Я посмотрел на Нору.
– Ничего не понимаю! Текст сумбурен и маловнятен. Лева играет в карты?
Элеонора ухмыльнулась.
– Варю никогда не отличало умение складно выражать свои мысли вслух, а уж при встрече с бумагой и ручкой она и вовсе теряется. Ладно, скажу своими словами. Лев – паримахер.
– Парикмахер? – переспросил я.
– Нет, – засмеялась Нора, – буква «к» в слове лишняя, паримахер.
– Это что за зверь такой? – изумился я.
Хозяйка выключила компьютер.
– Русские люди азартны, играют в карты, домино, лото, крутят рулетку, дергают автоматы, надеются на удачу. И на сто относительно нормальных человек приходится один невменяемый. Девяносто девять людей проиграют, допустим, сто долларов, плюнут и уйдут из казино, твердо решив более не рисковать. А сотый останется и начнет борьбу за капитал, станет то проигрывать, то выигрывать. Со страстью к игре справиться практически невозможно. Был когда-то приближенный у царя-батюшки по фамилии Печенкин, получал хорошее жалованье, а жена и дети в обносках ходили, объедками питались. В конце концов супруга Печенкина бросилась в ноги к государю с воплем: «Помоги, отец родной, избавь от напасти». Царь запретил вассалу прикасаться к картам, Печенкину пришлось подчиниться, но он все равно ухитрился продуть имение. Знаешь, каким образом?
– Ослушался императора и сел играть? – предположил я.
– Ваня, – с укоризной ответила Нора, – ты же любишь книги по истории! Неужели ни в одной не было написано, что приказ государя выполнялся беспрекословно? Нет, Печенкин не посмел идти наперекор, но он нашел лазейку: самодержец приказал не приближаться к картам, и наш дворянин более не брал в руки их, он спустил крестьян и имение на сломанной пуговице.
– Это как?
Нора засмеялась.
– Очень просто! Спорил со своим управляющим. В каком кулаке зажата целая пуговица? В правом? В левом? Вот он, паримахер, в чистейшем виде. Я ведь никогда не рассказывала тебе, по какой причине Варя оказалась в Горске? Почему она, модная, столичная девушка, сбежала в провинцию? Отчего жила там, практически не выезжая в Москву, и, несмотря на красоту и ум, не вышла замуж после развода.
– Я думал, Варвара перебралась к мужу.
– Нет, Ваня, наоборот, она пряталась от него. Антон Гладилин был истинным паримахером, спорил со всеми и на все. Мог заключить пари со случайно встреченным на остановке человеком. Представь ситуацию. Стоят двое, ждут автобус, один из них и говорит:
«С ума сойти! Уже полчаса двадцать третьего номера не было».
«Сейчас подъедет, – отвечает второй».
«Нет, еще час промаемся!»
«Следующий будет именно двадцать третий».
«Ерунда, восемьдесят восьмой».
«Спорим?»
«На что?»
«На мою зарплату».
«По рукам!»
– И готово, пари заключено. Сколько раз Антон приходил домой почти голым!
Я вспомнил появление из вагона замотанного в одеяло Леву и пробормотал:
– Бред какой-то!
– Страсть, – поправила Нора, – непреодолимая. Кстати, яблоко от яблони недалеко катится. Левушка пошел в никогда им не виденного деда. Антон проиграл Варвару.
– Что? – изумился я.
Нора закивала.
– Ты не ослышался! Для настоящего паримахера делом чести является отдать выигрыш. Когда муж заявил жене, что ей следует взять чемодан, переселиться к Сергею Оненину и ждать, пока милейший Антоша отыграет ее назад, Варька перепугалась до одури и позвонила мне. Вечером она ушла якобы к новому владельцу, а на самом деле прибежала ко мне, я отвезла ее в Горск, там у меня была квартира. Ну, да тебе неинтересны подробности. В столицу Варвара не вернулась даже после смерти Антона. Ее дочь Марина никогда не доставляла матери неприятностей, а вот обожаемый внучок Левушка – достойный отпрыск своего деда.
Я растерянно молчал, а Элеонора продолжала:
– Тебе надлежит следить за ним.
– Мне? – испугался я.
– Ну не мне же, – резонно возразила Нора, – в твою задачу входит не допустить никаких экстремальных выходок со стороны Левы, а еще мы беремся за дело Лады.
– Каким же образом я смогу совместить два задания? Либо я пасу больного на всю голову юношу, либо ношусь по городу в поисках нужной для следствия информации.
– Не знаю, Иван Павлович, – без особых эмоций ответила Нора, – тебе надо работать лучше, только и всего. Кстати, почему Левушка прибыл голым? Думаю, он поспорил с попутчиком на свои вещи.
– Ну… примерно так, – кивнул я.
– Мда, – хмыкнула Нора, – Лева – честный человек, всегда отдает проигранное, надеюсь, мою собственность он на кон ставить не будет, а вот квартиру в Горске вместе с нажитым имуществом элементарно может.
– Хорошо благородство! Честный человек!
– Жилплощадь оформлена на Леву, следовательно, он волен делать с ней что пожелает. Гладилин всегда держит слово.
– Дедуля тоже, получается, был честнее некуда! Это у них семейное! – запоздало возмутился я.
– Иван Павлович, – без тени улыбки пояснила Элеонора, – абсолютное большинство представителей сильного пола считает жену своей собственностью, чем-то вроде домашних тапок. Именно поэтому мужики так болезненно воспринимают измену и почти не способны ее простить из чувства брезгливости. Ну ты, например, нацепишь тапки, если их до тебя поносил некто посторонний?
– Никогда, – замотал я головой.
– Вот-вот, и с супругой срабатывает тот же принцип: раз другим использовано, уже не мое! Кстати, Антон собирался отспорить Варю, ей было приказано даже на пушечный выстрел не приближаться к спальне Сергея, просто служить ему домработницей, не более того.
– Странно, что Варвара не пришла в восторг от такой перспективы, – съязвил я.
Нора хлопнула ладонью по столу.
– Болтовня закончена. Приглядываешь за Левой, а завтра с утра отыщешь горничную Олесю и подробно поговоришь с ней.
– И чем вас заинтересовало это дело? Столько улик против Лады.
– Именно поэтому, – ответила Элеонора, – любая нормальная дама, решив убить мужа, не станет совершать такое количество глупостей. Во-первых, вопрос вызывает сам способ устранения Юрия! Падение с лестницы!
– Почему, – вступил я в спор, – это несчастный случай, никто не виноват!
– За фигом убивать мужа, если врачи говорили, что ему недолго жить? Надо было просто подождать. И потом, он мог скатиться с лестницы и ничего не повредить – отделаться легким испугом.
– Ага, а вдруг врачи ошиблись? Да еще завещание переписать можно! А в результате испуга его мог «кондратий» хватить.
– Ладно, – сдалась Нора, – допустим, она задумала столкнуть мужа, но идиотизм исполнения? Знаешь, как бы я поступила, приди мне в голову выбрать «орудием убийства» лестницу? Натирала бы ступеньки ночью, в полнейшей темноте, чтобы никто не увидел. А Лада! Перепоручает это Олесе, скандалит с ней, обрабатывает тапки, бросает гель в ванной у Аси Михайловны. За каким чертом она вообще поперлась в санузел свекрови да еще оставила там банку и тряпку? По какой причине уснула? Слишком много откровенно нелепых действий. Напрашиваются три вывода. Эй, Иван Павлович, ты спишь?
– Нет, конечно, я весь внимание.
– Реагируй хоть как-нибудь, – возмутилась Нора, – подавай изредка гудки, иначе у меня создается ощущение беседы с пустым креслом.
Я покашлял.
– Три вывода, – продолжала Нора, – первый – Лада дура. Второй – она не собиралась никого убивать, вся ситуация со ступеньками, тапками и сном является цепью фатальных совпадений. Лестница показалась хозяйке грязной, тапки она решила почистить из желания угодить Юрию, а заснула из-за начинающейся болезни, ну, допустим, подцепила грипп. Третье. Олеся врет – гель в ванную Аси Михайловны домработница подбросила сама.
– А смысл?
Нора оперлась локтями о стол.
– Это тебе и предстоит узнать. Вполне вероятно, что Юрий оскорбил Олесю, она затаила обиду и из вредности намазала ступени жирной гадостью. Небось думала – хозяин упадет и ушибется, а он сломал шею, вот она и захотела отвести от себя подозрения, придумала на скорую руку версию про Ладу. Действуй, Иван Павлович. Есть еще одна деталь, не дающая мне покоя. Портсигар Федора.