Ответом ему стали взгляды, в которых не присутствовало даже намека на понимание.
– Гена у нас, как всегда, склонен к идеализму, – заметил Алекс и ободряюще улыбнулся Геннадию Павловичу, – мол, ничего, со всяким случается.
– Ну, почему же, – не очень уверенно и как-то совсем уж вяло попытался поддержать Калихина Юлий Никандрович. – В том, что он сказал, присутствует рациональное зерно.
– Если только это зерно маковое, – заметил Алекс.
– Бред полнейший, – фыркнул не склонный даже к зачаточному оптимизму Анатолий Викторович.
– Почему? – непонимающе посмотрел на него, как на последнего, высказавшего свое мнение, Геннадий Павлович.
Анатолий Викторович только рукой махнул:
– А-а! – и, глянув в свой стакан, давно уже пустой, разочарованно цокнул языком.
Петлин тут же взмахнул рукой, подзывая официанта.
– Нет, я все-таки не понимаю…
Алекс поставил руку на стол и развернулся вполоборота к Геннадию Павловичу.
– Ген, ты на полном серьезе это говоришь?
Геннадий Павлович почувствовал неуверенность. Но только на пару секунд. Позиция, на которой он стоял, казалась настолько прочной, что не допускала никаких проявлений слабости.
– Да, – уверенно кивнул он.
– Четыре пива, – сказал Алекс подошедшему официанту, после чего вновь сосредоточил внимание на Геннадии Павловиче. – Ты полагаешь, что Министерство безопасности – это единственная государственная организация, сохранившая чистоту рядов, высокие моральные принципы и идеалы служения народу?
– И еще доверие людей, – добавил Геннадий Павлович.
– Каких людей?! – не то удивленно, не то возмущенно всплеснул руками Анатолий Викторович.
– А я готов согласиться с Генкой, – опередил Геннадия Павловича Алекс. – После кризиса подавляющее большинство населения отказало в поддержке ныне существующей власти. Все разговоры о том, что Россия вышла из кризиса со значительно меньшими потерями даже по сравнению с наиболее развитыми странами Западной Европы, способны вызвать разве что скрежет зубов у тех, кто за один день потерял все, что имел, включая надежду на то, что все еще может образоваться. А заверениям правительства о том, что кризис самым благоприятным образом сказался на экономическом положении страны и производство сейчас развивается невиданными темпами, а инфляция стоит на месте, точно валун, вросший в землю еще во времена ледникового периода, давно уже никто не верит. И что же делать бедному народу? Где искать опору и спасение? Не знаю, в чьей голове родилась мысль запустить в оборот миф о безупречной чистоте и бесконечной преданности своему делу работников Минбеза, но голова эта, вне всяких сомнений, достойна восхищения. Момент, когда настала пора скормить народу сказку о славных минбезовцах, был выбран с ювелирной точностью. Несколькими днями раньше или позже – и идея не сработала бы. Ну а то, с какой виртуозностью и, я бы даже сказал, изяществом проводилась сама кампания, просто выше любых похвал. Не было даже намека на привычную тупую прямолинейность, когда примитивную мысль пытаются загнать в голову гражданину, точно гвоздь, что заколачивают в стену кувалдой. Все было сделано настолько точно и ловко, что почти никто не заметил, как подспудно ему на подкорку записывают развернутое признание в любви к родному Минбезу. Один телесериал «Тьма над городом» чего стоит! И денег не пожалели, – сняли не хуже, чем западники делают. Поначалу мне и самому понравилось.
– Я тоже видел несколько серий, – кивнул Анатолий Викторович. – Продукт качественный, но по сути своей – дурь полнейшая.
– Это тебе так кажется, – усмехнулся Алекс. – А вот Генке наверняка нравится. Так ведь, Ген?
– У меня телевизора нет, – глядя в сторону, признался Геннадий Павлович.
Можно было, конечно, соврать и сказать, что видел сериал, поскольку основная сюжетная канва была ему известна. Но Геннадий Павлович боялся оказаться в неловком положении, если дело дойдет до обсуждения деталей.
– А чем тебе сериал не угодил? – спросил у Алекса Юлий Никандрович. – Вполне приличный фильм, – можно посмотреть, если вечером заняться нечем.
– И часто ты его смотришь? – задал встречный вопрос Алекс.
– Ну… Может быть, раз в неделю.
– А то и раз в месяц, – уточнил Анатолий Викторович. – Можно подумать, тебе делать больше нечего, как только сериал про Минбез смотреть.
– А народ смотрит «Тьму над городом» каждый день, рот разинув от восторга и млея от каждой фразы, брошенной старшим инспектором Минбеза Сарпатовым. – Алекс резким, нервным движением выдернул из пачки сигарету, сунул ее в рот и щелкнул зажигалкой. – А сколько громких преступлений было раскрыто за последние пару лет Минбезом! Сколько денег, разворованных хитроумными дельцами, было возвращено народу! Даже сепаратисты на время как будто притихли…
Дым сигареты попал Алексу в глаз. Чертыхнувшись, он принялся тереть глаз пальцем, размазывая слезы по скуле.
– А что в этом плохого? – спросил Юлий Никандрович.
Геннадий Павлович быстро кивнул, давая понять, что согласен с поставленным вопросом, – он тоже не видел никакого криминала в том, что работники Министерства безопасности добросовестно исполняли свой долг.
Алекс взмахнул ладонью с зажатой меж пальцами сигаретой, пытаясь разогнать дым.
– Юлик, если ты скажешь, что веришь всему, что пишут газеты, я стану думать о тебе очень плохо.
Юлий Никандрович хмыкнул неопределенно и принялся ковырять вилкой холодную картошку, есть которую он не собирался.
Геннадий Павлович хотел было высказать собственное мнение по поводу того, насколько исправно выполняло возложенную на него работу Министерство безопасности, а заодно и насчет того, почему в последнее время бравые ребята из Минбеза – песочного цвета полевая форма, перетянутая в поясе широким кожаным ремнем с начищенной бляхой, украшенной двуглавым орлом, ботинки на высокой шнуровке и лихо заломленный краповый берет – стали если и не народными героями, то уж точно всеобщими любимцами. Но возникшая в разговоре пауза красноречиво свидетельствовала о том, что продолжать данную тему никто не собирался, и Геннадий Павлович решил смолчать.
Громко звякнула вилка, что кинул на край тарелки Юлий Никандрович.
– Я так понимаю, что играть мы сегодня не будем? – спросил он и посмотрел на Анатолия Викторовича.
Григоршин молча пожал плечами.
– А скажи мне, Юлик, – подал голос Петлин. – Что ты сам думаешь по поводу программы генетического картирования?
– В каком аспекте? – уточнил вопрос Юлий Никандрович.
– Ну, вообще. – Алекс сделал крайне неопределенный жест рукой. – В плане всего того, о чем мы говорили.
Юлий Никандрович приподнял подбородок и возложил поверх него ладонь левой руки. Глядя на него, можно было подумать, что он пытается самому себе зажать рот. Да и взгляд у него был, как у затравленного собаками кролика, который наконец-то добежал до норы и вдруг увидел, что возле нее сидит лиса. Кончиком пальца свободной руки Юлий Никандрович приподнял конец вилки и вновь отпустил его, позволив со стуком упасть на стол.
– Я скажу вам следующее: Международная программа генетического картирования, поддержанная президентом России, дает мне возможность вновь восстановить нормальную работу моей лаборатории. Точно так же она предоставляет возможность наладить работу многим другим лабораториям и институтам, имеющим отношение к медицинской генетике. Это шанс для всей отечественной науки вновь занять если не главенствующее, то хотя бы просто достойное место в мире. Я не говорю уже о тысячах людей, работающих в той области знания, ради освоения которой они потратили лучшие годы своей жизни. Они смогут не просто работать, но и получать зарплату, соответствующую той пользе, которую они способны принести стране. Что к этому еще можно добавить? – Юлий Никандрович развел руками. – Я не знаю. Разве только то, что я ни секунды не сомневаюсь в том, что сама по себе программа генетического картирования жизненно необходима не только для нас, но и для всего человечества. – Коптев снова развел руками. На этот раз жест его выглядел совершенно беспомощно. – Как ни напыщенно это звучит, – скромно закончил он свою импровизированную речь.
