На Мутатерриториях, раскинувшихся вокруг взорвавшейся когда-то давно АЭС, живут три народа мутантиков – шерстюши, лобастики и реакторные карлики. Каждый из этих народов обладает своеобразными, удивительными свойствами.

Шерстюши, милые пушистые существа, на несколько минут в день могут становиться невидимыми. Эта способность унаследована от снежных людей, чьими дальними родственниками они являются. У шерстюш большие пульсирующие носы, похожие на груши, которые, когда их обладатели волнуются, набухают и делаются красными.

Лобастики – худенькие мутантики с огромными головами – интеллектуалы и телепаты. Они могут передавать мысли на расстояние, силой воли сдвигают и переносят по воздуху небольшие предметы, а также умеют создавать миражи.

На зиму лобастики впадают в спячку, а их сны могут материализовываться. К примеру, если одному из таких мутантиков снится чудовище размером с трехэтажный дом, это наверняка означает, что в данный момент в лесу шерстюши и реакторные карлики с визгом разбегаются от неизвестно откуда взявшегося монстра. Впрочем, чудовища, пришедшие из снов, недолговечны, и стоит бросить в призрака горсть земли или ком снега, как он рассыплется. Питаются лобастики газетами, журналами, книгами и всем, что сделано из бумаги. Это необычно, но на Мутатерриториях странности есть у всех и здесь никого ничем не удивишь.

Реакторные карлики – низкорослые, мрачные мутантики, наделенные огромной силой, – живут в фундаменте взорвавшейся АЭС. Карлики умеют великолепно маскироваться, принимая форму предметов, равных им по весу, – автомобильных покрышек, пней, бочек, камней – и в таком виде терпеливо поджидают в засаде добычу. Они с удовольствием пьют бензин и мазут, но нескольких капель обычной воды, попавшей им на кожу, бывает достаточно, чтобы заставить этих мутантиков визжать от ужаса. Этот воинственный и тупой народ не первый год старается захватить Странный лес и поработить живущих там мутантиков.

Но шерстюши и лобастики не сдаются, и последний военный поход карликов завершился их полным разгромом. Разбитое войско откатилось к реактору, и Рыжая Карла, королева реакторного народа, в гневе поклялась отомстить за поражение.

Начало истории вы могли прочитать в фантастических повестях «Мутантики» и «Королева мутантиков».

– Нафа фофолефа фофсем офуфела! – воскликнул Цыкающий Зуб.

Он постучал себя кулаком по лбу, и раздался гулкий звук, словно от удара по пустой бочке. Цыкающий Зуб гундосил с раннего детства, после того как у него прорезался третий ряд зубов, и все давно привыкли к этому.

– А? Чего?! Тревога? – Карлик Чпок, задремавший на посту, проснулся от резкого звука и схватился за копье.

– Успокойся! Это Зуб по голове барабанит. – Обалдуй осторожно отвел ладонью наконечник копья, которым Чпок спросонья колол во все стороны.

Обалдуй был самым ловким и бесшабашным карликом во всем реакторе. Когда-то он являлся оруженосцем Бешеного Блюма, но за чрезмерное употребление ртути и бензина был разжалован, потерял право носить цепь из скрепок и его перевели на внутреннюю охрану реактора.

– Фет у мефя нифафих фофобностей! – обиделся Цыкающий Зуб. – Я фофарю: фофолефа офуфела!

– Чего он бормочет? – спросил Жлоб и проверил, на месте ли висевший у него на поясе большой кошелек.

Кошелек был всегда набит монетами и кусочками реакторного стержня, но никто не видел, чтобы карлик что-нибудь из него доставал – только наполнял. Заметив бережливость Жлоба, начальник телохранителей Пуп посоветовал Карле назначить его казначеем, но королева сказала: «Мне моя казна пока не надоела».

– Фофолефа офуфела! – разозлившись, что его не понимают, в третий раз повторил Зуб.

– Он говорит: королева сдурела. – Обалдуй был единственным, кто понимал гнусавую речь своего товарища.

– Карлуха и правда сдурела: держит нас в карауле вторые сутки. Хоть бы смену прислала, что ли? – поддержал Зуба Кука.

Кука, реакторный донжуан и любимец карлиц, сидел на ржавом огнетушителе и усердно полировал напильником ногти.

– Тшш! Услышит Карла, что вы говорите, велит утопить нас в пруду! – зашипел Чпок, коротконогий широкоплечий карлик, отличавшийся огромной силой.

– Мы что? Это гундосый начал! Пускай его и топят! – Жлоб, недолюбливающий Зуба за то, что тот недавно выиграл у него в карты два кусочка реакторного стержня, но так и не отдал, ткнул в него пальцем.

– Не фмей нафыфать мефя фунфосым! – Вспыльчивый Цыкающий Зуб рассвирепел и бросился на обидчика с кулаками. Но Жлоб, ожидавший нападения, превратился в стальной сейф и, не чувствуя ударов, хихикал, представляя, как противник расшибает о него кулаки.

Внезапно портьеры раздвинулись, и карлики, мгновенно прекратив возню, вытянулись по стойке «смирно». Из потайного хода, ведущего из тронного зала, появилась Рыжая Карла. Она стремительно прошла мимо стражников, даже не взглянув в их сторону, и исчезла за поворотом коридора, из которого вела лестница в подвал.

– Уф! Кажись, пронесло! – с облегчением выдохнул Обалдуй.

– Куда это она? – спросил Жлоб.

– Ясно куда – в пыточную. – Кука зевнул так, что челюсти у него заклинило, и он смог закрыть рот, только ткнув себя в подбородок.

– Откуда ты знаешь?

– Когда Карла идет в пыточную, всегда надевает красное платье и делает высокую прическу, – уверенно заявил дамский угодник.

Кука достал флакон духов, открыл крышку и капнул на язык. Он всегда так делал, чтобы изо рта не пахло.

Прошла минута, и, словно в подтверждение того, что Кука угадал верно, из подвала донесся дикий вопль. Карлики переглянулись – ни одному из них не надо было объяснять, что происходит внизу.

– Фофо фето? – поинтересовался Цыкающий Зуб.

– Вождей купают за то, что сражение проиграли, – ответил Чпок.

– В чем купают? В воде? – ужаснулся Обалдуй.

– В чем же еще? Искупают с мылом и шампунем и полотенцем вытрут, – кивнул Чпок.

– Причем не простым полотенцем, а небось махровым, чистым! – смакуя, сказал Жлоб, любивший подробные, натуралистические описания пыток.

Остальные поежились. С точки зрения карликов, вытереться чистым полотенцем было настоящим мучением. Они предпочли бы ванну из мазута и половую тряпку.

Вопль из подвала повторился, заставив охранников содрогнуться.

– Да, Карлуха спуску не даст, – закончил беседу Обалдуй.

Сверху раздалось хихиканье, и ржавый огнетушитель, сорвавшись со стены, превратился в Глюка, самого чокнутого карлика во всем реакторе. От неожиданности часовые вздрогнули.

– А я новую наколку сделал! – похвастался Глюк.

– Тебе уже некуда! Разве что на ступню! – сказал Кука.

– Я на ступню и сделал! – Балансируя на одной ноге, Глюк поднял другую и показал.

Все с интересом посмотрели: Глюк был покрыт татуировкой с головы до ног, и даже на ладонях у него пестрели наколки.

Обалдуй снял с пояса флягу с бензином и отхлебнул. Хоть за выпивку на посту могли искупать, он надеялся, что сейчас с ним ребята свои – не выдадут. К тому же бензин по крепости уступал ртути и был для карликов вроде пива.

– Что пьешь, браток? – Глюк завистливо пошевелил проколотыми ушами. В каждом ухе у него было по пятнадцать колец и по три – в каждой ноздре.

– На, глотни! – Обалдуй сунул приятелю фляжку. Не заставляя себя уговаривать, Глюк запрокинул голову, и бензин забулькал.

– Дихлофосику нюхнуть не найдется? – спросил он, вытирая губы.

– Сдурел? Мы же на дежурстве! – сказал Кука и важно скосил глаза к переносице. Они у него могли вращаться в разные стороны независимо друг от друга.