Как-то раз я, уже сидя в ванной с намоченными волосами, стала шарить рукой по бортику. Где-то рядом, в пределах досягаемости, должна была стоять недавно купленная пластиковая бутылочка с надписью «Голышок». Глаз я не открывала, действовала на ощупь. В конце концов пальцы наткнулись на нужный объект, я выдавила порцию скользкой субстанции, слегка удивилась отсутствию запаха, вымыла голову, замотала ее полотенцем, потом вытерлась, надела халат, высушила пряди феном, посмотрела в зеркало и пришла в полнейший восторг. Волосы не выглядели подобием шлема древнего рыцаря, нет, они окружали голову пышным облаком и красиво блестели в свете лампы. Впервые примененный «Голышок» оказался чудодейственным.

Ощущая себя красавицей, я осторожно поправила прическу и тут увидела на полочке около зеркала розовую бутылочку с наклейкой «Голышок». В душе зародилось удивление. Минуточку, если детский шампунь стоит тут, то что находится на бортике ванны.

Я повернула голову, увидела разнокалиберную шеренгу средств для мытья тела и волос, схватила открытый мокрый флакон и прочитала на этикетке: «Зоошампунь „Белочка“, предназначен для обработки шерсти собак неопределенной породы средней длины». Сначала мне стало смешно: что это за собака такая – неопределенной породы средней длины? Наверное, производители имели в виду мелкого двортерьера не особо буйной лохматости? Но уже через секунду веселье испарилось без следа. Это что же получается? У меня волосы, как колтуны у Полкана?

На следующий день я намеренно помыла голову шампунем для собак, но взяла иное средство – для «нежной, деликатной кожи мопса, гипоаллергенное, без красителей и запаха». Что бы вы думали? В зеркале отразился привычный ужас: три прилипшие к макушке волосинки пришлось перемывать мылом для Полкана. Теперь я использую лишь средство для двортерьеров, но, естественно, никому об этом не сообщаю. Мне немного обидно, что идеально ему соответствую. Может, я, в отличие от других людей, происхожу не от обезьяны, а от собаки-бастарда? Зоошампунь производит российская фирма, и меня, кстати, постоянно подмывает позвонить в ее офис и задать вопрос: «Почему шампунь для собак носит название „Белочка“?»

Впрочем, это ненужное любопытство, есть более острый вопрос: отчего замечательный шампунь поставляется на рынок с перебоями? Две недели назад мои запасы иссякли, и пополнить их я не смогла, поэтому заявление Мадлен о прическе напрягло.

– А брови? – продолжила критический осмотр старшая продавщица. – А губы?

– С ними-то что?

– Слишком яркие.

– Это помада.

– Цвета взбесившейся фуксии.

– Мне идет такая, – неосторожно заметила я.

Мадлен вскинула острый подбородок.

– Котеночек, заруби на своем носу: здесь я решаю, кому что идет. А сейчас…

– Ой, ой, ой! – затараторил некто в коридоре, и в кабинет начальницы всунулась белокурая голова. – Мадлен Игоревна! Ой! Ой!

– Эля, – недовольно перебила девушку старшая продавщица, – я же объясняла: просто Мадлен. Без отчества!

– Там… Там…

– Эля, говори внятно.

– Калистратова приехала!

Мадлен вскочила.

– Как? Уже? Она же собиралась заявиться в полдень.

– Сказала: планы изменились, – обморочным голосом прошептала Эля.

– Спокойно, – скомандовало начальство, – не стони! Где клиентка?

– Ей кофе несут!

– Рысью в «Бургерброт» за пирожками с лесными ягодами! Живо! Чего стоишь? – начала злиться Мадлен.

– Простите, – залепетала Эля, – куда бежать?

– В «Бургерброт», – топнула ногой Мадлен.

– Вы не поняли, – робко возразила Эля, – там сама Калистратова приехала!

Мадлен ухмыльнулась.

– Я не глухая, слышала, что ты сказала. Ступай, купи ей пирогов.

– В кафе у метро?

– Именно так. Дамочка обожает подобное дерьмо.

– Калистратова? – широко распахнула темно-серые глаза продавщица. – Она же небось черной икрой и фуа-грой[3] питается!

Мадлен, не обращая внимания на непонятливую Элю, нажала клавишу селектора.

– Слушаю вас, – прохрипело из динамика.

– Платья для Калистратовой готовы?

– Да.

– Отлично, забирайте «вешалку».

Из аппарата понеслись странные звуки – то ли кашель, то ли карканье. Мадлен села за стол.

– Рыси в «Бургерброт», – устало сказала она Эле. – Если с утра до ночи деликатесы жрать, то в конце концов потянет пообедать на помойке.

Эля быстро повернулась на каблуках, ринулась к двери и моментально налетела на симпатичную женщину, входившую в кабинет. Лицо незнакомки отчего-то показалось мне знакомым, но уже через секунду стало понятно: мы ранее не встречались.

– Вот нахалка! – воскликнула вошедшая. – Даже не извинилась.

– Потом пообижаешься! – рявкнула Мадлен. – Бери «вешалку». Да не жуй сопли, Калистратова уже кофе пьет!

– Нам велели подготовить показ к двенадцати, – напомнила женщина.

– А теперь перевелели, – фыркнула Мадлен. – Начало в пол-одиннадцатого, имеешь шесть минут.

– Где «вешалка»?

– Вот, забирай, – дернула подбородком в мою сторону старшая продавщица.

– Эта?! – почти в ужасе осведомилась незнакомка.

– Не подходит?

– Э… э… объем…

– Заколешь по фигуре, не в первый раз.

– Длина…

– Подошьешь.

– Декольте…

– Отстань! – снова рявкнула Мадлен. – Бери, что дают, другой нет.

– Ясно, – грустно кивнула женщина. Потом повернулась ко мне и приказала: – Пошли.

Подталкиваемая в спину, я добралась до огромной комнаты, посередине которой стоял длинный стол, заваленный всякой чепухой. На высоком стуле около него сидел симпатичный парень в джинсах с париком в руках.

– Раздевайся, – скомандовала женщина.

Я замялась, и она поторопила:

– Ну, живо!

– Где кабинка?

– Чего?

– Куда идти для переодевания?

Мое новое начальство засмеялось.

– Скидывай свое тряпье тут.

– Здесь?

– Ага.

– В общей комнате?

Женщина заморгала, она явно не понимала моих чувств.

– Тут мужчина, – решила напомнить ей я. – Вон там, на высокой табуретке.

– Этот? – ухмыльнулась начальница.

Я закивала, она заржала.

– Мишк, ты мужчина?

– Не, Ань, – мирно ответил юноша, – совсем не про меня.

– Слышала? – поинтересовалась Аня. – Хватит кочевряжиться, стаскивай быстрей свой мусор, иначе Калистратова занервничает, и всем небо с рукавичку покажется.

Испытывая дискомфорт, я вылезла из футболки и джинсов.

– Бельишко у тебя не фонтан, – резюмировала Аня. – Хорошо хоть чистое.

– В «Акопуло» распродажа, – ожил Миша, – там такие прикольные стринги есть, розовые, со стразами.

– Надевай, – протянула мне ярко-синее платье Аня.

Я взяла шелковую тряпку и помотала головой.

– Не мой размер, ношу сорок второй, а здесь…

– Пятьдесят шестой, – спокойно договорила фразу Аня. – Влезай молча!

– Но буду похожа на огурец в авоське!

– Слишком много болтаешь! – гаркнула Аня. – Ты где раньше работала?

Я схватила противно шелестящую одежду и сделала вид, что не слышу вопроса. Холодная ткань противно заскользила по телу.

– Ниче, – одарил меня взглядом Миша.

Я попыталась удержать стремительно соскальзывающие с плеч рукава-фонарики.

– Хорош бухтеть, – отрезала Аня, – лучше помоги.

– Без проблем, – меланхолично согласился Миша и взял со стола коробочку с булавками. – Кого делаем? Калистратову?

– Ты потрясающе догадлив, – ехидно ответила Аня, присаживаясь передо мной на корточки. – Как только дотумкал?

– Здорово похожую нашли, – беззлобно продолжил разговор Миша. – Ваще, типа трансформер. Если парик нацепить, за Шведову сойдет!

Аня подняла на меня глаза и засмеялась.

– Точно!

Продолжая молоть языками, парочка не забывала шевелить руками. Пока Аня подшивала подол, Миша заметывал спину.

– Грудь! – вдруг всплеснула руками женщина.

– Не учи ученого, – захихикал Миша и впихнул мне в лиф здоровенные куски поролона.