Литмир - Электронная Библиотека

Таков был дед Кузьмы Филипп, которому пошел девяносто пятый год, но который все еще работал директором Управления аварийно-спасательной службы (УАСС). Лет семьдесят назад он, конструктор тайфаговой аппаратуры, вдруг ушел из Института ТФ-связи в службу безопасности УАСС и с тех пор сам стал частью этой системы, отвечающей за безопасность человечества.

Таков был отец Кузьмы Игнат Ромашин, безопасник, пограничник, косморазведчик, рисковавший жизнью сотни раз и едва выживший после столкновения с Артефактом, которому дали название Спящий Джинн или Демон. Случилось это около сорока лет назад, когда Кузьмы и в проекте не существовало, но историю он знал досконально, тем более, что сохранились записи контакта спецслужб с Артефактом – забытым на Земле миллионы лет назад «роботом, выполняющим желания». Многие тогда хотели включить этого «робота», добиваясь своих личных целей, пока не произошла экологическая катастрофа и люди не поняли, что если Спящий Джинн и исполняет желания, то только не человеческие.

Слава богу, за ним прилетели создатели, вспомнившие о ценном объекте, так и не пожелавшие вступить в контакт с людьми, забрали своего «робота», и все закончилось более или менее благополучно. А главную роль в этом деле сыграл отец Кузьмы, протаранивший Демона и заставивший его очнуться от миллионнолетнего сна, оценить ситуацию и убраться с Земли.

Два года после этого Игнат Ромашин пролежал в коме, но все-таки выжил и снова влился в ряды безопасников. В свои шестьдесят шесть лет он все еще занимался боевыми искусствами и работал комиссаром погранслужбы УАСС. Однако приучить к единоборствам сына ему не удалось. Ромашин-младший не полюбил этот вид самореализации, хотя спортом занимался – довольно неплохо играл в гимнасион[3]. Отец и мать Кузьмы жили под Волоколамском, на берегу небольшого живописного озерца, и Кузьма, давно имевший свое жилище в Московском мегаполисе (Строгинская жилая гроздь, сто десятый уровень, парковое кольцо, зона тысяча первая), любил гостить у них в свободное от работы время. Правда, удавалось это нечасто, ритм работы комиссара погранслужбы не позволял отцу отвлекаться от дел надолго.

Снова раздался прерывистый настойчивый писк.

Над плотом кружили уже три кружевницы и явно требовали от лежащего человека еды. Эти существа на самом деле были не бабочками, а термитами, завезенными на Марс и претерпевшими мутацию. Как правило, они селились возле человеческих жилищ и нахально требовали пищи. Кузьма перевернулся на бок, кое-как дотянулся до походной кухни, достал из блокпласта банку сгущенки. Открыв, поставил на край плота и стал смотреть, как кружевницы длинными хоботками едят сгущенку. Потом искупался в прозрачно-зеленоватой воде, испытывая восхитительное чувство легкости, и включил интервижн, чтобы послушать новости.

Ничего особо выдающегося узнать он не надеялся, по привычке меняя каналы и выбирая спортивный, однако неожиданно заинтересовался сообщением Информцентра Солнечной системы об обнаружении искусственного объекта за орбитой Плутона. Объект больше всего напоминал суковатое полено размерами десять на полтора километра и представлял собой гигантский космический корабль. Как он оказался у границ Системы, почему следящие устройства, контролирующие пространство Системы, не заметили его приближения, в сообщении не говорилось.

И еще одно известие неприятно подействовало на Кузьму: так называемые «мертвяки» – «мертвые зеркала» появились уже не только на других планетах Системы, но и на Земле. «Мертвяками» же их назвали по той простой причине, что от обычных «хронозеркал», возникших в Солнечной системе и вообще в Галактике более семидесяти лет назад, они отличались смертельным воздействием на человека и вообще на любое живое существо. Если в простое «зеркало» можно было войти как в дверь и выйти через какое-то время обратно живым и невредимым – время задержки варьировалось от минут до нескольких дней, – то войдя в «мертвое зеркало», человек возвращался уже мертвым. Без всяких видимых причин. Медики пришли к выводу, что у людей просто останавливалось сердце. И таких случаев с момента обнаружения «мертвяков» насчитывалось немало.

Выключив аппарат объемной видеоинформсети, Кузьма поразмышлял над услышанным, оглядел акваторию озера, сильно вытянутого в меридиональном направлении и сверху похожего на банан, заметил в лесу на западном берегу столбик дыма: там явно жгли костер, – и решил устроить себе праздник знакомства. Одному отдыхать уже поднадоело, захотелось внести в размеренную растительную жизнь толику разнообразия.

Кузьма развернул десятиметровой длины плот, сварганенный из четырех полос пенокремнелита, идущего на строительство подземных холодильников, прочного и легкого, как пробка, и погнал его к берегу, используя небольшой струйный движитель. До берега было километров семь, и когда плот приткнулся к темно-коричневым базальтовым столбам и валунам, еще недостаточно обточенным прибоем, солнце заметно сползло к горизонту. Наступал вечер, шестой вечер на озере Валлес и седьмой вообще на Марсе, куда прибыла троица друзей с Земли, уповающая на увлекательный и необременительный отдых.

Кузьма вздохнул. Ходя и Герка давно были на Земле и лишь позвонили по разу, не обещая скорого возвращения. А отпуск без них все-таки терял смысл.

Кузьма вспомнил, как два дня назад, когда они были еще вместе, над озером пролетели на антигравах две девушки, транспортирующие за собой капсулу стандартного туркомплекса. Они искали место для стоянки и приглашали друзей в гости. Герка, необычайно быстро сходящийся с людьми, даже пообещал завернуть к ним на чай. Одна из девушек, блондинка с роскошными золотыми волосами, весьма заинтересовала ксенопсихолога, не обремененного узами брака, она понравилась и Кузьме, ответив ему заинтересованным взглядом, но познакомиться они не успели. Спутница блондинки потянула ее за собой, и они умчались вперед, скрывшись за полосой тумана. Теперь Ромашин прикидывал, не принадлежит ли костер, дым которого он обнаружил, биваку незнакомок. После разлуки с друзьями это было бы неплохой компенсацией за одиночество.

Привязав плот к одному из валунов, Кузьма натянул шорты, белую футболку и кроссовки, положил в гостевую сумку бутылку шампанского, коробку конфет (все это богатство принадлежало Герману, предусмотрительно запасшемуся атрибутами знакомства именно на такой случай), нацепил пояс-антиграв и поднялся над береговой линией на десяток метров.

Струйка дыма, которую он заметил с озера, несколько посветлела, но была видна хорошо на фоне серо-фиолетовой стены рифта. До нее было всего около двух километров по прямой, но если бы Кузьма решился идти пешком, преодолевать каменистый, усеянный обломками скал и валунами береговой откос ему пришлось бы не менее часа, несмотря на меньшую, чем на Земле, силу тяжести.

Под ногами поплыли трещины, изломы скал, ямы с водой, пласты горных пород, покрытые зеленоватым налетом ила и водорослей. Чуть выше этот налет сменился куртинами голубоватого мха, а у самой стены каньона рос уже настоящий кустарник – марсианский можжевельник, крапивник, суходол, буревей, переходивший в редкий лес, состоящий из плосковершинных сосен и карликовых – не выше трех метров – секвой. Секвойи на Марс завезли американцы еще двести лет назад, надеясь, что эти земные гиганты покорят марсианские просторы, но секвойи хоть и выжили в суровых условиях чужой планеты, расти, как на Земле, до двухсотметровой высоты, отказывались.

Вскоре Кузьма услышал музыку, шум и среди высоких столбовых скал заметил палатки лагеря: их оказалось не две, как он думал, а целых восемь. Настроение слегка упало. Он надеялся еще раз увидеть золотоволосую незнакомку с теплыми янтарными глазами, но ей с подругой хватило бы и одной, в крайнем случае, двух палаток, а тут располагалось восемь, что означало: лагерь принадлежал какой-то большой группе путешественников. Золотоволосая девушка здесь скорее всего не отдыхала.

вернуться

3

Игра в мяч (ведение мяча сквозь систему колец) с элементами гимнастики в условиях пониженной силы тяжести.

4
{"b":"33038","o":1}