Но карлики не собирались больше таранить дверь. В их примитивных мозгах созрел более жестокий план. Они вернулись из леса с сухими сучьями, ветками и хворостом и стали обкладывать домик со всех сторон. Ставни и дверь они вымазали смолой, а ветки сверху присыпали сухими листьями.

– Они хотят нас поджарить заживо! – закричала Трюша, прижимаясь к Бормоглотику.

Мумуня вскочила и принялась бегать по комнате, сосредоточенно бормоча в рифму: «Что делать, что делать, что делать, как быть? Как дочку спасти и себя сохранить? Что делать, что делать, что делать, как быть?»

Все были встревожены, один Пупырь вел себя на удивление спокойно. Он взял мешочек и стал складывать в него все лекарства и таблетки из буфета. Причем просроченные лекарства он откладывал в сторону, чтобы съесть их в первую очередь.

– Не хотите перекусить? – спросил он. – Чем больше мы понесем в себе, тем меньше нам придется нести на себе, если вы опять же понимаете, что я имею в виду. Доченька, скушай глюконатика кальция.

– Папа, ты сошел с ума? – удивилась Трюша. – Нас же сейчас поджарят!

– Ничего подобного, – Пупырь выпил бутылочку микстурки от кашля, облизнулся и вытер губы. Мутантики смотрели на него с изумлением.

– Суета сует и всяческая суета… Вы забыли, что у нас есть подземный ход! – гордо объявил он.

– Подземный ход? У нас есть подземный ход? – не поверила Мумуня.

Пупырь неторопливо встал и подошел к пузатому буфету в углу кухоньки:

– Бормоглот, а ну помоги-ка мне его сдвинуть! Только не жди, что за эту мелкую услугу ты получишь руку Трюши.

Бормоглотик и Пупырь навалились на буфет, он со скрипом отъехал в сторону, а под ним был деревянный люк с кольцом. Пупырь поднял крышку люка, и все увидели ступеньки, ведущие вниз.

– Но почему ты раньше никогда об этом не говорил? – ахнула Мумуня.

– А ты не спрашивала, – засмеялся Пупырь. – Я прокопал его потихоньку, как только мы перебрались сюда. Всегда знал, что он может пригодиться. Предусмотрительность – свойство мудрых. Вы решили, что скоро погибнете, а тут вдруг раз – и подземный ход!

В дверь раздался требовательный стук.

– Эй вы там! Выходите сами! – раздался ехидный голос Толстого Грыза. – Не заставляйте нас поджигать дом! Ну, чего замолчали? Испугались? Я вас хорошо понимаю! Сегодня же вечером вы будете за столом у королевы… Или точнее, на столе у королевы… Ха-ха!

Бормоглотик взял бутылочку с микстурой от кашля, в которой еще оставалось немного лекарства, и быстро наполнил им клизму.

– Жалко тратить на этого дурака такой хороший продукт, – ворчал он.

– Ну так как, будете выходить или нет? – не унимался Толстый Грыз. – У нас есть для вас хороший подарок: целое ведро замечательной хлорки, чтобы вы не испортились на такой жаре, маленькие уродцы! А-а-а!

Вдруг он завизжал и, уронив себе на ногу булаву, откатился от домика. Бормоглотик прокрался к двери и, просунув в бойницу носик клизмы, окатил его остатками микстуры.

Мутантики весело засмеялись.

– Поджигайте их! – обозлившись, завопил Толстый Грыз. – Поджигайте!

Один из реакторных карликов вытащил из мешочка, висевшего у него на шее, старую зажигалку и стал крутить ржавое колесико, высекая искру. Его начальник подбадривал воина уколами копья. Наконец, после третьей или четвертой попытки искра все-таки появилась, и хворост, которым был обложен домик, запылал.

– Если они попытаются выйти, сразу забрасывайте их камнями! – командовал Толстый Грыз. – Ни один из них не должен стать невидимым!

Карлики приготовили камни и метательные копья, чтобы закидать ими шерстюш, если они решат прорваться. Домик маленьких мутантиков пылал уже до самой крыши. Поднимавшийся ввысь дым потревожил сторожевых пчел, которые в это послеобеденное время мирно отдыхали. Улей вздрогнул, из него появилось черное гудящее облако. Реакторые карлики ничего не заметили, потому что треск огня заглушал жужжание, и их глаза были прикованы к горящему домику.

– Как только дом прогорит, сразу начинайте разгребать угли! – приказал Толстый Грыз. – Королева должна получить свежее мясо еще до заката. Она должна накормить Паука! Пошевеливайтесь, дураки! Что с твоей рожей, Кука?

Стоявший рядом карлик вдруг застонал и схватился за щеку. Она у него распухала прямо на глазах – яд сторожевых пчел действовал мгновенно. А потом всех буквально окутало черной жужжащей тучей.

– Пчелы! – завопили карлики и бросились в лес. Разозленные пчелы преследовали их по пятам, жаля куда придется. От их укусов карликов спасла только их потрясающая живучесть и то, что, добежав до леса, они догадались превратиться в камни. Пчелы, недоумевающе жужжа, не понимая, куда подевались их враги, некоторое время кружили над серыми камнями, а потом вернулись в свой улей.

От домика маленьких мутантиков, где они так уютно и мирно жили, остались только фундамент из почерневших кирпичей, от которого поднимался тонкий смрадный дымок, и обгоревший буфет.

А лишившиеся крова мутантики пробирались по узкому подземному ходу, пока наконец не оказались в густых зарослях краснотала справа от полянки.

Бормоглотик осторожно высунул голову из кустов и осмотрелся: кажется, все спокойно. Реакторных карликов поблизости не было. Пчелы прогнали их.

– Вы с Трюшей бегите к леснику Мокею, пусть он уходит, – прошептал Пупырь. – И будьте осторожны! А мы с мамой побежим на свалку и предупредим мутантиков, которые там живут, об опасности. Как только наступит ночь, встречаемся у ручья в камышах.

Мумуня крепко обняла дочку.

– Будь осторожна и, чуть что, сразу становись невидимой! Поняла?

Трюша кивнула, поцеловала маму, и они с Бормоглотиком скрылись в кустах краснотала. Они направились к полянке у маленького озера, на которой стоял шалашик старенького Мокея, их ближайшего соседа по Странному лесу. Шерстюшу Мокея называли лесником, потому что он ухаживал за деревьями, знал все травы и каждый день кормил синерогих оленей, сходившихся к нему со всего леса. Трюша и Бормоглотик опасались, что они не успеют предупредить Мокея об опасности, потому что отряд Толстого Грыза прошел в ту сторону раньше их.

А Пупырь и Мумуня побежали по тропинке к броду через ручей, за которым была свалка.

– Почему ты отпустил нашу девочку с Бормоглотиком? – спросила Мумуня. – Ты уверен, что он сможет за ней присмотреть?

– Может, он и не лучший жених, но он ее любит. В лесу они будут в большей безопасности. Среди деревьев всегда можно спрятаться, – сказал Пупырь. – Ты ведь помнишь, что путь на свалку лежит через Заросли красноглазых собак, и мне не хотелось брать Трюшу с собой.

Супруги-шерстюши пробрались через частый березняк с пожелтевшими от засухи листьями и по пути едва не наткнулись на большой отряд реакторных карликов под командованием Собачьего Хвоста. Сам молодой военачальник ехал на трехколесном велосипеде впереди своего отряда. Довольно забавно было наблюдать, как он широко расставляет колени, которые, когда он нажимал на педали, поднимались гораздо выше руля.

Сзади на самокатах ехали отборные воины Собачьего Хвоста, мрачные, низколобые карлики, кроме копий и камней, они несли еще и специальные кнуты, сплетенные из прочных веревок, на концах которых были привязаны тройные рыболовные крючки. За самокатчиками несколько карликов катили тележку, на которой стояли большое железное ведро с хлоркой и второе ведро с химической солью.

Пупырь и Мумуня притаились за толстым березовым стволом, приготовившись, как только карлики их заметят, сразу стать невидимыми.

Наверное, реакторные карлики плохо знали этот лес, потому что они двигались не по короткой тропинке, пересекавшей его из конца в конец, а по старой асфальтовой дороге.

Собачий Хвост наехал передним колесом на лежавшее поперек дороги бревно и шлепнулся с велосипеда. Бревно зашевелилось и превратилось в лазутчика. Это был тощий маленький карлик со злобным сморщенным личиком и большой красной бородавкой на лбу, за поясом у него торчали два кинжала, сделанные из половинок разломанных ножниц. На его голове было что-то вроде черного капюшона, в который он прятал свою безобразную голову. Мутные глазки карлика непрестанно слезились, так что казалось, что он постоянно плачет.