– Тебя не искали?

– Да брось ты! Я думаю, что спьяну о моем побеге лишь на второй или третий день узнали. А за это время судно не одну сотню миль отмахало… Я не спрашиваю тебя, веришь ты мне или нет. Твое дело. В друзья я к тебе не напрашиваюсь… А о чем вообще речь?

– Ты прожил в этом доме месяц, – напомнил я.

– Ну да! Почти месяц.

– А как собаки тебя сюда пропустили?

– Собаки – это ерунда. Нет такой собаки, которую нельзя было бы приручить… Слушай дальше, если интересно… Как-то на бугор сел вертолет, из него вышла молодая дама, еще несколько мужиков с сумками и чемоданами. Пару часов они тут все разгребали, мусор выносили, оставили дамочку одну и улетели. Мне пришлось переселиться в лес. А неделю назад, когда уже темнеть начало, эту дамочку в одном полотенце отсюда вынесли, и больше она здесь не появлялась. Ее на базу унесли, можешь не сомневаться.

– База? – спросил я. – Что за база?

– Да это я так, по-своему называю. Я этот остров за месяц вдоль и поперек обошел. Процентов на восемьдесят здесь лес и скалы, а на западной стороне равнина, поросшая густым лесом. Там много домов, вертолетный ангар, заборы, сторожевые псы, охрана с автоматами, причал и очень много лысых женщин.

Я кинул на матроса встревоженный взгляд, и он понял, что упоминание о лысых женщинах меня взволновало.

– Да, – кивнул он. – Бритые наголо. Все молодые, приблизительно одного возраста. Одеты, как заключенные, одинаково: в голубые шорты и рубахи. Очень много среди них пузатых.

– В каком смысле – пузатых?

– Беременных!

– Что же это получается? Роддом? – удивился я.

– Не знаю, парень, – как-то странно ответил матрос, пряча глаза. – Может, и роддом. Только нехороший он. Я близко подойти не решился, с вершины горы смотрел. Там, перед колючей проволокой, ровное поле есть. Я служил наемником, когда была война с Перу, и глаз у меня наметан. Там минное поле… Словом, подруга твоя связалась с этими… с акушерами, черт бы их подрал! Боюсь я их.

– А почему ты их боишься? – спросил я и вдруг услышал, что голос мой дрогнул и почти перешел на шепот.

Матрос снова кинул на меня беглый взгляд и голосом, от которого у меня стала застывать кровь в жилах, произнес:

– К причалу почти каждый день подходят катера. Красивые скоростные катера. Без флагов, без названий и портов приписки. Я сначала думал, что если есть беременные женщины, то должны быть и новорожденные дети, и за этими детьми, как и за своими женами, приплывают богатые мужья. Но я ни разу не видел, чтобы на катера заносили детей. Я вообще ни разу не видел на базе детей.

Он помолчал, а затем добавил:

– Когда твоя подруга здесь жила, я незаметно таскал из кухни продукты. Она каждое утро спускалась к океану и ходила по прибою. А я в это время выносил консервы. Понемногу собрал запас. Еще пару дней, и задует юго-восточный пассат. И я отчалю отсюда на своей лодке. Видишь эти простыни? Я сделаю из них парус, и ноги моей не будет на этом проклятом острове!

Он ждал от меня тех слов, которые произнес бы всякий нормальный человек. Он ждал, что я стану просить его взять меня с собой. Но я промолчал, и матрос предложил сам:

– Я могу взять тебя с собой. Продуктов на первое время хватит. А там, даст бог, нас подберет какое-нибудь судно.

Он был уверен, что я, конечно, соглашусь, и потому после моего ответа лицо его вытянулось от удивления.

– Нет, я останусь, – твердо ответил я и, невольно сжав кулак, с треском сломал расческу Анны.