назад.

– Храм Двоих, – покачал головой старец, и брови его, похожие на мохнатых белых гусениц, поднялись. – Он построен в незапамятные времена, и не думал я, что есть силы, способные его разрушить…

Вновь Харальд ощутил внутри себя неясное движение, и весь интерес к разговору сразу пропал, сменившись острым осознанием того, что необходимо продолжать путь.

– Благодарю за рассказ, Хранитель, – сказал он, вставая. – Все это интересно, но мне нужно ехать.

– Конечно, я понимаю. – Старик тоже поднялся, неописуемо величественный, словно высокая гора. – Мои сказки это прошлое, а за тобой, точнее, внутри тебя, будущее…

Они выбрались из развалин храма. Небо на юге очистилось, воздух стал чуть посвежее.

– Прощай, – сказал Харальд, вспрыгивая на лошадь.

– До свидания, – поднял ладонь Хранитель, и тонкая усмешка появилась на старческих губах.

Звон оружия он услышал, переправляясь через небольшую, но бурливую речку, текущую с Рудного кряжа. Вода громко шумела, прыгая по камням, и лязг стали стал слышен, только когда Харальд преодолел водную преграду.

Он обнажил меч и двинул коня вперед.

На небольшой, почти круглой поляне, сплошь заросшей высокой, по пояс, травой, трое всадников в одинаковом вооружении отбивались от полутора десятков оборванцев, командовал которыми детина более сажени ростом. Он размахивал огромным топором и ревел, точно бешеный бык.