— Я ненадолго, мам!
— Когда вернешься, давай сходим на выставку, а потом пообедаем где-нибудь в городе. Я знаю тут один итальянский ресторанчик, папе он нравился еще в незапамятные времена. Может, его мы и выберем, как ты думаешь?
Все ясно, мама пытается занять ее чем-нибудь, отвлечь от мрачных мыслей, заставить думать о другом. Она будет изо всех сил стараться, — обязательно отвлечется и рано или поздно боль пройдет.
Элис вышла из дома. Мать наблюдала из окна, как она направилась в парк, склоняя голову под пронзительным январским ветром. Проводив дочь, миссис Лэнгнер набрала номер мужа в Японии.
— Знаешь, я пока не уговорила ее лететь со мной. Ричард, я за нее очень волнуюсь, она такая бледная, худая, замученная. Если бы можно было увидеться с этим Ральфом… Да, я понимаю— не вмешиваться, но если бы ты только видел, как она переживает. Ой, прости, звонят. Кто-то пришел. До свидания!
Миссис Лэнгнер положила трубку и пошла в переднюю, откуда слышался настойчивый звонок. На пороге стоял высокий темноволосый мужчина с рукой на перевязи. На его щеке багровела широченная ссадина, под глазом расплылся синяк, а на лбу был жутковатого вида порез. Нежданный гость едва успел раскрыть рот, чтобы поздороваться, но миссис Лэнгнер его опередила:
— Здравствуйте! Если я не ошибаюсь, ваше имя-Ральф Уорбертон, так?-сказала она и приветливо протянула руку. — Признаюсь, рада видеть вас здесь. Потому что я уж решила, что вы никогда не придете. Вид у вас ужасный. Вы что, попали в аварию?
— Да, — ответил Ральф на первый вопрос. — Да, — ответил он на второй.
Тут миссис Лэнгнер опомнилась:
— Извините, я не представилась: мать Элис. Да входите же, что вы там встали? Элис скоро вернется, я отправила ее погулять в парк.
Они скоротали время за разговором, и Ральф в двух словах поведал об аварии:
— Я разбил машину несколько дней назад, очень уж торопился сюда. Сейчас уже все в порядке, доктор сказал, что могло быть и хуже. Лицо скоро заживет, а вот руку сломал-это надолго. Конечно, я сам во всем виноват-почти уснул за рулем. — Увидев, что мать Элис недовольно хмурится, он поспешил пояснить:-Я спешил из Кингстона после бессонной ночи. Гнал машину, что бы увидеться с вашей дочерью. А в результате пришлось провести несколько дней в больнице. Куда, вы сказали, Элис пошла? Погулять?
— Не беспокойтесь, Ральф, это ненадолго. Я уговорила ее пойти подышать свежим воздухом. A ТО она несколько дней провалялась в постели;
— Она заболела, что с ней? — забеспокоился Ральф.
И миссис Лэнгнер отвернулась, чтобы он не видел ее довольной улыбки. Ага, встревожился!
— Доктор поначалу очень серьезно воспринял ее болезнь, но теперь ей лучше. А свежий воздух вообще для любого человека полезен, поэтому я уговорила ее пройтись. У Элис сейчас почти все прошло, она лишь немного слаба, я и настояла…
— Слаба? Как же вы отпустили ее одну? Бедный, подумала миссис Лэнгнер, он всерьез беспокоится о моей дочери! Слава Богу, это не какой-нибудь сексуально озабоченный хищник. Похоже, что для него любовь не пустой звук. И вслух сказала:
— Да что вы, Ральф, зачем вы так беспокоитесь? Ей уже намного лучше, поверьте!
Элис гуляла по парку чуть больше получаса. Прогулка отвлекла ее от мрачных мыслей, свежий воздух и легкий морозец были ей в радость. Щеки слегка зарумянились, от холода чуть пощипывало пальцы на руках и ногах. Все было хорошо, кроме одного-боль в сердце ничуть не уменьшилась.
И избавить ее от этой боли мог только один человек. Ах, как уверенно мама предсказывала, что он непременно вернется, как настойчиво уверяла, что Ральф поймет, что потерял, и придет просить прощения. Но дни шли за днями, Ральф не появлялся. И сколько бы она ни размышляла над этим здравый смысл подсказывал ей лишь одно-шансы увидеть Ральфа Уорбертона неуклонно уменьшаются. И вряд ли теперь они увидятся снова…
В таком состоянии Элис повернула к дому-вроде бы и чуть полегче, чуть повеселей, но душа по-прежнему полна страданий. Какая-то часть ее действительно не хотела встречи с Ральфом. И, мысленно прогоняя его прочь, Элис даже самой себе не лгала. Как он, такой чуткий, оказался столь недальновидным и жестоким, если действительно любил ее? Другая же половина Элис все еще жадно цеплялась за воспоминания о том времени, которое она и Ральф провели вместе.
Она медленно подошла к дому, поднялась на свой этаж, занятая своими мыслями. Мать отворила ей дверь, поцеловала и сказала:
— Элис, у меня появились другие планы-я хочу уйти, так что побудь пока без меня. Чуть не забыла, у тебя гость. Будь с ним поласковее, ладно?-И миссис Лэнгнер втолкнула Элис в гостиную.
Ральф стоял, отвернувшись к окну. И безумный гнев захватил ее сразу при виде негодяя, который мог так необдуманно рисковать их любовью-самыми дорогим и незаменимым сокровищем. Элис явилась перед ним со сжатыми губами, несущая свою обиду, как знамя над головой.
— Что ты здесь делаешь?
Он, не отрываясь, смотрел в окно, наверное, так же он наблюдал и за ее возвращением. Настроение у Элис мигом переменилось, лишь он повернулся к ней лицом, и она разглядела его ссадины, синяки и раны. И руку на перевязи.
— Ральф, что с тобой?
— Да так, ничего особенного, торопился к тебе и угодил в аварию…
Элис подошла ближе, потом еще ближе, потом — на расстояние вытянутой руки, потом почти вплотную. Внезапно осознав это, подняла руки в протестующем жесте. Ральф обнял ее здоровой рукой— и поднятые ладони Элис оказались лежащими у него на груди.
— Отпусти меня, Ральф, — сопротивлялась она, чувствуя, что сейчас заплачет. Однако объятие его было крепко, а голос нежен.
— Элис, любимая, ну что ты, не плачь. Я не могу тебя такой видеть. А себя никогда не прощу за то, что так вышло. У меня только одно оправдание — я чуть с ума не сошел от ревности к Роджеру.
— Что? И ты не стесняешься мне говорить, что ревновал меня к Роджеру?
— Но ведь все сошлось одно к одному. Ты не торопилась выходить за меня замуж. А прилетев в Англию, я узнал от Дугласа, что ему звонила Холли и между делом сообщила, что Роджер Стрикленд женится. На ком-то, кого давно знает. Я бросаю все, посылаю к черту переговоры, прилетаю и прямо у твоих дверей… Если бы ты знала, как я измучился! Потом я подумал: она искала и нашла себе в мужья человека совсем другого типа, более традиционных взглядов, чем я. Знаю, что виноват, — торопил тебя все время. Но ты же сопротивлялась, а мне так хотелось тебя завоевать, и побыстрее. Думаю, я до сих пор остался ребенком, которому с трудом удалось пережить смерть матери. Я был мал и глуп и считал, что она нарочно покинула меня. Умом я понимаю, что был не прав, но меня грызет страх, что и тебя я потеряю, тебя и твою любовь. Так, наверное, у всех, кто любит…
— Да, да, понимаю. — голос Элис задрожал, глаза заволокла дымка слез. — Очевидно, когда любишь, даже гнев может проявиться самым неожиданным образом-например, как у нас в последнюю встречу. Мы оба были так злы друг на друга, а во что это вылилось? Мне стало потом так стыдно, я переживала и плакала…
— Ну что ты, глупенькая? Когда сердишься на того, кого любишь, ты ведь не перестаешь его любить? На самом деле… я и, правда, хотел тебе сделать больно. Но, едва коснувшись, понял, что мое тело, мое сердце-все это любит тебя и протестует против задуманного мною. А я собирался отомстить-я ведь не знал, кто избранница Роджера. Когда же узнал, все бросил и примчался замаливать грехи. Элис, милая, не молчи, эти дни без тебя я провел как в аду!..
— И я очень сильно скучала и тоже мучилась без тебя.
— А почему Роджер оказался здесь? Ты можешь мне сказать?
— Роджер… он явился специально, чтобы сообщить о своей женитьбе. Хочешь посмеяться?
Его ко мне прислала его драгоценная мама! Представь, она опасалась, что я захочу возобновить отношения с ее сыночком и, не дай Бог, расстрою его брак. Ты возник в тот момент, когда я только что пожелала счастья ему и его будущей жене, пообещала Роджеру никогда не нарушать его покой, вытолкала за дверь и поцеловала на прощание. А тут как раз ты и появился…
