– Я думаю, не больше сотни, – ответил после недолгого молчания исследователь. – Точно подсчитать их количество невозможно, там их больше тысячи. Дело в том, что «пост управления» чужанским кораблем – это, по сути, «арбуз», зернышками в котором являются роиды…

– Что он делает? – раздался вдруг чей-то изумленный возглас.

Второй чужанский корабль подошел вплотную к первому и выбросил нечто вроде длинной белой струи, которая прилипла к носу поврежденного колосса и раздулась в полупрозрачный водянистый шар. Затем шар загорелся с одной стороны злым зеленым пламенем, так что видеокамеры земных аппаратов вынуждены были применить светофильтры, а чужанский монстр стал… удаляться!

Координатор «Перуна» первым разобрался в происходящем.

– Это какой-то вид экзодвигателя, – сказал он. – Внешнее сгорание с векторной инициацией, регуляция тяги отсутствует, управление тоже. Судя по ускорению, импульс тяги очень мощный, до трех тысяч тонн в секунду.

– Куда он направляется? – отрывисто бросил Железовский.

– В сторону БВ.

В эфире снова повисла тишина, взорвавшаяся хором изумленных, негодующих, недоуменных возгласов.

– Зачем это им? – спросил Демин негромко. – Они что, с ума посходили? Внутри же их живые соотечественники… Кто там говорил о логике?

Кто-то из ученых-ксенопсихологов начал было оправдываться, но Железовский его перебил:

– Ратибор, твое мнение?

– Может быть, они решили проверить воздействие канала БВ на своих и посмотреть, что будет?

– Твое решение?

– Императив «блок» [14].

– Согласен. Белбог, расчет траектории, характеристики движения, задачу трех тел для остановки уходящего груза. Внимание, обоймам ЧП-вахты: «пакмаки» три-одиннадцать – императив «блок», главный исполнитель – Берестов. ДД, твоя задача – чужанский спейсер. Блокируй все его попытки помешать Берестову.

– Понял.

И началась обработка всего сложного комплекса расчетов, анализа обстановки, команд и действий земных кораблей, подчиненных поставленной цели, и единственным человеком, который сомневался в правильности этого решения, был комиссар-два отдела безопасности Аристарх Железовский, не имевший права сомневаться.

Чужане ушли.

Неизвестно, поняли они или нет урок, преподанный им людьми, но после того, как поврежденный спейсер был остановлен и двигатель его, «вывернутый наизнанку», отстрелен, второй корабль – жуткая конструкция, напоминающая околевшего в судороге броненосца длиной в два с лишним километра, – даже не попытавшись установить, в чем дело, просто исчез: чужане тоже умели свертывать пространство в одномерные «суперструны», преодолевая гигантские межзвездные расстояния практически мгновенно.

Ошеломленные земляне подивились на опустевший район дрейфа чужанского спейсера, потом на оставшийся поврежденный корабль, не зная, что делать с неожиданным «подарком» (обрадовались ему только ксенологи, получившие интересовавший их объект для исследований, о коем и не смели мечтать), однако дивились недолго: спустя несколько минут после ухода «броненосца» оставленный «кит» взорвался! Осколки, хотя и редкие, разлетелись по странному обстоятельству не в разные стороны, а двумя струями, причем одна струя хлестнула по двум «пакмакам» исследователей, к счастью закутанным в «саван» полевой защиты. Никто не пострадал.

По общему мнению, лишь один человек не удивился происшедшим событиям – прибывший буквально к развязке драмы Аристарх Железовский. Он пресек попытки ученых устроить в эфире дискуссию, уточнил дальнейший график работ исследователей с их руководителем, выслушал предлагаемые Деминым меры по усилению погранвахты и отбыл на Землю, приказав Ратибору явиться в отдел после того, как след Большого Выстрела минует омегу Гиппарха.

Ратибор сказал «есть», переглянулся с Шадриным, затем снял эмкан рации, втянувшийся в обивку кокона, и вылез из кресла.

– Хочу есть, – сказал он, с удовольствием потянувшись, – а ты осуществляй императив «Аргус». Пойду к пограничникам, поем в нормальной кают-компании с ДД. Ты его знаешь?

– Самую малость, – ответил Шадрин, включенный в общую сеть «спрута» и личные переговоры вести не имевший возможности. – Говорят, умен и силен, смел, но не до безрассудства. Лидер. Как и ты.

– Что ж, вполне объективное суждение, – буркнул Ратибор, не моргнув глазом. – О тебе, например, этого не скажешь.

– И не надо, я не претендую, не все рождаются лидерами.

– Ну, тогда я пошел.

Ратибор перебрался на «Перун», где его встретил предупрежденный заранее Демин, проводил в кают-компанию спейсера, рассчитанную на вдумчивое вкушение пищи и приятную беседу двух десятков человек. На этот раз беседующих и вкушающих было всего двое.

– Как тебе чужане? – спросил уравновешенный и внимательный Дмитрий. – Я не силен в психологии негуманоидов, но их поступок, по-моему, оправдать невозможно.

– Наши представления о добре и зле, о гуманизме вообще всегда имели конкретно-исторический, изменяющийся характер и определялись социально-классовыми факторами сообразно формуле: все в мире относительно. – Ратибор прожевал листик салата, глотнул солоновато-терпкого солара, поднимающего аппетит. – С другой стороны, жизнь разумного существа священна во всех проявлениях, и с этой точки зрения понять роидов трудно. Но ты прав, в этом вопросе мы с тобой дилетанты, и наши охи да ахи вполне соответствуют уровню нашей некомпетентности, потому что шкалы ценностных ориентаций у нас и у чужан не совпадают.

Помолчали, доедая запеченные в соусе грибы.

– Зачем тебя вызвал шеф?

Ратибор промокнул губы, взял запотевший стакан с клюквенным морсом:

– Видимо, хочет дать новое задание, каким-то образом связанное с этим, я его уже изучил.

– Интересный мужик. Наверное, надежен как скала. Во всяком случае, у меня создалось такое впечатление.

– Что есть, то есть. – Ратибор не любил делиться собственным мнением о другом человеке, хотя мог бы сообщить, что Аристарх Железовский способен обидеть кого угодно и не заметить этого, что он редкостно упрям и зачастую идет к намеченной цели, не жалея ни себя, ни других, проламывая путь и обдираясь в кровь… И все же руководитель он от бога…

– Шутники говорят, чтобы с ним сработаться, нужно защитить диссертацию: «Может ли железо чувствовать?»

– Они не правы.

– А за что его прозвали «роденовским мыслителем»?

Ратибор промолчал. Демин понял недосказанное товарищем и перевел разговор на другую тему.

– Ты знаешь, со мной произошел странный случай… – Пограничник посмотрел на собеседника сквозь стакан. – Буквально перед кенгуру мне позвонил сюда какой-то тип и предупредил, чтобы я держался от БВ подальше… – Дмитрий замолчал, потому что увидел, какое впечатление его слова произвели на Берестова. – Ты что?

Ратибор тихонько присвистнул:

– Как он выглядит?

– В том-то и дело, что не знаю, обратку мой таинственный корреспондент не включил. Голос глуховатый, но твердый и далеко не веселый, так что шуткой не пахло. А когда я спросил, с кем имею дело, ответил: «Не имеет значения», – и вырубил связь.

– М-да, – проговорил Ратибор, вспоминая, какой голос был у Габриэля, спутника Анастасии Демидовой, – далеко не глуховатый, а, наоборот, звучный, глубокого чарующего тембра. – Не поверишь, но со мной тоже случилось нечто подобное, только гость явился ко мне воочию, вернее, гости. – Берестов рассказал о визите Насти и Габриэля. – Интересно, откуда они, мои визитеры и твой информатор, знали, что именно мы будем работать с БВ? И что БВ так опасен?

– Вот именно, – кивнул пограничник, умело скрывая свои чувства. – Может быть, они в таком случае знают, что есть БВ на самом деле?

– Вполне допускаю. Я давно собирался поговорить об этом с Нас… Анастасией напрямую, да все времени не было, теперь непременно поговорю.

– Благо это прекрасный повод для встречи, – хладнокровно сказал Демин.