Дело было сшито белыми нитками. Особо гадко выглядело заявление Павловских, написанное уже после процесса. Они возмущались легкостью наказания и требовали увеличить срок до 15 лет. Наверное, больше всего их устроила бы высшая мера.

Кешка пришел в полное негодование:

– Кто-то очень постарался, чтобы процесс прошел моментально, а наказание было максимальным. Похоже, парнишку просто подставили. Надо найти хозяина риэлторской конторы, Вячеслава Демьянова.

«И этих теток, свидетельниц», – подумала я.

– Все равно, мне кажется, что лучше рассказать полковнику, – пробормотал Аркашка, – пусть потребует дело на доследование.

– Миленький, – ласково сказала я, – Александр Михайлович так занят, зачем усложнять ему жизнь? Поверчусь у Павловских, вдруг узнаю что-то интересное? Потом все расскажем полковнику, обязательно.

– Ладно, – неожиданно согласился сын, – только ты там поаккуратней, похоже, дом Павловских – небезопасное место. Но ведь надо помочь бедному парню, не сидеть же ему семь лет за несовершенное преступление.

Первый звонок на пейджер поступил в субботу, около восьми утра. Терпеть не могу рано вставать, поэтому еле-еле продрала глаза и взглянула на экранчик. «Срочно позвоните. Павловская». Что там у них стряслось?

Трубку сняли сразу.

– Алло! – пропела Виолетта Сергеевна.

– Простите за столь ранний звонок, но только что пришло сообщение на пейджер…

– Дашенька, – обрадовалась профессорша, – как мило, что откликнулись. Видите ли, произошла небольшая неприятность. Светочка, наша дочь, заболела, а я не могу выйти из дому, давление поднялось. В такой ситуации раньше помогала Настя, но она вчера уехала домой. Не могли бы вы разок сходить нам за продуктами?

– Конечно, – согласилась я, – сейчас оденусь и приеду.

– Вы уж поторопитесь, душенька, на рынок лучше с утра ходить, пока все свеженькое.

Пришлось вылезать из уютной кроватки и превращаться в «казанскую» жалмерку.

Виолетта Сергеевна всучила гигантский список. Я принялась изучать листок: творог рыночный – 1 кг , мясо парное – 2 кг , шампиньоны – 2 кг , курага, орехи, изюм, форель слабосоленая, 200 г черной икры…

– Милая, – прощебетала старушка, – очень прошу, обязательно принесите домой чеки. Альберту Владимировичу они нужны для работы.

Я уставилась на нее во все глаза. Зачем академику чеки? Видя мое недоумение, Виолетта Сергеевна открыла ящичек и вытащила довольно толстую общую тетрадь, страницы которой делились на графы – число и месяц, что куплено, стоимость. Почти напротив каждой строчки виднелся кармашек с чеками.

– Альберт Владимирович пристально следит за ценообразованием, – пояснила Виолетта, – это его конек. Часто упоминает в статьях. У нас таких тетрадок – горы. Скажите, помните, сколько стоил литровый пакет молока в 1979 году?

Я покачала головой.

– Сейчас скажу, – заулыбалась старушка. Она порылась в тетрадках, вытащила одну, пролистала странички и объявила: – 32 копейки!

– Да, – протянула я, – но зачем же чеки? Можно просто записать стоимость!

– Деточка, – ужаснулась профессорша, – это же научные данные. Мало ли кто что напишет, а так имеется документальное подтверждение.

Взяв гигантские сумки, я побрела на рынок. К счастью, он был рядом, прямо за поворотом. Галдящая толпа, куча людей с сумками на колесах, поющие нищие и веселые торговцы. Нет, хорошо все-таки, что у нас за продуктами ходит Ирка! Затратив на покупки почти два часа и собрав, где можно, чеки, я приползла к Павловским. Тяжеленные сумищи колотили по ногам, руки грозились выскочить из плечевых суставов. Наконец почти неподъемная ноша оказалась возле холодильника «Бош». У плиты стояла невысокая рыженькая женщина.

– Знакомьтесь, – пропела Виолетта, – это Жанночка Сокова, наш добрый ангел. Просто не знаю, что бы мы без нее делали.

Жанна махнула поварешкой.

– Скажете тоже, подумаешь, ерунда, суп для Альберта Владимировича сварить! Разве трудность? Одно удовольствие.

И она принялась чистить картошку.

– Не устали? – заботливо спросила старушка, закладывая кульки в холодильник.

– Нет-нет, – поспешила я уверить ее.

– Тогда не в службу, а в дружбу: занесите Светочке обед, а то бедная так плохо себя чувствует.

Выяснилось, что дочь живет в соседнем доме, требовалось всего лишь перейти улицу. Нагруженная другими сумками, я позвонила в домофон.

– Да, – каркнул динамик, и дверь распахнулась. Подъезд рангом пониже, чем у Альберта Владимировича, ковра нет, но лифтерша сидит.

– К кому? – строго осведомилась она.

– К Светлане Павловской.

– А Настя где?

– Уехала домой.

– Теперь, значит, ты таскать будешь, – констатировала дама. – Как звать-то?

– Даша.

– Ну, господь с тобой, езжай на седьмой этаж.

В лифте было невыносимо душно, и кофточка прилипла к спине. Хорошо, наверное, выгляжу – потная, грязная, волосы растрепались. На пороге квартиры поджидала женщина. Больше всего она напоминала грушу: довольно узкие плечи, совсем маленькая голова и огромный зад.

– Несите на кухню, – распорядилась хозяйка командным голосом. Я проволокла ношу по довольно большой прихожей и оказалась в холле. Здесь, так же как у академика, повсюду виднелись бронза, хрусталь и зеркала. Около ярко-бордового дивана тихо журчал комнатный фонтанчик. Кухня выдержана в стиле «пейзан». Деревянные шкафчики, расписные доски и поделки из соломы. Я грохнула торбы на пол и без приглашения рухнула на резной стул. Ноги просто отказывались служить, руки дрожали, на верхней губе проступил пот.

Светлана нелюбезно глянула на меня.

– Как вас зовут?

– Даша.

– Очень мило, а я Светлана Альбертовна. Виолетта Сергеевна сказала, диссертацию пишете?

Я закивала головой. Дочь академика оглядела принесенное, потом позвонила по телефону.

– Мама, – сказала она недовольным голосом, – ты же знаешь, что Игорь не ест черную икру, только красную. Неужели трудно запомнить?

Потом повернулась ко мне и сказала:

– Виолетта Сергеевна просит вас зайти.

На подкашивающихся ногах я поплелась назад. Виолетта, мило улыбаясь, попросила:

– Душечка, вам все равно по дороге, сделайте милость, сдайте белье в прачечную. Настя вчера не успела.

И она показала на гигантский тюк. Пришлось брать узел и тянуть его через несколько кварталов, хорошо, хоть не было очереди. Квитанцию мне милостиво разрешили не приносить.

– Я такая неаккуратная, – вздохнула профессорша, – обязательно потеряю. Пусть лучше у вас лежит, когда время подойдет, получите белье.

Короче, освободилась я в районе обеда. Сначала быстренько переоделась на заднем сиденье «Вольво», а потом решила поехать к хозяину риэлторской конторы «Комфорт». В деле Ромы был адрес фирмы. Поплутав немного по кривым переулкам, я выехала прямо к нужному дому. Но маленькое двухэтажное здание украшала вывеска «Бюро путешествий «Альбатрос».

В просторном помещении скучали три девицы совершенно одинакового вида: длинные волосы, белозубые улыбки и супер-мини-юбки.

– Девочки, – заискивающе произнесла я, – а где контора «Комфорт»? – «Близнецы» пожали плечами. Они понятия не имели ни о какой фирме, торгующей недвижимостью. Да, кажется, полный облом.

– Погодите-ка, – внезапно оживилась одна девчонка, – помните, мент приходил из отделения? С ним тогда Вера Николаевна разговаривала. Вот она точно в курсе.

Горя желанием услужить, она выскочила из-за стола и привела в приемную небольшую полноватую старуху в синем халате. Та поглядела на меня и вздохнула:

– Зачем тебе «Комфорт»? Там одно жулье.

– Да взяли деньги за услуги, целых 500 тысяч неноминированными, обещали варианты подобрать и как в воду канули.

– Где же твои мозги были, когда такие деньжищи мошенникам отваливала? – посетовала уборщица. – Теперь не получишь ни копейки, они, как только хозяина ихнего убили, сразу свернулись и съехали. Думаешь, ты одна такая? Сюда человек двадцать в прошлом году пришло. Этих, – она махнула рукой на девчонок, – еще не было, другие сидели. Так им здорово из-за «Комфорта» досталось, один мужик даже в драку полез.