Штырь довольно хмыкнул. Определенно, вещички Доктора нуждались в ревизии. Ежели никто из бывалых сталкеров не удосужился проверить, что там Док у себя на болоте прячет, придется ему этим заняться.
Общение Доктора с бюрерами продолжалось около часа. Зомби все это время сидел в сторонке – видно, так же как и Штырь, не разделял любви своего хозяина к мелким человечкам. Штырь даже что-то вроде уважения к нему почувствовал. Тоже ведь мертвяк, а свое понятие имеет.
Куда делись бюреры, когда закончился прием, Штырь не заметил, – просто они были, и вдруг их не стало. Может быть, в яму прыгнули? А Доктор с зомби принялись вещи складывать.
Пора было снова собираться в дорогу. Штырь слез с дерева, еще раз сбегал в кусты – на всякий случай, чтобы по дороге нужда не замучила, – как следует приторочил на спине рюкзак, подтянул левую лямку и для порядка проверил затвор автомата.
Все готово.
Как только Доктор со своим ручным зомби покинул место ночной стоянки, Штырь, как и накануне, двинулся параллельным с ними курсом.
На ходу Штырь думал в первую очередь о том, как бы не потерять Доктора из виду. Случись такое, и дорогу к дому на болоте придется искать самому. А что значит искать дорогу в Зоне, это Штырь уже уяснил. Здесь можно черт знает сколько ходить кругами, будучи уверенным, что двигаешься в нужном направлении. Почему так происходит, никто объяснить не мог. Сталкеры же очень точно окрестили это явление «эффектом трех сосен». С временными аномалиями Штырю сталкиваться пока не приходилось, но говорят, что и такие существуют. Собственно, почему бы и нет? Зона, она и есть Зона.
Кроме того, Штырь думал, как быть с мертвяком, что тащит рюкзак Доктора. Что, если Док зомби у себя дома держит? Или где-то поблизости, в конуре, как сторожевого пса? Тогда ведь незамеченным к дому не подойдешь. Сначала зомби пристрелить придется.
Местность вокруг была, прямо скажем, располагающая к спокойному, созерцательному отношению к миру. Деревья да кусточки, если не присматриваться к ним внимательно, так и не скажешь, что мутанты какие, – вполне обычная растительность, характерная для средней полосы. Временами даже цветочки встречались. Необычные, но красивые, похожие не то на китайские фонарики необычной расцветки, не то на гигантских обожравшихся мух с огромными, раздувшимися брюшками. Погода превосходная – небо серой пеленой затянуто, мелкий дождик накрапывает. Живности почти никакой не видно, разве что псевдокролик иногда из-под ног выскочит да в кусты шуранет, или псевдоовца вдруг из-за дерева вывалится и тупо уставится глазом на одинокого путника. Ощущение заброшенности и запустения создают только непонятные решетчатые конструкции, ржавые и кособокие, то и дело встречающиеся на пути. Что они собой представляли лет десять-пятнадцать назад и какого рожна их сюда приволокли, понять невозможно. Да и не хочется понимать, поскольку понимание сие не в состоянии каким бы то ни было образом изменить основополагающую картину окружающего мира, сложившуюся в голове начинающего сталкера.
И вот, настроившись на подобную созерцательность, Штырь едва не влетел в скопление конденсаторов. Это было именно скопление, а не один, не два и даже не три конденсатора. Потому что, когда Штырь все же удосужился кинуть болт, в него ударило сразу несколько разрядов, суммарная мощность которых была столь велика, что болт расплавился, не успев упасть на землю. У Штыря похолодело внизу живота и копчик зачесался со страшной силой, стоило ему только представить себя на месте этого болта.
Спасло его только то, что вокруг небывало мощного скопления конденсаторов создалось статическое электромагнитное поле. Штырь сделал шаг, почувствовал, что волоски у него на теле встали дыбом, и замер, боясь даже глазом моргнуть. Волосы на голове натурально шевелятся, кончики пальцев электричество пощипывает, пока не очень сильно, а под затылочной костью одна только мысль: сейчас ка-а-ак шарахнет!.. Медленно, очень медленно Штырь подтянул назад правую ногу, которой он как раз и сделал последний шаг. Окажись этот шаг чуть побольше, и точно шарахнуло бы стекающим в землю разрядом.
Отойдя от конденсаторов на безопасное расстояние, Штырь сел прямо на траву, вытянул ноги и расстегнул воротник защитного комбинезона. Опять же, дурак, не посмотрел, куда садится. Но повезло ему и на этот раз – муравейник в пяти шагах левее находился. Рюкзак с плеч скинул Штырь, клапан расстегнул, выдернул из-под него флягу с водой, отвернул крышку и припал к горлышку губами. Пил он долго, не заботясь о том, что воды может не хватить на весь переход. Какое там! Впервые за все время своего пребывания в Зоне Штырь оказался менее чем в шаге от верной смерти. Вернее, случалось такое и прежде, только сам новоиспеченный сталкер об этом не подозревал, а потому и нервы понапрасну не жег.
Напившись, Штырь зубами сдернул с правой руки перчатку, плеснул в пригоршню немного воды и провел влажной ладонью по лицу. После этого он почувствовал себя немного лучше и, как уже было сказано, запустил в сторону конденсаторной аномалии болт. После того как болт очень эффектно превратился в полете в ярко-желтую каплю металла, Штырь понял, что никогда, ни при каких условиях, ни за какие деньги он не вернется в Зону после того, как выберется отсюда. Зона для сумасшедших типов вроде Доктора. Для отвязных пофигистов вроде Бороды или Бычка. Для легендарных личностей, про которых не известно, существуют ли они на самом деле, вроде Семецкого. Для экстремалов, психов, невротиков, галлюцинирующих грибоедов, больных с пониженным чувством опасности – для всех тех, кому жизнь за пределами Зоны кажется скучной и пресной. Но такая жизнь не для нормальных людей, к которым, с некоторыми оговорками в свою, естественно, пользу, причислял себя Штырь. Нормальный человек не может все время, сутки напролет, бодрствуя и даже во сне находиться в состоянии интуитивного предчувствия опасности. Нормальные люди такое состояние называют паранойей. А в Зоне, не став параноиком, не выживешь.
К черту эту Зону!
Штырь вскочил на ноги, одернул пыльник, закинул на спину рюкзак, дернул затвор автомата… Последнее действие явно было лишним. В кого стрелять-то? Не стрелять нужно, а бежать! Бежать, как можно скорее! Прочь! Бежать куда глаза…
А вот это явная ошибка – бежать куда глаза глядят, и уж тем более куда угодно, в Зоне нельзя ни в коем случае. Здесь каждый шаг должен быть обдуман и выверен. Жизнь на грани смерти. Расчет на грани безумия.
Штырь еще раз провел ладонью по лицу, после чего натянул на руку перчатку. Все, порядок…
Да какой там, суть твою, порядок!
Штырь чувствовал, как внутри у него зреет пузырь, готовый взорваться в любую секунду. И что может послужить тому причиной, не знал даже он сам. Точно так же не знал Штырь, во что превратится после того, как скопившиеся в пузыре страх, злость и ненависть, неизвестно на кого направленные, изольются вовне и станут его истиной сутью. Быть может, тогда на него снизойдет просветление. А может быть, внешне оставаясь человеком, в душе он станет еще одним живым мертвецом.
Нет, определенно Штырь не собирался ставить на себе такие опыты. Его место было не здесь, он оказался в Зоне по чистой случайности… Ну, пусть не совсем случайно, но с той же долей вероятности он мог находиться в это самое время в двух, нет, в трех десятках других мест. Так почему он здесь?.. Ответ прост – потому что хотел получить гарантию, что не окажется на кладбище. Штырь рассмеялся, широко разинув рот. Можно подумать, Зона сильно отличалась от кладбища. Разве только тем, что на кладбище мертвецы спокойно лежат в своих гробиках, а в Зоне они бродят как неприкаянные. Все. И те, кто уже умер, и те, кто только к этому идет.
Эй, Штырь! Становись в нашу колонну!
Назвался сталкером – полезай в Зону.
Поначалу Штырь думал, что ко всему может привыкнуть. Ну, пускай не ко всему, но ко многому. Подумаешь, Зона. В Африке тоже жизнь не сахар – джунгли, малярия, удавы, крокодилы. Аборигены, опять-таки, вечно голодные. Но, как выясняется, принципиальное отличие Зоны от любого другого места на Земле заключается в том, что к ней невозможно привыкнуть. Она никогда не повторяется, подкидывая все новые сюрпризы. А в тот момент, когда тебе кажется, что ты уже все о ней знаешь, Зона вдруг выдает такое, что и в страшном сне не привидится.
