Доктор принялся рассказывать. Ночью в больницу доставили Илью Наметкина. Парень был в насквозь мокрой одежде. С его рук капала кровь. Прежде чем впасть в невменяемое состояние, он рассказал, что ехал вместе со своей любовницей Аленой Шергиной на ее дачу. Дорога скользкая, а Илья не слишком ловкий водитель. На повороте он не справился с управлением, и «Жигули» слетели с шоссе. На беду, это произошло на берегу довольно широкой и глубокой реки со смешным названием Моська. Машина рухнула вниз с крутого обрыва и мигом затонула. Илья не помнит ничего: ни как упал в воду, ни как вылезал из нее, разодрав в кровь об острые обломки льда руки. Ему в тот вечер повезло дважды. В первый раз, когда остался жив и сумел выплыть, и второй, когда его увидели местные парни, катившие с дискотеки домой. У них оказался мобильник, «Скорая» приехала мгновенно. Алена осталась на дне.

– Ее не нашли? – тихо спросил я.

Услышав этот вопрос, Варя снова судорожно зарыдала. Доктор постучал кулаком в стену. Появилась толстая девица, облаченная в белый халат, слишком узкий для ее мощной, грудастой фигуры.

– Слушаю, Степан Аркадьевич, – сказала она.

Врач кивнул на Варю:

– Ася, отведи ее и сделай…

Название лекарства я не разобрал, но медсестра великолепно поняла, что имел в виду доктор.

– Пойдем, милая, – легко подхватила она Варю, – что ж поделать, так господу угодно.

Причитая, она уволокла женщину за дверь. Степан Аркадьевич выжидательно уставился на меня.

– Алену не нашли? – повторил я.

Врач развел руками:

– С утра водолаз работал, машина на дне, двери открыты. Наверное, труп в сторону отбросило. Думаю, еще, конечно, походят по дну, да только скорей всего весной обнаружат, а может, и нет. Моська – река хитрая, очень глубокая, с омутами. Эх, сколько я ни говорил на районных совещаниях, все без толку.

– О чем?

– Так на том месте три-четыре аварии в год случаются. Шоссе делает крутой поворот, выходит на берег Моськи и снова сворачивает в сторону, такая крутая петля получается, вот машины и слетают с обрыва. Не далее как осенью Иван Леонтьев утонул, тракторист. Машину нашли, а самого лишь через три недели обнаружили, течением утащило да под обрыв затолкало.

– Разве зимой есть течение? – усомнился я. – Простите за дурацкий вопрос, но я действительно не знаю.

Степан Аркадьевич пожал плечами:

– Сам не слишком в этом разбираюсь. Но чуть выше, в Луковске, стоит завод красок, он сливает в Моську всякую дрянь. Тут летом то зеленая вода течет, то красная. Поэтому Моська совершенно непредсказуема, она уже не обычная речка, а мутант, и живет по своим законам. Знаете, какую рыбу тут иногда вылавливают? То безглазую, то двухголовую.

– В каком состоянии Илья?

– Физически в удовлетворительном, несколько ссадин, ушибы, порезанные руки. Но у него посттравматический шок, разговаривает с трудом, в основном спит.

– Можно с ним поговорить?

Степан Аркадьевич встал:

– Попробуйте.

В палате Илья оказался один. Остальные кровати стояли без постельного белья, очевидно, жители Луковска предпочитали болеть дома. Наметкин выглядел ужасно, лицо сине-зеленого цвета, все в пятнах йода.

– Илья, – позвал я, – слышишь меня?

Юноша открыл глаза:

– Папа…

– Нет, это Иван Павлович, помнишь меня?

– Нет.

– Вы с Аленой вчера были у нас.

– Где она?

– Ты не знаешь?

– Нет.

– Зачем вы поехали в Луковск?

– На дачу, к Алене.

– Помнишь, как упал?

– Куда?

– В воду.

– В какую?

Я замолчал. Похоже, продолжать разговор бессмысленно.

– Где Алена? – монотонно спрашивал Илья. – Где? Позовите ее. Алена! Где?

– Пожалуйста, не волнуйтесь, – совершенно спокойно ответил доктор, – она сейчас спит в соседней палате. Проснется, и приведем ее к тебе.

Илья затих. Я уже хотел уходить, как дверь палаты распахнулась, и в нее влетела полная женщина лет пятидесяти пяти в зеленой мохеровой кофте.

– Сынок! – завопила она, кидаясь к кровати. – Сыночек! Так и знала, что эта дрянь тебя убьет! Мальчик мой!

– Мама, – прошептал парень и снова закрыл глаза.

– Гадина, – кричала женщина, – мерзавка! Утопила моего ребенка!

– Ляля, успокойся, – пытался остановить ее невысокий крепкий мужчина, вошедший следом в палату.

Но жена продолжала неистовствовать:

– Сволочь! Чувствовало сердце, понимало, беда Илюше от этой… будет!

– Ляля!

– Молчи, – взвилась жена, – гадюка подзаборная!

– Илья! – заорала появившаяся на пороге Варя. Она быстро подлетела к кровати и буквально упала на парня. – Ты убил Алену!!!

– Сука! Утопила Илью! – мигом откликнулась Ляля.

– Все наоборот, – завизжала Варя, – это Илья виноват! Сначала с дороги съехал, а потом сам выплыл, а мою бедную подружку бросил, мерзавец, чтоб он сдох!!!

На секунду женщины замерли друг против друга. Потом Варя издала пронзительный вопль, подскочила и вцепилась Ляле в волосы. Палата наполнилась визгом. Мы со Степаном Аркадьевичем попытались растащить женщин в стороны. Куда там! Царапающийся, орущий, колотящий ногами клубок катался по относительно просторной палате.

– Делать-то что? – растерянно топтался доктор, наблюдая, как дамы вырывают друг у друга пучки волос. – Не умею я с бабами разбираться.

Я тоже впервые присутствовал при драке нежных созданий и не слишком хорошо понимал, как нужно действовать. Может быть, конфликт утихнет сам по себе? Но баталия, похоже, разгорелась не на шутку.

– У вас есть охрана? – спросил я у Степана Аркадьевича, краем глаза наблюдая, как отец Ильи быстрым шагом выходит в коридор.

– Так им платить надо, – заявил врач. – Деньги-то где взять? Местная администрация не слишком нас балует…

И он начал песню о тяжелом положении медицины.

Я растерянно следил за катающимися по полу бабами. Мужская драка выглядит омерзительно, а уж женская! Дамы моего круга никогда не выясняют отношения в кулачном бою. Надеюсь, Варя и Ляля не покалечат друг друга.

Тут дверь распахнулась, появился отец Ильи с большим ведром. Не успел я понять, что он собирается сделать, как мужик без лишних слов выплеснул грязную жидкость на остервенело колотящую друг друга парочку. Вместе с водой из ведра вылетела темно-коричневая тряпка и упала Ляле прямо на голову.

– Идиот! – завопила жена, пытаясь стащить «платок». – Совсем… сраный!

– Сама… – спокойно ответил супруг, – драку в больнице затеяла!

– Она первая начала, – взвизгнула Ляля, тыча пальцем в Варю.

Я быстро встал между женщинами.

– Дамы, брэк! Успокойтесь, никто не виноват. Варя, вы пойдите в туалет, умойтесь, а вы, Ляля, лучше займитесь сыном. Илья, похоже, жив и более или менее здоров. В его возрасте синяки и ссадины быстро проходят.

Неожиданно женщины послушались. Варя выскользнула за дверь, Ляля, тяжело дыша, села на кровать. Степан Аркадьевич, очень довольный, что инцидент исчерпан, воскликнул:

– Пойду уборщицу позову, – и исчез в коридоре.

Нас осталось четверо. Илья лежал на постели, Ляля сидела рядом, отец облокотился о подоконник, а я устроился на одной из незастеленных коек. Курить тут, естественно, нельзя, но очень хочется. Наверное, нужно пойти поискать место для курения.

– Миша, – напряженным голосом неожиданно спросила Ляля, – что это с ним?

Муж приблизился к жене.

– Спит просто.

– С открытыми глазами?

– Ну… вроде…

Я соскочил с комкастого матраца и подошел к изголовью кровати. На меня неожиданно повеяло холодом. Илья лежал, неудобно вывернув голову. Рот его был приоткрыт, широко распахнутые глаза смотрели в потолок, покрытый серо-зелеными разводами. Щеки у парня ввалились, нос слегка вытянулся, и меньше всего он был похож на живого, мирно спящего человека.

– Чтой-то? – прошептала Ляля. – Илюшенька, отзовись.

У меня сжался желудок, я схватил женщину за плечи и заорал:

– Степан Аркадьевич!!!

Доктор влетел в палату, за ним неслась парочка мужчин в халатах. Поднялась суматоха, абсолютно зряшная. Нас вытолкали в коридор, потом в палату ввезли какие-то приборы самого устрашающего вида. Варя, успевшая более или менее привести себя в порядок, сидела на стуле около Ляли. Я заметил, что недавно убивавшие друг друга женщины трогательно держатся за руки. Миша бегал по коридору, мотаясь туда-сюда, словно безумный маятник.