За кем же охотятся добропорядочные подданные неизвестного среднеазиатского государства или, напротив, бандиты одной из шаек, так и не уничтоженных правительством? Я осторожно опустился на землю на окраине села. Длинными перебежками направился к двухэтажному зданию.

Нападавшие были сосредоточены с одной стороны – там, куда выходили окна здания, где открывался темный провал входа без двери. Я заходил со стороны глухой стены, которую, казалось бы, незачем контролировать – выбраться из дома там негде.

Прятаться я любил и делал это не так плохо. Прыжок, еще один… Проползти между камнями, перекатиться через открытую площадку… Мешал рюкзак, но мне не хотелось с ним расставаться. Как знать, удастся ли подобрать его после завершения этой истории? И чем она вообще закончится?

Задняя стена оказалась не очень толстой. Она была сложена в полтора кирпича. В память о каком-то древнем землетрясении остались две трещины, идущие через все здание. Трещины пытались заделывать раствором, но безжалостное время свело усилия по ремонту на нет.

Добравшись до «мертвой зоны» за глухой стеной дома, где никто из бородачей уже не мог меня увидеть, я начал расширять одну из трещин. Расшатал и вытащил один кирпич, и сразу стало легче. Второй вылетел почти сам, третий пришлось сломать – слишком крепко он был зажат. Я сместил направление усилий, начал пробивать дыру правее, там, где кирпичи не были «задавлены» весом здания.

Минут десять – и в стене образовалась дыра, куда смог протиснуться. Главное теперь, чтобы ее раньше времени не обнаружили нападающие.

Внутри дома царили прохлада и полумрак. Я очутился, видимо, в какой-то подсобке. Хорошо, что дверь в комнате не сохранилась: выбивать ее или снимать с петель – лишний шум.

Проскользнув в коридор, я увидел лестницу, начал подниматься наверх. Сверху послышался шорох. Пришлось ускорить движение, жертвуя маскировкой. Сверху послышался треск, вопли, замелькали тени.

Поднявшись, я обнаружил, что, пока я проделывал проход, нападавшие подтащили лестницу. Оборонявшийся, засевший в сравнительно большом зале, одним ударом отшвырнул ее от окна. Но в зале остался один из бородачей, которого мне так и хотелось назвать «душманом». В одной руке он сжимал нож, в другой – электрошокер. Вокруг бородача кружился молодой щуплый азиат – скорее всего китаец. Конечно, он мог быть и японцем, и корейцем, но все же китайцев живет на планете больше. Гораздо больше! Так что вероятность встретить китайца всегда выше. Поэтому я решил считать молодого человека китайцем.

Когда «душман» вскинул руку с электроразрядником, юноша скользнул ему под ноги, избежал встречи с электрошокером, выгнувшись, ушел от ножа, подхватил весившего под центнер бородача за ноги и выбросил в окно.

– Неплохо, – прокомментировал я.

Китаец тотчас обернулся, принял защитную стойку. Лоб его перехватывала красная повязка, руки были украшены мозолями, которые можно приобрести, только регулярно занимаясь боевыми искусствами. Дышал молодой человек ровно, мое появление его озадачило, но не испугало.

Хотя европейцу не всегда просто определить возраст азиата, я был уверен, что парню никак не больше двадцати лет. Да каких там двадцати – шестнадцати! Уверенный и вместе с тем простодушный взгляд, обветренные скулы без следа растительности, черные, коротко стриженные волосы.

– Не собираюсь причинять тебе зла, – заявил я, демонстрируя открытые пустые руки. – Зачем ты здесь? Что произошло? Почему на тебя нападают?

– Я скромный монах, следующий путем Будды, – едва ли не нараспев ответил китаец. – И никому не желаю зла.

– Но тебя, похоже, не хотят оставить в покое.

– Должно быть, приняли за шпиона, – чересчур легко и простодушно заявил паренек. – Не часто встретишь обитателя Поднебесной на здешних дорогах.

Значит, я не ошибся. И правда, китаец. Но хоть бы красную повязку с головы снял! Китайцев здесь, насколько я помню, не слишком жалуют. Русских, впрочем, тоже. По старой памяти… Слишком много войн велось на этой земле. И русскими, и пришельцами из Поднебесной.

Очередной бородач с автоматом наперевес показался в дальнем конце коридора. Не иначе, влез в одно из открытых окон.

– Ложитися! Ложитися! – закричал он по-русски почему-то с китайским акцентом. Будто специально для монаха…

Все-таки русский оставался языком знаний. И, соответственно, языком межнационального общения хотя численность населения России упала сейчас до уровня середины двадцатого века и составляла едва ли один процент от общего населения планеты.

– Убери автомат, – предложил я бородачу. – И сам убирайся отсюда.

– Всех постреляю! Ноги отстреляю! – коверкая слова, продолжал угрожать абориген, на территории которого мы имели несчастье оказаться.

Китаец вполне мог отступить за стену, оставив на линии огня меня одного. И потом расправиться с шустрым автоматчиком – навыки рукопашного боя у него были весьма приличными. Но он не желал провоцировать нападавшего, давать ему повод открыть огонь.

Сильно толкнув китайца – он просто улетел в боковую комнату, за линию огня, – я использовал импульс для того, чтобы сместиться к противоположной стене коридора. Вспомнив некоторые фокусы шаолиньских монахов, пробежал немного по стене, почти параллельно полу. Потом перекувыркнулся в воздухе и выбил автомат бородача ногой. Тот был настолько глубоко растерян, что даже не успел выстрелить. Ни разу. Впрочем, даже если бы он выпустил весь рожок, вреда это никому бы не причинило. Я четко отслеживал зону возможного поражения и не входил в нее. Китаец был прикрыт стеной.

– Кто такие? Что вам нужно? – спросил я, взяв бородача за горло.

– Полиция баши-шаха. Охрана безопасности, – ответил бородач. – Вы ответите за все!

Кажется, у него даже уменьшился акцент!

– Уходим, – предложил я юноше, одним нажатием на шею обездвиживая «душмана». Потеря сознания продлится недолго – две-три минуты. – Подданные шаха-отца, по-моему, никак не откажутся от мысли взять тебя в оборот.

– Главный вход стерегут люди с оружием грозным, – поэтично сообщил китаец очевидную истину.

Он потирал ушибленную грудь, искоса поглядывая в окно.

– Есть еще один выход, – объяснил я. – Новый. Его не охраняют. Быстрее!

Молодой человек мне поверил, что говорило в пользу его неиспорченности и наивности. Я бы не пошел за незнакомым человеком так легко. Даже если бы он только что спас мне жизнь. Потому что в дальнейшем у него могли обнаружиться противоречащие моим интересам планы.

Несколько секунд – и мы спустились на первый этаж. Я вылез в дыру первым, китайчонок проскользнул следом. «Душманы» не успели еще обнаружить нашу лазейку.

– Можно в горы уйти, где обилие троп, – предложил юноша.

– Подожди. Спрятаться там, наверное, не очень трудно… Но зачем прятаться в ненадежных укрытиях? Твои преследователи знают эти горы и укрытия в них лучше нас. Или ты бывал здесь прежде?

– Мне эти места незнакомы.

– Тогда постараемся придумать что-то другое.

– Размыслить неплохо всегда, – ответил молодой китаец. – Только вот я на придумки не остр.

– Сейчас. Отдышусь – и решим, что делать дальше!

Манера изъясняться моего нового знакомого была весьма странной. Но сейчас особенности речи китайца занимали меня в последнюю очередь. Нужно найти способ убраться отсюда без потерь. И, желательно, без погони.

Я погрузился в себя. Вслушался в то, что творится вокруг. Бородачи рассвирепели не на шутку. Только приказ взять лазутчика живым, пришедший от командования, пока еще сдерживал их. Но ярость в бородатых полицейских так и кипела. Да уж, в живых они моего нового знакомого оставили бы, но избить обирались до полусмерти… А вечно отбиваться от нападений в заброшенном доме он, конечно, не смог бы.

На ментальном фоне разъяренных участников осады мозг одного человека, прятавшегося поодаль, за глинобитной хижиной, излучал прямо-таки олимпийское спокойствие и умиротворенность. Человек ничего не боялся, ему было абсолютно все равно, поймают лазутчика или нет. И в бой его посылать не собирались.