– Как? – изумилась Катя. – Ты мне об этом не говорила. И вообще… получается, что я ничего про мамину родню не знаю.

Лидия Константиновна грустно улыбнулась:

– Ладно, расскажу, ты уже выросла, пора и правду узнать. Мы с папой берегли тебя от негативных эмоций, но, похоже, следует приподнять завесу над прошлым.

Информация, выданная бабусей, звучала шокирующе: Юля была подкидышем. Кулек с пищащим младенцем нашли на пороге одной из больниц небольшого подмосковного городка. Случилось это девятого октября. Девочке, замотанной в рваные тряпки, по виду дали десять дней от роду, но в документах датой рождения поставили число, когда ее нашли. Юля никогда не отмечала самый любимый людьми праздник.

– Я появилась на свет неизвестно когда, – объяснила она свою позицию Лидии Константиновне, – и, похоже, мое рождение не доставило особой радости родителям. Поэтому пить шампанское девятого октября не хочу. Лучше мы откупорим бутылочку тридцать первого декабря.

– Почему? – удивилась свекровь. – Это же Новый год.

Юлечка засмеялась:

– Ты забыла! Тридцать первого декабря я познакомилась с женщиной, которая стала мне мамой, – с тобой!

Так с тех пор и повелось в семье Тришкиных.

– Ясно, – кивнула Катя. – А кто такие Фаина Сергеевна и Петр Григорьевич?

И тут вдруг бабушка посинела, как будто вся кровь от лица Лидии Константиновны стекла к шее.

– Не поняла… – еле-еле шевеля языком, спросила бабуся.

Удивленная столь резкой реакцией на самый невинный вопрос, Катя повторила:

– Кто такие Фаина Сергеевна и Петр Григорьевич?

– Но… откуда… Кто? Кто тебе о них наболтал? – прошептала Лидия Константиновна.

Внучка растерялась. Но потом ткнула пальцем в ежедневник.

– Тут есть список дней рождения, – пролепетала она, – самых близких людей. Вот я и подумала…

Щеки бабули порозовели.

– Ах вон оно как! – с явным облегчением воскликнула старушка. – Это наша прислуга. Брат и сестра, Петр и Фаина. Она убирала квартиру, он по мелочи помогал. Умерли они давно, ты крошкой была и не помнишь их.

Катя сделала вид, что поверила бабушке. Но скажите, пожалуйста, каким образом Фаина СЕРГЕЕВНА и Петр ГРИГОРЬЕВИЧ могут быть братом и сестрой, а?

Катя замолчала и глянула на меня. Я пожала плечами.

– Очень просто. Во-первых, вполне вероятно, что родство двоюродное, во-вторых, мама могла их родить от разных отцов.

– Нет, – помотала головой Катя, – бабуля меня обманула.

– Почему ты так решила?

– Я положила ту телефонную книжку в библиотеке, а утром она исчезла. До сих пор найти не могу.

– Бывает, – вздохнула я. – Один раз тоже долго искала именно телефонную книжку. Прямо извелась и решила, что потеряла. Очень, помню, расстроилась. А через неделю начала размораживать холодильник и обнаружила книжечку в глубине морозилки – положила ее туда машинально, вместе с мясом.

Катя хихикнула, потом удивленно поинтересовалась:

– А за фигом холодильник размораживать?

Да уж, современным девушкам трудно представить, какие заботы лежали на плечах их мам и бабушек. Мы кипятили белье на плите, не могли купить памперсы, гладили тяжеленными утюгами и отскребали намертво налипшие остатки пищи от алюминиевых кастрюль и гнутых сковородок. Об автоматических стиральных машинах, тефлоновых покрытиях и холодильниках «ноу фрост» никто даже и не слышал, потому что их просто не было. Впрочем, по той же причине мы ничего не знали о плоских телевизорах, компьютерах, Интернете и видеомагнитофонах. Я уж не говорю о всяких там плеерах, мобильных телефонах, электронных замках и прочих благах цивилизации. Простой катушечный аудио– магнитофон под названием «Весна» вызывал восторженный озноб.

А еще было время, когда по четвергам Останкино не работало и голубые экраны в квартирах счастливых обладателей теликов оставались темными. Кстати, «ящики» были огромными, зато экранчик имел размер с ладошку, и перед ним торчала лупа, куда следовало наливать воду. Назывался сей агрегат «КВН». Я не знаю, как правильно расшифровывается аббревиатура, но ехидные москвичи говорили:

– «КВН»? Это очень просто! Купил – включил – не работает.

Ладно, хватит предаваться воспоминаниям. Как все это в двух словах объяснить Кате? Поэтому я просто у нее спросила:

– Что ты от меня хочешь?

– Найдите, кто убил мою маму, – резко ответила девочка.

– Она погибла в катастрофе.

– Неужели не поняли? Папа и бабушка врут!

Я замялась, потом спокойно ответила:

– Если твой рассказ точен, то в версиях твоего отца и Лидии Константиновны есть мелкие нестыковки.

– Вот!

– Но… извини, конечно…

– Говорите!

– Может, Женя с пьяных глаз сболтнула правду? Вдруг твоя мама покончила с собой, а бабушка и папа, оберегая твою неокрепшую психику ребенка, не решились сообщить правду?

– Нет! Зачем бы маме из окна кидаться?

– Всякое случается.

– У мамы не имелось причин для самоубийства.

– Ты можешь не знать всех подробностей ее биографии.

Катя вскочила.

– Отчего обычно женщины кончают жизнь самоубийством? Несчастная любовь, ненужная беременность, бедность. А мама жила с папкой счастливо, бабуся ее обожала, денег у них хватало. Чего еще надо?

– Ну… не знаю, – промямлила я.

– Ее убили! Стопудово!

– Катенька, – попыталась я успокоить девушку, – иногда человеку не нужно причин, чтобы свести счеты с жизнью. Всем вокруг он кажется счастливчиком, а у него глубоко внутри развивается депрессия. Понимаешь?

Катя помотала головой.

– Ее убили!

– Кто? – устало спросила я.

– Вот это я и прошу вас выяснить! – воскликнула Катя. – Лика Солодко сказала, что вы можете все. Ну, пожалуйста, помогите! Иначе я сама из мансарды вниз кинусь, я не смогу жить под одной крышей с убийцей!

– Катя, но почему?..

Внезапно девочка уткнула лицо в ладони и прошептала:

– Вчера ночью я захотела пить и пошла босиком со второго этажа на первый…

Катя кралась на цыпочках, опасаясь разбудить бабулю. Путь ее лежал мимо библиотеки. Дверь в комнату оказалась приоткрытой, из щели пробивался лучик света. Любопытная девушка осторожно заглянула в щелку и сразу увидела папу с трубкой в руке и бабушку, сидевшую в глубоком кресле.

– Ты права, – произнес папа, явно продолжая начатый ранее разговор.

– И меня это тревожит, – подхватила Лидия Константиновна.

– Чтоб Женьке онеметь! – стукнул кулаком по крошечному столику, рядом с которым стоял, папа. – Пьяница чертова!

– Тише! – шикнула бабушка. – С Евгенией нормально вышло. Она же извинилась, а Катя ей вроде поверила. Ну, в то, что та спьяну чушь несла.

– Сама же только что сказала: «Девочка копается в прошлом».

– Да, я это недавно поняла, – подтвердила бабуля. – Немедленно спрячь ключи от сейфа.

– Вот беда… – протянул Игорь. – Столько сил потратили, все закопали, и на тебе! Ну, Женька, ну, сволота! Думаешь, она знает правду?

– Нет, – уверенно ответила Лидия Константиновна. – Просто повторяет чужую болтовню. Но Катю надо удалить из дома. Временно, на пару лет. Пусть у нее любопытство утихнет. Потом замуж выдадим, дети пойдут, забудет о Юлечке.

– И куда ее деть?

– В пансионат, в Швейцарию.

– Ой, далеко как! – покачал головой папа. – Да и опасно, мало ли что с ребенком случиться на чужбине может…

– Подберем лучшее заведение.

– Не знаю, подумаю, – мялся папа. – Я не готов отправить Катьку на край света.

– А ты готов к тому, что она возьмет и выяснит, кто убил Юлю? – внезапно спросила бабушка. – Раскопает еще правду, ведь вполне вероятно, что не все концы спрятаны, мы же очень торопились. Катерина упорная, вся в тебя.

– Боже, – прошептал Игорь, – только не это!

– Тогда срочно ищи школу, – велела Лидия Константиновна. – В Женеве, Лозанне, Риме, Париже – неважно. Лишь бы хорошая охрана, безопасность и врач были, а на знания плевать. Ты денег на десять детей заработал, Катюше на службу не идти, замуж выдадим и без диплома.