– Ну… – замямлил я, – э… в общем…

– Да или нет? – тоном сотрудника гестапо осведомилась Николетта.

– Ванечка, – зашептала Вера, – мы же любим друг друга, страстно и отчаянно!

– Так как? – наседала маменька.

– Да, – вырвалось из меня, – но всего один раз!

– Не беда, милый, – хихикнула Вера, – теперь я буду твоей всегда, в любой момент. Квартирка здесь большая, места хватит, надо только заранее подумать, где детскую оборудовать. Я тут по хоромам помоталась и удивилась, комнат полно, а тебе самую плохую выделили, крохотную и темную. Несправедливо получается: старуха шикует, а ты в чулане. Ну ничего, я наведу тут порядок, бабкам надо свое место знать, моя тоже хамила, пока не померла, теперь на кладбище, тихая.

Николетта сидела на диване не шевелясь, Тася сняла руки с головы, но так и осталась на корточках, я сначала лишился дара речи, но потом, придя в себя, схватил Веру за плечи, сильно встряхнул и воскликнул:

– С ума сошла! Немедленно уходи отсюда! Как вообще этот адрес узнала и зачем сюда приехала?

Девушка ловко вывернулась из моих рук, села в кресло и абсолютно спокойно произнесла:

– Пока ты спал, я брюки повесить решила, взяла их, а из кармана паспорт выпал, ну я и не выдержала, полюбопытствовала, полистала документ.

– Не ври, – потерял я все остатки воспитания, – я всегда ношу удостоверение личности в барсетке, и одежда моя, когда я очнулся, на полу валялась.

Николетта молчала, лихорадочно моргая глазами, Тася ойкнула, а Вера захихикала.

– Запамятовала, значит, я, откуда паспортина вывалилась. Ваня, я беременна, у нас скоро родится малыш, и ты, как честный человек, обязан на мне жениться.

Все волосы на моем теле встали дыбом. Ребенок? С одного раза? Хотя, глупый вопрос, беременность может наступить и после первого соития. О боги! Я совершенно не хочу становиться отцом, не испытываю ни малейшего желания возиться с крикуном, да и Вера категорически не годится на роль госпожи Подушкиной.

Сердце заколотилось в груди, в висках застучало, глаза неожиданно заболели, и резко стало не хватать воздуха. Словно поняв мое состояние, Вера встала и взяла меня за руку.

– Ты ведь рад, милый?

Я не нашелся, что ответить.

– Матерь Божья, – заголосила Тася, – что же у нас творится! Ваняша! Где ж ты отрыл красу ненаглядную? Уж лучше б на той страхолюдине женился, что Николетта во вторник приглашала. Жуткая, конечно, с лица, но с морды воду не пить, зато богатая, а эта! Ни рожи, ни кожи, ни денег!

– Немедленно убирайтесь отсюда, – прошипела Николетта, – вон! Оба!

Голос маменьки набрал мощь, окреп и заметался воплем под потолком. Я схватил Веру в охапку, вытолкнул на лестницу, дотянул девицу до второго этажа, припер к подоконнику и велел:

– Изволь объясниться, что за дурь ты сейчас несла?

Вера порылась в сумочке, вытащила узенький клочок бумаги и, ткнув ее мне под нос, осведомилась:

– Видишь три красные полоски?

– Да.

– Это положительный тест на беременность.

Меня сначало отшатнуло в сторону, потом, взяв себя в руки, я решительно сказал:

– Хорошо, ступай на аборт. Естественно, я оплачу все расходы.

– Мне нельзя искусственно прерывать беременность, – зарыдала Вера.

– Почему? – удивился я.

– У меня аллергия на любой наркоз, – прохлюпала девица, – а по-живому я не выдержу!

Меня передернуло.

– И что теперь делать?

Вера заплакала еще пуще.

– Ты мне ребеночка сделал, ты и думай. Меня тетка из дома выгнала, как про беременность услышала, жить негде, денег нет… Куда с малышом податься?

– Почему же ты не пользуешься контрацептивами? – только и сумел выдавить я из себя.

Вера вытерла кулаком нос.

– Кто ж знал, что ты на меня так набросишься, просто как ополоумевший! И потом…

Слезы снова хлынули из глаз Веры потоком, у меня защемило сердце. В конце концов, девушка права, я мужчина, и ответственность за случившееся лежит на мне, представитель сильного пола не имеет права терять голову.

Я вынул из кармана носовой платок, вытер лицо Веры и нарочито спокойным голосом сказал:

– Пожалуйста, попытайся взять себя в руки, сейчас я решу проблему.

Вера вцепилась пальцами в подоконник.

– Ваня, я люблю тебя! С первого взгляда! Как только Славка нас познакомил, я сразу поняла: ты мой единственный. Женись на мне, ей-богу, я стану отличной хозяйкой, никогда ничем не попрекну тебя, солнышко, котик, заинька…

У меня снова зашевелились волосы на теле, мужчины сейчас поймут Ивана Павловича. Беременность случайной партнерши – неприятный казус, больше всего, узнав о пердимонокле, хочется мгновенно сделать ноги. И кое-кто из парней так и поступает, дескать, моя хата с краю, какие претензии, штампа в паспорте нет, разбирайся, киса, сама. Но все же подавляющее большинство мужчин люди честные, поэтому попросту расстегивают кошельки и дают девицам деньги. Это самый простой и удобный выход. Случаются, правда, и третьи варианты, когда дама вынуждает кавалера жениться на ней, шантажируя еще не появившимся на свет младенцем.

– Думаю, об узаконивании отношений пока говорить рано, – быстро сказал я.

– Хорошо, – согласно кивнула Вера, – как прикажешь, на все ради тебя готовая. Только где теперь мне жить? Твоя мать, карга старая, выперла вон. Ко мне не сунуться, тетка дурниной визжит, да и места нет!

– Пошли, – решительно велел я.

– Куда? – поинтересовалась Вера.

– Отвезу тебя на квартиру.

– Какую? – продолжала расспросы «невеста».

Ничего не объяснив девице, я сунул ее в «Жигули» и покатил в сторону Фестивальной улицы.

– Хорошо иметь свою машину, – вздохнула Вера, – только тебе придется другую покупать.

– Меня устраивает та, что есть.

– Так на заднее сиденье короб не влезет.

– Короб? – повторил я.

– Ага, от коляски, – радостно повторила Вера. – И багажник, похоже, маловат. На рынке продуктами не затариться. Я, Ванечка, люблю запас иметь, консервы там, крупа, мука, соль, сахар. В нашей стране всякое случиться может, как жахнет революция, а в кладовочке всего полно. Так ты не с грымзой живешь? У самого-то площадь хорошая? Сколько комнат? Если одна, то не страшно, я не капризная, в тесноте, да не в обиде, может, моя тетка помрет, она уже старая, сорок пять исполнилось, пора и упокоиться. Мы с тобой тогда квартирки объединим, и ладно выйдет. А то еще и твоя грымзятина на тот свет отъедет, совсем шоколадно будет, дачку приобретем. Я страсть как землю люблю, огурчики, помидорчики, цветочки. Эх, заживем! Прикинь, Вань, в пятницу после работы на фазенду порулим, в баньку сходим, я не вредная, всегда сто грамм опрокинуть разрешу, потом телик поглядим и на боковую. В субботу можно подружек с мужиками позвать, шашлычок забабахать, если захочешь на участке гараж ставить, то милое дело. Я, Вань, не конфликтная, понимаю, парню хобби нужно, возись с железками сколько душа просит, только и на семью время оставь. Я не как другие, плешь не проедаю. Работать пойду, в дом копеечку понесу, все путем, как у людей будет, телевизор, холодильник, видак, кассеты, сидюшник. И готовлю хорошо, макароны, щи… Или ты больше борщ уважаешь? Эй, Вань, чего притих?

Сцепив зубы, я припарковался возле большой светло-желтой башни и приказал:

– Выходи.

– Куда мы приехали? К тебе? – засуетилась Вера.

– Нет. Я живу на квартире у хозяйки.

– Да?

– Да! И тебе туда нельзя.

– Почему?

Представив себе гримасу Норы, которую та скорчит при виде Веры, я, наверное, слишком резко отрезал:

– Потому что меня выгонят со службы.

– Ага, поняла, – живо пошла на попятный Вера, – нам без зарплаты никак! На одни памперсы сколько уйдет! Так куда ж ты меня приволок?

Я открыл ключом дверь, втолкнул «невесту» в коридор и сказал:

– Сейчас объясню.

Два года тому назад мой очень близкий приятель Эдик Гольдин уехал в Америку. В Москве у Эдьки имеется две квартиры: однушка и трешка. Первая принадлежит Соне, жене Эдика, а вторая самому приятелю. Эдька, Соня и Сара Самуиловна жили вместе, на жилплощади Гольдина. Квартира жены, кстати, находящаяся на том же этаже, стояла пустой. Потом семья собралась в США, Эдика пригласили в один из провинциальных университетов читать лекции. Деньги американцы платят отличные, а для житья профессору предоставили симпатичный домик, вот Гольдины и подхватились всей семьей.