Двое молодых дворян рванулись вперед, хрипло улюлюкая, а человек с пером задержался.

– Кажется, ты не выказываешь нам должного уважения, женщина. Я не слышу нужных слов, не вижу смирения перед вышестоящими.

Быстро и неловко я преклонила колени и опустила глаза на измятую траву.

– Прошу прощения, ваша честь. Я не очень хорошо вижу в темноте.

Всадник надвинулся на меня вместе с конем, я ощутила горячее дыхание животного, а человек поднял мой подбородок рукоятью хлыста. Длинный прямой нос, полные губы, скошенный подбородок, я помнила этот тип молодых аристократов, с такими людьми следует проявлять осторожность.

– Откуда мне знать, может быть, твои мысли не более почтительны, чем твои речи? Ты заслуживаешь хороших колотушек. Это твой муж так трусливо жмется к костру? – Он подъехал к Баглосу, на нас полетела пыль и зола из-под копыт. – А это что такое? Книга? Неужели наши крестьяне так образованны? Дай сюда. Хочу посмотреть, чем вы развлекаетесь. – Его бледные пальцы были усыпаны камнями.

– Это вовсе не мой муж, господин, – произнесла я, вклиниваясь между Баглосом и лошадью. Как я могла так легкомысленно подставить нас под удар! – Мы служим вместе. Нашего хозяина свалила чума, его жена уже умерла, и ей больше не нужны слуги, поэтому он отправил нас в Монтевиаль поработать в доме его брата. Мы выехали из города как раз перед тем, как закрыли ворота. И ужасно боимся разбойников, сударь. Может быть, нам можно поехать с вами и служить вам в обмен на защиту от грабителей?

При упоминании чумы всадник поспешно отшатнулся назад, в его голосе звучало лишь слабое эхо прежних презрительных приказаний.

– Нам не нужны ни спутники, ни слуги. Наши собственные слуги едут следом. А ты передай новому хозяину, что эту женщину следует колотить по два раза в день, пока она не научится как следует разговаривать.

– Да, ваша честь, – отозвался Баглос, кланяясь и касаясь лба. Я говорила ему, что именно так требуется поступать, обращаясь к «вышестоящим».

Всадник яростно хлестнул коня и умчался вслед за товарищами.

– Он мне не понравился, – угрюмо заметил Баглос, глядя ему вслед.

– Мне тоже, – ответила я с нервным смешком, обещая впредь следить за своим языком.

Прошло немного времени, и появились трое тяжело нагруженных слуг. Они искали трех охотников. Я указала им через мост. Вслед за слугами показался одинокий всадник, он ехал, свесив голову на грудь, а его лошадь шла так медленно, словно в его распоряжении было все время на свете. Казалось, он растворяется в серых сумерках. Требовалось взглянуть еще раз, чтобы убедиться, что он не наваждение и не игра света. Лишь когда он въехал на нашу полянку, я поняла, что это Д'Натель. Принц выпал из седла.

– Уезжаем немедленно, – произнес он, осушая флягу, которую наполнил для него Баглос.

– За нами по-прежнему гонятся?

Д'Натель нахмурился, глядя через плечо на пересечение дороги и темной лесной тропы.

– Я оторвался от тех двоих, что ехали за нами от города.

– Это зиды?

Он пожал плечами.

– Они были прилипчивы, словно гончие, но держались слишком далеко, чтобы я мог определить. Мне удалось избавиться от их заклятия недалеко от вашей деревни.

– Но что-то по-прежнему беспокоит тебя.

– Я проехал от деревни до твоего дома, чтобы найти эту дорогу. С тех пор я ощущаю еще чье-то присутствие. Но я не уверен. Оно не так тяжеловесно, как присутствие тех двоих, – вроде блохи на гончей. И никакой магии. Нам нужно ехать. Я разберусь с ним.

Без сомнения, проклятый шериф. Нужно было позволить Д'Нателю убить его.

Мы ехали на запад по лесной дороге. Полная луна светила сквозь нависающие ветви, превращая тропу в сплошные полосы света и тени. Мы ехали быстро и молча, словно теперь, когда все второстепенные вопросы были разрешены, на передний план вышла срочность нашего дела.

Около полуночи Д'Натель отстал, приглашая нас с Баглосом ехать вперед.

– Блоха, – произнес он тихо и растворился среди теней у обочины дороги. Мы с дульсе продолжали путь, не меняя шага. Прошла четверть часа, по дороге позади нас торопливо застучали копыта. Две лошади. Подобрав поводья, мы прижались к деревьям.

Показался Д'Натель, на поводу он вел лошадь без всадника. Принц остановился рядом с нами, из странного вытянутого свертка, перекинутого через его седло, понеслись приглушенные проклятия, от которых покраснели бы даже товарищи Якопо.

– Блоха, – пояснил принц, спешиваясь. Он стащил сверток с гнедого и поставил на пару босых ног, торчащих с одной стороны. Взлохмаченная голова высунулась с другого конца.

– Паоло!

Тело мальчишки терялось в огромном плаще. Д'Натель крепко ухватил Паоло за ухо, и грязные ругательства сменило жалобное хныканье.

– Аи!

Глядя на оцепеневшую жертву и захватчика, я начала хохотать так, как смеются только люди, не один день балансирующие на краю гибели.

– Какой бойкий парнишка! – Баглос бросил на угрюмого принца единственный извиняющийся взгляд и разразился радостным смехом, который разнесся по всему залитому луной лесу.

– Не вижу ничего смешного, – буркнул мальчишка.

Д'Натель был мрачен с того дня, когда увидел рекрутов. Но при виде разозленного Паоло, утопающего в несоразмерном одеянии, веселые искорки зажглись в его глазах. И как огонь охватывает сухие дрова, его охватило веселье. Я никогда еще не слышала его смеха. Глубокий и музыкальный, он, кажется, происходил из того же скрытого в глубине источника радости, где жила и его редкая улыбка. Казалось, солнце прогнало тучи после годами бушевавшей бури.

Я не могла отвести от него глаз, и в его смехе слышалась нота, от которой кровь закипала во мне, как она не закипала уже вечность. Поэтому, хохоча над траурной и суровой чумазой физиономией Паоло, я высмеивала и себя за приступ «вдовьего вожделения». Я смеялась, пока из глаз не покатились слезы.

– Ой, Паоло, – проговорила я, когда смогла членораздельно произносить слова. – Что, ради всех звезд, ты здесь делаешь?

– Ничего, за что могут похвалить, – угрюмо огрызнулся он.

– Значит, снова сбежал из дома и гоняешься за нами по лесам? Ясно, что найдется немало занятий, больше достойных похвалы. Твоя бабушка с ума сойдет.

– Она умерла.

– О нет! – Мир поглотил добрую часть нашей веселости.

– Выпила слишком много кружек, пока я был в Гренатте. Была мертвецки пьяной. А потом просто мертвой.

– Как мне жаль.

– Думаю, не так жаль, как ей.

– И кто же заботится о тебе теперь?

– Никто не хочет. Конечно, шериф велел… Но он уехал и не возвращается. Дирк Кроули сказал, Чокнутая Люси может меня взять, но я не хочу жить у этой старой карги. Я справлюсь сам. – Д'Натель отпустил его ухо, и Паоло поправил перекрученный плащ. – Гессо сказал, он продаст мне лошадь за две мои серебряные монеты и все, что осталось в доме у бабки; я решил, это хорошая сделка, согласился и переехал в твой дом. Подумал, присмотрю за ним, пока не вернется шериф. Ничего не украл. Только съел то, что все равно сгнило бы. А сегодня увидел, как он едет и озирается. – Парнишка кивнул на Д'Нателя.

– И решил поехать за ним?

– Все равно делать нечего. Он куда интереснее Чокнутой Люси. У него меч и все такое.

– Что съел – на здоровье. Все ли в порядке в доме?

– Нормально. Те люди, жрецы, которые зарезали разбойников, все у тебя перерыли, но вроде ничего не взяли.

– Жрецы обыскивали дом?

»… побывали у тебя…» Эхо слов Грэми Роуэна заставило меня содрогнуться.

– Они все оставили, как было, ты и не заметишь, что туда кто-то приходил.

– Значит, они приехали ко мне сразу из Гренатты, так?

– Нет. – Он на миг замялся. – Сначала приехали в деревню.

– В Данфарри? Зачем?

– Переговорить кое с кем. Расспрашивали о тебе… кто ты да откуда ты, живет ли кто с тобой.

– Как они нашли мой дом, Паоло? Это очень важно. Как они узнали, куда ехать?

Мальчик ковырял ногой землю, отводя глаза в сторону.