– Вернемся к загадкам, – предложила я. – Может быть, мы пропустили что-нибудь. – Мы с Баглосом вглядывались в страницу, освещенную серым светом, ища что-нибудь, написанное позже, после первоначального описания любимой игры маленькой девочки. Поздние записи были сделаны пером с широким кончиком. По-прежнему пять и заключительная фраза, сделанная этим же широким пером. Просто фраза, обличенная в форму загадки. Она никогда не казалась значительной. – Как это точно, Баглос? Он спрашивает, не чудо ли его дочь, но я не помню дословно. Дульсе прочитал:
– «Настанет день, когда люди будут выкрикивать имя нашего народа, и моя Лилит навечно останется в их памяти».
– «Выкрикивать имя нашего народа…» – Я посмотрела в глаза Д'Нателю. С едва заметной улыбкой он кивнул и подошел к краю озера.
Баглос взволнованно зашептал:
– И тогда имя дар'нети покажет нам Ворота?
– Нет. Не дар'нети… – Понял ли Д'Натель? Принц на миг замер, закрыл глаза, ветер раздувал светлые волосы и потрепанную одежду, которая не могла скрыть его сущности. Затем он широко раскинул руки и прокричал голосом, пророкотавшим в пустоте:
– Дж'Эттанн!
И когда его голос вернулся к нему вместе с холодным ветром, я ощутила такое облегчение, словно сами камни монументально выдохнули, получив приказ поведать давно хранимую тайну. Шепот и бормотание понеслись отовсюду, оставаясь на грани восприятия: негромкий смех, плачь, слова радости, любви, тоски и горя, удивление, – вились над нами, словно рои невидимых насекомых, шум, соседствующий с зимним молчанием. Но все возгласы изумления почтительно замолкли при виде Ворот, открывшихся в камне на другом берегу озера, отверстия не меньше пятидесяти шагов в ширину и высоту.
Не сговариваясь, мы повторили наш путь вокруг озера, не отводя глаз от невероятного зрелища, не думая о преследователях, об опасности, о чем-то, не касающемся этого чуда. Двойные колонны, поддерживающие массивную арку, были покрыты тончайшей резьбой: птицы, животные, цветы, – выполнены так искусно, что казалось, они живут в белом камне. Посреди прямоугольной арки был вписан изогнутый треугольник, на концах которого было изображено по цветку.
Принц первым шагнул в громадные двери. И это было правильно. Крепость была частью его королевства, она носила эмблему его рода. Мы с Баглосом шли следом. Внутри было темно, но принц прошептал «иллюдье», и на стенах вспыхнули факелы. У меня перехватило дыхание, когда огромная пещера ожила. Никогда в жизни я не видела столь прекрасного места.
Пещера была так велика, что мы не видели потолка. Казалось, целая гора доверху была выскоблена изнутри, отшлифованные каменные стены выставляли напоказ свои сокровища: турмалин, яшму, лазурит, – ни один художник не смог бы создать более величественных фресок. Жилы кварца сверкали в свете факелов, словно ограненные алмазы, широкая, ни на что не опирающаяся лестница вилась вверх в мерцающий воздух к нескольким уровням галерей с колоннадами, высеченными в стенах пещеры. Лестницу и галереи соединяли цепочки выгнутых мостов, таких изящных и ажурных, словно сплетенных волшебным пауком. Злой ветер над стальным озером остался позади, воздух внутри пещеры был свежим и приятно теплым.
Живое нетерпение было написано на лице принца, когда он вспомнил о своем задании.
– Я должен немного изучить место. Стену огня будет несложно найти.
– Я останусь на страже, мой господин, – ответил сосредоточенный дульсе, он вынул меч и встал у проема ворот. – Действуйте. – В своем порыве он казался маленьким и глупым.
Принц вежливо склонил голову.
– Благодарю тебя, дульсе. Тебе недолго придется стоять на страже. Если я не смогу справиться за час, все это окажется бессмысленным.
И, словно рожденный в пустыне ребенок, впервые попавший в сад, Д'Натель пошел. Я забыла об усталости, следуя за ним через анфиладу комнат, полных чудес: амфитеатр, темный потолок которого был выложен кусочками кварца, и в свете факелов казалось, что ты стоишь под звездным небом; огромная столовая, где на длинных столах не было ни пылинки, глиняные миски и аккуратно разложенные ложки ждали следующей трапезы; кухни с гигантскими очагами и трубами, уходящими в сердце горы. Мы исследовали мастерские, амбары, кладовые всех видов, комнаты для рукоделия, комнаты с картами, библиотеку с таким обилием высоких стеллажей с книгами и свитками, что винтовые лестницы с деревянными перилами уходили на высоту многих метров, – здесь было все для жизни нескольких сотен людей.
Широкая лестница вывела нас к помещениям разных размеров, спальням, как я поняла, хотя в них не было мебели. Галерея на самом высоком уровне не делала полного кольца вокруг пещеры, как галереи нижних ярусов, а переходила в длинный узкий коридор, уходящий в глубь черной стены. Факелы здесь были поменьше, а стены грубо вырезанные и очень старые. Многообещающе. Пока Д'Натель продолжал открывать двери комнат в галерее, я исследовала узкий коридор. Сотня шагов – и коридор уперся в каменную стену.
Разочарованная, я побрела назад, Д'Натель как раз входил в коридор.
– Там ничего.
Но он покачал головой, я проследила за его взглядом, обращенным в тупик. Свет дрогнул, и скала… тоже дрогнула… массивные двойные двери появились на отполированном камне. Двери были гладкими, ничем не украшенными и потемневшими от времени. Я охотно верила, что к ним никто не прикасался со времен самого Дж'Эттанна. Ни ручки, ни защелки не было, но от первого же прикосновения принца они распахнулись беззвучно и легко, словно петли смазали только вчера.
Коридор за ними был холодный, из арки в конце лился странный синевато-серый свет. Еще сотня шагов – и мы вошли в огромную комнату. Ее стены, потолок, пол терялись в клубящемся ледяном тумане. От непрекращающегося низкого гула, не похожего ни на что слышанное мной раньше, руки сами сжались в кулаки, челюсть напряглась. Ощущение направления и перспективы исчезло, лишь пол под ногами придавал немного уверенности. Мне казалось, я шагнула на край света.
Но неуверенность испарилась, когда мы прошли немного вперед и увидели занавес из огня, поднимающийся от бесцветного пола на необозримую высоту. «Огонь» – единственное слово, которым это можно было назвать, хотя он был голубовато-синим, темнее умирающего пламени в глубине очага.
– Ворота, – произнесла я громко, чтобы перекричать низкий гул.
– Да. – Голос принца был едва различим.
– А Мост?
– Сразу за стеной огня.
– Значит, наше путешествие действительно подошло к концу.
Принц посмотрел вверх, лицо его затуманилось при виде мрачного великолепия места.
– Когда мы только вошли в пещеру, я мысленно увидел город, чудесный город с изящными башнями, садами и парками, в окружении гор, залитых золотистым светом. Этот город здесь, в этом мире, и все это заключено в нем, живое и мертвое.
– Так что же ты должен сделать?
– Я не знаю. – Он был охвачен горем. – Предложи ты мне все богатство мира или тысячу жизней, чтобы заполнить мою пустую голову, я и тогда не буду знать.
– Вот почему настало время тем, кто разбирается в подобных деликатных материях, взяться за дело, не так ли?
Мы развернулись, пять человек с обнаженными мечами вышли из клубящегося тумана и быстро окружили нас. Трое были крепкими, хорошо вооруженными воинами. Четвертый, кому принадлежал насмешливый голос, оказался Мацероном, шерифом с рыбьими глазами. Но при виде пятого, устремившего острие меча мне в живот, все во мне похолодело. Пятым был Баглос.
– Дульсе? – Спокойно позвал Д'Натель.
– Я чрезвычайно сожалею, мой принц. Другого способа нет.
– Тебя никогда не учили заглядывать в постель, нет ли там змей, и вытряхивать пауков из ботинок, ты, принц дураков? – злорадно поинтересовался Мацерон.
Пучеглазого шерифа для принца не существовало.
– Что это означает, дульсе? – В словах принца не слышалось гнева, только удивление и скорбь.
– Это означает спасение для Авонара, мой господин. Если вы сумеете припомнить, как он прекрасен, вы поймете меня.
