– Похоже, да, – отвечала Дафна, сама порядком удивленная.

Накануне вечером, получив загадочное письмо, Арей помрачнел, собрался и сразу отбыл. Мефодий заметил, что, кроме меча, он захватил с собой еще и кинжал, который брал только в исключительных случаях. Зная, что Арей не любит ждать, все, включая Нату, появившуюся из комнаты, поспешили в кабинет. Начальник русского отдела стоял рядом с Улитой и с довольным видом поигрывал складками плаща. Его дарх – длинная и узкая сосулька на цепи – сиял больше, чем обычно. В нем ощутимо прибыло эйдосов, но откуда? Источник мог быть только один.

– Кто это был? – не выдержав, спросил Мефодий. Он знал, что Арей не терпит вторжений в свою частную жизнь, однако рискнул.

Барон мрака привычно нахмурился, но настроение у него было хорошее, и он, поколебавшись, ответил:

– Малоприятный субъект с ледяным дыханием… Один мечник из Нижнего Тартара…

– Из Ни-и-ижнего? – переспросил Меф. Он примерно представлял, чего можно ожидать от Нижнего Тартара.

– Да. Восемьсот лет он не знал поражений, тренировался и, надо сказать, достиг немалых успехов. В нападении он был совершенен, так совершен, что порой забывал о защите. Это его, в конечном счете, и подвело, – сказал Арей ровным голосом.

По тону его было ясно, что к разговору о мечнике из Нижнего Тартара он больше не вернется.

Неожиданно Чимоданов издал короткое восклицание и отшагнул, чтобы не наступить в красное, расползающееся пятно.

– Что это?

– Где?.. А, пустяки! Кажется, мне пора сменить бинт, – сказал Арей с досадой.

Он поднял руку. Все увидели, что от кисти и до локтя она обмотана тряпкой, сквозь которую проступает кровь – багровая, жуткая, светящаяся в полумраке. Даф с ее вечной потребностью помогать несчастным, угнетенным и больным, бросилась к нему.

– Вы ранены? Я знаю отличную заживляющую маголодию! – предложила она с жалостью.

В глазах Арея мелькнула усмешка.

– Блестящая идея! Давно мечтал, чтобы свет заштопал меня своей дудочкой… Да, кстати, а маголодии для увеличения роста тебе случайно не известны? Братская помощь малютке Лигулу, э-э? – поинтересовался он.

Даф вспыхнула.

– Я хотела как лучше. Просто помочь! Но если вы… если я… это просто гадость так говорить!.. – сказала она и, задохнувшись от негодования, отвернулась.

Арей смягчился.

– Извини. Беру свои слова назад. Помогать мне не следует. Рану мне зашьет Улита. Она отлично справится, тем более, что рана не первая и не последняя… Но это, однако, забавно!

– Что вам забавно? – не поняла Даф.

– Забавно, до чего участливы те, кого сотворил свет! Воображаю, что творится в Эдемском саду! Вся златокрылая стража в полном составе помогает муравьям перебираться с листика на листик. Бедный муравей! Он, может, никуда и не собирался, а его схватили и перенесли!

– Мы не помогаем насекомых! – рассердилась Даф.

– А вот это ужасно! Нет, вы подумайте: бросить в беде несчастных козявок! А если на них кто-то наступит?.. Да, всегда хотел спросить: какое наказание избирает себе страж света, случайно раздавивший жука? Не изгнание, нет? – продолжал Арей.

– Стражи света далеки от ехидства и злобы. Что бы ни случилось, они лишь себя считают виноватыми. И наказывают себя, а не других. Свою чашу боли и вины каждый из нас пьет сам, – сказала Даф.

Ее словесный выпад, скорее защитный, чем атакующий, попал в цель. Мечник мрака помрачнел.

– Хорошо… – сказал он глухо. – Ты достойно ответила мне, светлая! Мою чашу боли, действительно, пьют другие. Да только каждую ночь она наполняется снова и снова… Однако я позвал вас не затем, чтобы обсуждать свои проблемы. Сегодняшняя ночь единственная в году, когда вы сможете узнать свою судьбу на ближайшие годы. И как, вдохновляет вас это?

Ната, на которую Арей посмотрел первой, пожала плечами. Все, что не касалось непосредственно флирта или не имело к нему косвенного отношения, было ей глубоко неинтересно. Исключение составляли только вещи, связанные с уборкой в комнате (порядок – это святое!) и нестандартные кулинарные рецепты.

Ната отлично готовила и даже здесь, в резиденции мрака, не удержавшись, обзавелась переносной плиткой на две конфорки. Продукты она использовала только обычные, магические же терпеть не могла. «Нет, вы подумайте: магическое молоко! Пятый день стоит и ни фига. Скисло бы, что ли, для приличия! Почему бы не сказать, что это дохлое пастеризованное молоко от дохлой пастеризованной коровы!» – говорила она.

– Не слышу внятного ответа. В резиденции хранится некий предмет, первым владельцем которого был Синяя Борода. Вам что-нибудь говорит это имя? – продолжал Арей.

– Жен убивал, – сказал Чимоданов, втихую грозя кулаком Зудуке. Прячась под столом, Зудука чиркал спичками и пытался подпалить пергаменты, принесенные Улитой на подпись.

– И у него в замке была комната, куда нельзя было заглядывать. Не подвал, нет? – ответил и сразу усомнился Мошкин.

Арей небрежно кивнул, будто стряхнул что-то с волос, и посмотрел на Улиту.

– Скудно, друзья мои, скудно. А ты-то что хоть помнишь?

– Синяя Борода – маг-тартарианец двенадцатой категории. Хотел перейти в одиннадцатую и нуждался в некроматериале. Страдал угрызениями совести и провоцировал жен нарушать запрет. Кстати, одиннадцатой категории так и не выслужил из-за изменений правил ценза. Впоследствии женился на Грызиане Припятской и загадочным образом умер от удушья, проглотив во сне язык. Грызька, говорят, была безутешна… Лично сглазила портниху, которая сделала траурное платье слишком закрытым… – не то бойко ответила, не то насплетничала Улита.

– Да. Все верно, хотя и с лишними подробностями. Нас, однако, интересует не Синяя Борода, а некий принадлежавший ему артефакт… – согласился Арей.

Он наклонился, не глядя, брезгливо поймал Зудуку за ухо и, открыв дверь, выбросил в коридор. В полете Зудука разбрасывал горящие бумажки. С удовлетворением убедившись, что он свалился точно в фонтан, мечник мрака подошел к стене кабинета и принялся методично простукивать ее снизу вверх. Простучав стену, Арей решительно начертил извилистую руну примерно на высоте своего плеча. Послышался звук, какой бывает, когда камень трется о камень. Открылся узкий проход. Мефодий вопросительно посмотрел на Арея. Он ожидал, что тот пойдет первым, однако барон мрака спокойно отступил в сторону.

– Есть вещи, которые можно увидеть однажды в жизни. Мой день сделать это или не наступил еще, или давно прошел. Сейчас мы не станем вдаваться в подробности, – сказал он.

Мефодий заглянул в сырой узкий ход. Забиваться в эту нору совершенно не хотелось.

– Значит, я иду один? – спросил он.

– Нет. С тобой пойдут еще трое и Даф. И имейте в виду: каждый, кто перешагнет порог, сможет вернуться, лишь узнав свою судьбу, – сказал Арей.

– А Улита не идет, нет? – с надеждой спросил Мошкин.

Ведьма похлопала его по щечке. Акселерат Евгеша был с ней одного роста, даже чуть выше.

– Ты, Мошкин, сплошное хорошее настроение в таблетках. Мне нельзя. Какое у меня будущее? У меня нет эйдоса, малыш! Да и вообще чего я там не видела? – сказала она так бодро и весело, что в эту бодрость и веселость поверил бы лишь полный даун.

Из узкого прохода тянуло гнилой сыростью. Даф потихоньку достала флейту и держала ее в опущенной руке. Арей, заметив это, усмехнулся, и Даф поняла, что флейта ей не понадобится. То, что таилось во мраке, явно не обуздывалось маголодиями. Первым в потайной проход прокрался Депресняк. Даф посмотрела на его крылья, центр которых не вздувался горбом, и, спокойно спрятав флейту, отправилась следом.

Едва последний из пяти вошел, вновь послышался гул. Каменный мешок захлопнулся. Пустые десны темноты безрадостно приняли добычу. Арей сел за стол и задумался.

– НО! Измена! Нас замуровали! – взвизгнул с той стороны Чимоданов.

Кинувшись к стене, он принялся пинать ее ногами и бить кулаками.

– Прекрати истерику, болван! Иди вперед! – остановил его раздраженный голос Даф.