– Спасибо, Ремиша, – прошептала Александра, стараясь не расплакаться. – Как же нам теперь искать Ксюшу?

– Нам нужен Леблан, а его нет, вот в чем проблема. Только он знает, куда подевалась Ксюша… Пока что я пойду в полицию, сделаю заявление. Они искать не станут – суток даже не прошло, но я все равно сделаю. Есть шанс, что их удастся расшевелить гипотезой о том, что Ксюша могла видеть что-то важное… А потом мы с тобой обсудим, как ее искать. Жди меня здесь, ладно? Тебе взять еще пива?

– Спасибо, нет. Я пока Алеше позвоню.

– Хорошая мысль, – кивнул Реми. – Спроси, как там у него дела. Если он вдруг освободился, пусть едет к нам. Две головы хорошо, а три лучше. Тем более когда третья – Кисова…

Реми не стал ей говорить, как он боится идти в полицию. Чтобы не услышать там, что искать Ксюшу бесполезно. Потому что она находится в морге…

Он ушел, строгий и сосредоточенный, а Александра осталась сидеть, тихо сглатывая слезы, – теперь, когда Реми не было рядом, она позволила себе расслабиться.

Алеша позвонил сам и вовремя, не то бы она не удержалась и разрыдалась в голос.

– А что у тебя? – спросила она, закончив печальное повествование об их с Реми бесплодных похождениях и гипотезах.

– У меня тоже ничего хорошего, – мрачно сообщил Кис, выслушав ее. – У меня труп…

…Ему наскучило смотреть в окно поезда – мелькание пейзажей на такой высокой скорости быстро утомило, разболелись глаза и виски. В вагонах предлагали еду – разносили упакованные подносики, как в самолете, – и Алексей соблазнился: есть хотелось до одури, оголодал со вчерашнего ужина.

Жизнь показалась куда симпатичнее после еды и чашки крепкого, горячего кофе, который, однако, не помешал ему задремать на часок: давала себя знать почти бессонная ночь в машине.

Кис проснулся, когда до Парижа оставался час дороги. Он решил позвонить Ларисе, чтобы не терять времени и получить хотя бы базовую информацию для размышлений. Пока он доберется до ее дома, на основе этой информации у него сформируются точные вопросы, и дело пойдет поживее.

– Давайте с самого начала, – сказал он ей. – Я знаю, что Михаил Левиков приехал к вам в Париж. Извините, но мне пришлось прочитать вашу переписку. – Кажется, Лариса подавила какое-то смущенно-возмущенное восклицание. – Он поселился в вашей квартире?

– Нет… Я не могла сразу поселить Мишу у себя… Мы ведь были знакомы только по переписке… Он жил сначала в квартире моих знакомых. Но через несколько дней мы уже… Он уже… Он через два дня перебрался ко мне… Мы друг другу… понравились, – выдавила она из себя, умирая от неловкости перед незнакомым мужчиной в телефоне, который так бесцеремонно и непрошено влез в их тайну.

Кис уловил эту интонацию.

– Лариса, давайте сразу договоримся: я не интересуюсь вашей личной жизнью. Я хочу знать о ней только то, что может дать какую-то зацепку. Кроме того, я не являюсь сторонником домостроя и не осуждаю ни его, ни вас. И вообще, это решительно не мое дело. Хотя между нами, – Кис улыбнулся в телефон, стараясь расслабить напряженную до кончиков волос Ларису, – я встречался с его женой и… Скажем так: я понимаю Михаила. Так что не надо меня стесняться, потому что иначе на ваше мычание и уклончивые ответы уйдет слишком много времени. Идет?

Вздох облегчения подтвердил, что «идет».

– Жене Михаил сказал, что фирма поселила его в квартире, ей принадлежащей. А вы говорите – поселили его у друзей.

– Он… Миша неправду сказал жене. Не мог же он…

– Конечно, не мог, – быстро согласился Кис. – Итак, через два дня Михаил поселился у вас. Что дальше?

– Я хотела продать его изобретение. Вы о нем знаете?

– В общих чертах. Какой-то крем для лица? В письме вы называли его гениальным.

– Это действительно гениально. Только это не крем. Это молекула, которая может использоваться в креме, лосьоне, маске – неважно. Михаил путем генетических манипуляций над микробами заставил их продуцировать эту молекулу. Это ноу-хау, этот секрет на вес золота.

– А что она делает, эта молекула?

– Она омолаживает кожу. Причем не так, как болтает реклама известных кремов: разглаживает морщины и прочее – ничего они не разглаживают! Миша же изобрел настоящий рецепт вечной молодости! Настоящий, понимаете? Он не только предохраняет кожу от старения – он реально омолаживает уже увядшую кожу! Вы не представляете, какое это сокровище для косметической промышленности! Можно больше не делать подтяжки, не впрыскивать бутулотоксин, не ходить по пластическим хирургам: утром нанес крем на лицо – и забыл. На тело тоже можно…

– У вас, как я понял, уже до его приезда были потенциальные покупатели на его изобретение?

– Да, но это была клиника, а Миша сказал, что предпочитает его продать фармацевтам. Он сам много лет работал в лаборатории при Институте генетики, где по заказу фармацевтической промышленности искал средство для полного выведения всех «сорняков» на коже: прыщей там, угрей и так далее. Поэтому он называл его «гербицидом для кожи», – Кис услышал, как она улыбнулась. – Так он и нашел молекулу. Но она неожиданно оказалась очень мощным регенератором эпидермиса… Вам понятно, о чем я говорю?

– В общих чертах.

– Ну вот, а работа с генами требует большой серьезности и специального оснащения. Миша сказал, что лаборатории клиник им не располагают. Кроме того, он не хотел с ними…

– Лариса, давайте оставим то, что Михаил не стал делать, на потом. Поговорим о том, что он сделал.

Лариса была многословна – вернее, в обычной жизни это вполне нормальная женская разговорчивость, но, когда нужны основные факты, лишние детали мешают.

– Тогда я взяла рандеву с фармацевтами – точнее, с одной очень крупной, всемирно известной французской компанией, «Провентис-Фарма». И мы пошли. Вдвоем, потому что Миша по-французски не говорит, надо было помочь с переводом. А я сама по образованию химик, так что суть дела поняла. Они очень, очень заинтересовались! Попросили десять дней, чтобы изучить его досье, – он принес пухлую папку с формулами, технологией и результатами испытаний. Даже предложили Мише задержаться в Париже – у него до отъезда оставалась только неделя – и обещали возместить расходы на новый билет: вот как заинтересовались! Я только его просила не рассказывать самого главного: всегда существует опасность, что изобретение украдут… А сами потом разведут руками и скажут, что оно их не интересует… У него, конечно, в России есть патент – да кого он остановит? Поэтому самый главный секрет, ноу-хау, Миша им не выложил. Это биотехнология на генном уровне: суть в том, что в микроб, вернее, в цепочку его ДНК, надо ввести один ген, чтобы микроб с измененной генной структурой начал производить чудо-молекулы. Это продукты его обмена, «микробий стул», если можно так выразиться… Потом эти измененные микробы помещают в питательную среду, и они начинают размножаться, образуют целые колонии и производят нужные молекулы в промышленном количестве… А дальше, по определенной технологии, делается очистка продукта. Потом эти молекулы можно добавить в крем или мазь – это уже дело косметической промышленности, которая бы непременно стала покупать их у лаборатории. Бешеные деньги! Именно поэтому я боялась, что идею – какой именно ген и в какое место цепочки ДНК нужно вставить – могут украсть…

– Так он не подписал контракт?

– Пока нет, я же вам говорю: они попросили десять дней на размышление. Их главный технолог должен изучить досье – они сняли с него копию, а адвокат тем временем должен подготовить проект контракта. Они только сказали, что идея им кажется плодотворной и перспективной, и если экспертиза подтвердит это впечатление, то они не только готовы купить изобретение, но и предложить Мише пост инженера и возможность возглавить этот проект… Инженер во Франции – высокая и хорошо оплачиваемая должность, если вы не в курсе. Миша был так рад, знали бы вы… Он все говорил мне, что я его добрая фея…