– Ну-ну! Что за детский сад? «Переросли» – громко сказано. То, что заяц прыгает на вершине горы, еще не означает, что заяц выше горы. В остальном же, дорогая, ты меня удивляешь! Благодарности ожидают только попрошайки, подсказавшие тебе название улицы, на которой сидят с протянутой рукой. И не притворяйся, что не знаешь этого. У тебя обычная депрессия.

Великая Зуби не стала спорить.

– Ты всегда была рассудительной, Меди. Но не будешь же ты утверждать, что сама ничего не боишься? Особенно сейчас, после этого урагана, когда улетели драконы и явился тот, кому задолжал Древнир. Сразу три знака, один за другим – точно стук в дверь ночью! И Сарданапал, заметь, предвидел все еще раньше, если решился нарушить запрет и обучить магспирантов ратной магии!

Еще больше Таню изумил ответ Медузии. Слишком мало он походил на ее обычные, категоричные, точно в бронзе отлитые ответы.

– Я боюсь так давно, что устала бояться. Особенно сейчас.

Последние слова Медузии донеслись до Тани приглушенно. Шаги удалились. Таня не решилась выглянуть. Для нее так и осталось загадкой: знала ли Медузия, что она здесь, рядом, или была слишком погружена в свои мысли, чтобы заметить ее.

«А ведь они люди… такие же, как и мы. Такие же сомневающиеся, мятущиеся, с такими же слабостями… И тоже не всегда знающие, что, зачем и почему», – подумала Таня с внезапным ощущением близости.

Это было странное ощущение. Тот, кто пять лет назад казался непогрешимым и бесконечно мудрым, теперь виделся совсем иначе. Идеализм восприятия исчез, уступив место ощущению равенства. Первый вернейший признак взрослости, который при лучшем раскладе останется лет на десять. В худшем же – навсегда.

«Сарданапал собирается обучать нас ратной магии! А теперь вот и Медузия говорит о чем-то непонятном!» – подумала Таня. Эта простая, всего из двух звеньев, логическая цепочка завершалась выводом, который не мог не беспокоить.

С Лотковой и Ягуном Таня встретилась в «светлой» гостиной Жилого этажа.

– С ума сойти! Из нас растят военщину! И, самое неприятное, в такую рань! – зевая, жаловалась Лоткова.

Катя только что проснулась и выглядела крайне недовольной. Одиннадцать часов утра, по искреннему представлению Лотковой, было время, когда вурдалаки еще не улеглись в могилы и лишь ранние петухи мало-помалу продирают свои бройлерные очи.

Сейчас Лоткова сидела в кресле и пыталась сфокусировать взгляд на чашке с кофе. Одета она была довольно небрежно, скорее в Танькином, чем в своем стиле. Джинсы, водолазка, волосы в торопливом пучке.

«Гроттерианское течение мировой моды. Берем из шкафа, что первое на нас падает, и нацепляем на себя в произвольном порядке», – прокомментировала бы Склепова.

Таня не без зависти подумала, что Катя ухитряется быть красивой всегда. Даже с утра после бессонной ночи или вусмерть простуженная, Лоткова все равно останется хорошенькой, не прикладывая к этому и минимальных усилий. Ягун утверждал, что свались Лоткова с пылесоса без подстраховочного заклинания – она стала бы самой красивой раненой в мире, не больше и не меньше.

– И зачем нам эта ратная магия? – стонала Катя.

Ягун воинственно запунцовел ушами.

– А затем, что каждый рано или поздно столкнется с уродами. Должен же он им как-то противостоять?

Лоткова зевнула еще раз.

– Я с одним уже столкнулась. И что? Теперь я с ним встречаюсь! – с явным вызовом заявила она.

Таня настороженно оглянулась на Ягуна. Ей было совершенно очевидно, против кого этот выпад. Вот только Ягун сделал вид, что ничего не услышал, хотя такие локаторы, как у него, не могли пропустить что-либо.

– Катюш, ты сегодня более-менее свободна? Ну после ратной магии? – ласково спросил у нее Ягун.

Лоткова настороженно подняла бровь.

– А что?

– Только тебе, лучшей девушке в мире, наделенной не только красотой, но и умом, я могу поручить безумно важную вещь, с которой никто больше не справится! Ты не согласишься быстренько смотаться на Лысую Гору и купить мне сверхзвуковую насадку для трубы пылесоса?

– Клоун!

Ягун не обиделся.

– Твой ответ надо понимать как «да» или как «нет»? – уточнил он.

Лоткова смягчилась:

– Как «я подумаю!» А вообще ты жулье! Тебе нельзя доверять!

Играющий комментатор удовлетворенно кивнул.

– Во-во! Это к вопросу о всеобщей подозрительности. Учи людей не доверять жулью, и как раз жулью они будут доверять, а вот доверять хорошим людям не станут. Так что лучше доверять всем без разбора, так уж точно не ошибешься. Лучше перекрякать, чем хрюкнуться.

Озвучив эту истину, Ягун сложил ладони биноклем и одну его часть направил на Гроттер, а другую – на Лоткову.

– Раз все в сборе – можно отправляться на ратную магию. Кроме нас троих, никто из аспирантов вызова на занятия ратной магией не получал! – сообщил он.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Лоткова.

Играющий комментатор высунул язык и попытался дотянуться до кончика носа. Не хватило самое большее сантиметра. Немного пригнув пальцем нос, Ягун добился желаемого.

– Познакомься с моим лучшим другом, который доводит до Киева даже тех, кому надо в Москву! Он спросил, а я услышал! – заявил он.

Ровно в одиннадцать они нерешительно заглянули в Битвенный Зал. Раньше Тане не случалось здесь бывать. В годы, когда они с Ягуном и Ванькой ночами бродили по школе, на дверь было наложено заклинание, с которым не смогло справиться даже патологическое любопытство.

Битвенный Зал оказался длинным и узким. Две широкие полосы – белая и темная, выложенные из каменных плит, разделяли его на три неравные части. Сводчатый потолок синел где-то высоко и точно ребрами пересекался широкими деревянными балками. Через маленькие полукруглые окна во внутренней стене доносился задорный стук маленьких молоточков о наковальни. Там была кузня домовых.

– Эй, есть тут кто? – жизнерадостно завопил Ягун.

У дальней стены вспыхнул круг голубоватого света. Таня увидела Сарданапала. Академик сидел на трехногом табурете и, положив на колени руки, смотрел на них.

– Доброе утро! Как настроение?

Лоткова начала было что-то говорить, но академик быстрым движением ладони отвел слова от ее губ.

– Вопросы, содержащие слова «ратная магия» и «зачем», лучше не задавать. Зал, в котором вы находитесь, имеет мрачную историю. Когда-то здесь проводились дуэли между светлыми и темными магами. В большинстве случаев дуэли заканчивались смертью одного или обоих противников. Постепенно дуэли были запрещены, а древняя наука ратной магии – искусство нести смерть и защищаться от нее – выхолощена до так называемой «магии разумной самозащиты». Все наиболее смертоносные заклинания заботливо убрали, оставив лишь необходимый мизер. Последние четыре сотни лет ратная магия не преподается, хотя кое-кто – ваш покорный слуга, например, – еще не успел ее забыть.

– И решили научить нас? – спросила Таня.

Точнее, собиралась спросить. Она совсем забыла, что маги высокого уровня слышат многие вопросы раньше, чем они были заданы.

Углы рта у Сарданапала дрогнули.

– Скажем так: возникла печальная необходимость.

– Что-то серьезное?

Академик не ответил, лишь быстро взглянул на Таню и опустил глаза.

– Больших результатов я не ожидаю, но и маленький результат тоже результат. Разумеется, все должно остаться в тайне. Если в Магществе станет известно, что глава Тибидохса обучает аспирантов ратной магии, меня отправят в Дубодам, а в моем кресле окажется хорошо промороженный, умеренно подштопанный и абсолютно лояльный властям мертвяк.

Убедившись, что его слова услышаны, Сарданапал встал и остановился перед чертой. Присев на корточки, он задумчиво, точно перелистывая страницы памяти, провел пальцами по выщербленным черным камням.

– Видите черту? За ней во время дуэлей стояли темные маги. Светлые находились у другой черты, из белых камней. Сближаться и перешагивать барьер запрещалось. Видите каменный круг в центре? Он блокирует все виды магии. Струсивший дуэлянт мог шагнуть в него и спастись. К чести магов, светлых и темных, сдавшихся фактически не было…