– Я верю вам и жалею о своей несдержанности. У нас в лондонском отделении была неприятная история… Жена одного из наших клиентов однажды ворвалась в офис и начала обвинять одну из сотрудниц в том, что та пытается отбить у нее мужа, и даже грозилась подать на нас в суд. Эта история дошла до какого-то репортера из желтой газетенки, и, хотя в ней не было ни капли правды, грязную статейку напечатали. Фирма оказалась в сложном положении. Услышав подтрунивания по поводу ваших отношений с мистером Сметхерстом, я вспомнил этот случай и именно поэтому повел себя несдержанно. Я только потом понял, что: шутка действительно была шуткой. Марго даже сказала мне, что вы последняя из всех сотрудников фирмы, кому придет в голову влюбиться в клиента.

Так он обсуждал меня с Марго. Видимо, возмущение отразилось во взгляде Констанс, потому что Мэтт поспешил добавить:

– Я только сказал ей, что впредь буду сам заниматься этим клиентом. Она спросила, почему. Когда я объяснил, Марго тут же заверила, что мои подозрения беспочвенны.

– Но ведь я говорила вам, что совершенно равнодушна к Эрику. Разве этого недостаточно?! – не сдержала упрека Констанс.

– Сказали, – подтвердил он, – но не сказали, что он так же равнодушен к вам. На мой взгляд, мужчина не дарит женщине розы только потому, что выращивает их.

– Мне иногда казалось, что он, возможно, считает, будто… Однако я уже ясно дала ему понять, что не могла бы… что мне…

– Что вам он не нужен?

Констанс молчала. С каждой минутой пауза становилась все напряженнее. Девушка ощутила поразительное по силе желание сделать всего один шаг вперед и вплотную приблизиться к Мэтту. Краем глаза она увидела, что он поднял руку, и по ее телу словно пробежала электрическая искра: Констанс вспомнила, как он гладил ее лицо, как она чувствовала на своей щеке его ладонь, как его пальцы перебирали ее волосы и как она ощутила на своих губах его теплое дыхание, перед тем как Мэтт прильнул к ним в поцелуе…

Вздрогнув, Констанс шагнула назад. Она была рада, что уже стемнело и Мэтт не может заметить написанного на ее покрасневшем лице откровенного желания. Слава Богу, на ней плотная футболка, через которую не видно, как напряглись соски.

Констанс повернулась и быстро пошла к своей машине, стараясь оказаться подальше от Мэтта и от опасности, которую он для нее представляет. Она слышала, как он тоже сдвинулся с места, словно решил идти за ней, но вдруг остановился. Стоя каждый у своего автомобиля, они коротко пожелали друг другу доброй ночи.

Когда Констанс села в машину, у нее тряслись руки. Это был чрезвычайно странный вечер, и самым странным было то, что Мэтт извинился перед ней. Этого девушка никак не ожидала.

Интересно, а стал бы он извиняться, если бы Марго не подтвердила тот факт, что у меня с Эриком Сметхерстом ничего не было?

– Ты, конечно, не забыла, что в воскресенье у Дона день рождения?

– Нет, мама, разумеется, помню, – заверила Констанс и, попрощавшись, повесила трубку.

Она с утра положила открытку на видное место, чтобы не забыть написать поздравление и отправить по почте.

Сегодня вечером Констанс намеревалась встретиться с Карен. Пока она не могла похвастаться успехом – девочка по-прежнему держалась отчужденно. Может, Мэтт прав? Может, Карен действительно испытывает ее? Мэтт!

С тех пор как он извинился перед Констанс, прошло два дня. И его отношение к ней резко изменилось – теперь он держался более открыто, более дружелюбно. Нет, я не должна питать пустые иллюзии и придумывать нежные чувства, которых нет, настоятельно уговаривала себя Констанс. Из слухов, циркулирующих по фирме, она узнала, что у Мэтта нет подруги и что последний серьезный роман он пережил, когда работал в Штатах.

Ну нет у человека постоянной подруги. Но это же не значит, что…

Что в его жизни есть место для меня? Чушь собачья! Кроме того, просто глупо предаваться мечтам только потому, что он извинился передо мной и стал держаться дружелюбно. За этим вряд ли стоит что-то большее, нежели хорошие отношения между коллегами. Но если и так…

Словно ребенок, который, дрожа от страха, тайком лезет в буфет за вареньем, Констанс закрыла глаза и стала вспоминать, как Мэтт целовал ее. Она наслаждалась каждым мгновением своих воспоминаний, от которых у нее по всему телу бежали мурашки.

То, что первопричиной поцелуя стал гнев, она предпочла забыть и сосредоточилась на том, каким этот поцелуй стал позже. Не открывая глаз, Констанс откинулась на спинку стула и, воскресив в памяти то, как Мэтт прижался к ней всем телом, чувственно застонала.

– Констанс, что с вами? Девушка рывком подалась вперед, одновременно открыв глаза, и густо покраснела: у стола стоял Мэтт Грэхем собственной персоной и задумчиво смотрел на нее. Но ведь он не может угадать мои мысли! – убеждала себя Констанс. Совершенно растерявшись, она неуклюже солгала, что размышляла над одним сложным вопросом.

Мэтт нахмурился, и Констанс проследила за его взглядом, направленным на открытку, купленную для Дона.

– Это для моего отчима, – поспешила объяснить она, – у него в воскресенье день рождения. Я положила ее сюда, чтобы не забыть отправить.

– Для вашего отчима? – Мэтт ни с того ни с сего улыбнулся.

– Да. У нас с ним есть такая старая шутка, что он навсегда останется моим самым любимым мужчиной.

– Навсегда? – Мэтт задал вопрос непринужденным тоном, но Констанс почему-то покраснела. – Неужели вы еще не встречали никого, кто заставил бы вас изменить точку зрения?

Девушка опешила. Будь на месте Мэтта любой другой, она сочла бы подобное заявление проявлением личного интереса. Но Констанс решительно выкинула эту мысль из головы и, откашлявшись, небрежно ответила:

– Пока что нет.

– Ваши родители живут здесь, в Честере?

В этом вопросе не было интимного подтекста, и Констанс чуть-чуть расслабилась.

– Нет, в Тарфорде. Это примерно в двадцати милях от Честера. Хейзл, моя сводная сестра, тоже живет там – переехала поближе к родителям после развода. Она хотела, чтобы ее дочки чаще виделись с дедушкой и с бабушкой.

– Хейзл? А, та, у которой свое детективное агентство, – догадался Мэтт. – Странное все же занятие для женщины.

– Хейзл и ее подруга решили, что существует спрос на… В общем, женщине-детективу легче понять чувства клиентки, – словно защищая сестру, ответила Констанс.

– Да я не спорю, – мягко сказал Мэтт. – Просто мне показалось это необычным. Вы помогали сестре, когда мы впервые?..

– Да, – перебила Констанс, которая все еще испытывала неловкость за случившееся во время слежки.

– Представляю, что вы подумали, когда Линн приехала с бумагами и мы с ней… – Мэтт замялся, а потом серьезно продолжил: – Линн привозила мне документы, она сотрудница лондонского офиса.

– Простите, – с несчастным видом пробормотала Констанс и, повинуясь порыву, добавила: – Мне бы так хотелось, чтобы ничего этого не случилось!

– Вы уверены?

Его тон заставил Констанс поднять глаза. Мэтт смотрел прямо на нее, точнее, на ее губы.

Сердце Констанс тут же понеслось вскачь, а в кровь точно впрыснули изрядную долю адреналина. Девушку охватило странное возбуждение – смесь радости и недоверия, не замедлившее сказаться на ее лице.

Она беспомощно посмотрела на Мэтта, зная, что ее состояние не укрылось от его внимания. Но Констанс не могла или не хотела взять себя в руки.

– Я, например, ни о чем не жалею, – мягко сказал Мэтт. – Послушайте, мне хотелось бы обсудить с вами кое-что касательно Эрика Сметхерста. Может, сходим после работы в бар и поговорим? На обед пригласить вас не могу, у меня назначена встреча с клиентом.

Едва справившись с разочарованием, Констанс покачала головой.

– Простите, сегодня я никак не могу.

Затаив дыхание, она стала молиться, чтобы Мэтт предложил перенести встречу на завтра, но он лишь сказал:

– Ну что ж, ничего страшного. Прошло несколько минут после его ухода, а Констанс все сидела неподвижно и смотрела на дверь.