Бонд сидел сзади между надежно закрепленными штабелями груза. Весь он был помечен русскими словами, которые Бонд без труда перевел: ОПАСНОСТЬ – РАДИОАКТИВНО! С одной стороны самолета была пустая ниша, куда мог бы вместиться автомобиль. Трухин подчеркнул, что туда ничего нельзя класть.

Что бы ни планировал Ренар, Бонд в это встрял. Мелькнула мысль об Электре и о том, будет ли она о нем беспокоиться. Бывали в его карьере случаи, когда он нервничал, выступая под прикрытием. И это был точно такой же случай. Он только надеялся, что сумеет сымпровизировать достаточно хорошо, чтобы узнать, что это все значит, и уйти живым.

Появился Трухин, сгорбившись в низком проходе, и бросил Бонду ветровку с надписью по-русски.

– Готовьтесь, – сказал он. – Через десять минут будем в Казахстане. И не забудьте надеть удостоверение.

Бонд кивнул русскому, который тут же вернулся к себе на переднее сиденье. Бонд встал и прошел в туалет, закрыл за собой дверь и достал бумажник. Вынув из кармана удостоверение Аркова, положил его на столик. Потом нагнулся и раскрыл каблук. Внутри лежали полезные вещи вроде пары ножничек, клейкой ленты, отвертки... Взяв ленту и ножницы, Бонд приступил к работе.

Вынув удостоверение "Универсал Экспорте", он аккуратно отрезал фотографию, удостоверение сунул в бумажник, а бумажник снова в карман. Подцепив лезвием ножниц, отодрал с удостоверения свежую фотографию Давыдова (открылось лицо, принадлежавшее трупу, который Бонд нашел в машине) и приклеил клейкой лентой свою фотографию, а потом прицепил к нагрудному карману. Что ж, оставалось надеять-ся, что там, куда летит самолет, настоящего доктора Аркова никто в лицо не знает.

Когда Бонд вернулся на свое место, самолет уже входил в воздушное пространство Казахстана. Недавно обретший независимость Казахстан, еще одна бывшая Советская республика, с трудом поднимался на ноги. У всех стран Содружества Независимых Государств были одни и те же проблемы – рост преступности на фоне зарождающегося капитализма, этнические конфликты и регулярные экономические и политические встряски. Знания Бонда о Казахстане в основном касались космодрома Байконур – управляемого Россией. Хотя он знал также, что страна богата углем, нефтью и газом. Надо только подождать и посмотреть, как конкретно связано российское ядерное министерство с Ренаром, Давыдовым, а кстати, и с "Кинг Индастриз".

"АН" сел в западной части страны – пустынной и солончаковой. Здесь во все стороны тянулись скальные образования и выветренная почва. Солнце уже начинало нагревать воздух до температуры пустынь.

Бонд вслед за Трухиным вышел к "лендроверу", тоже украшенному эмблемой Российского Министерства атомной энергетики.

– Я поведу, – сказал Трухин. – Первый раз в Казахстане?

– Да, – ответил Бонд.

– Райское место, – саркастически произнес Трухин, выезжая с импровизированного аэродрома на грунтовую дорогу. Они проехали скалистую долину, казавшуюся совершенно лунной, и наконец выехали к плоской горе, под которой толпились низкие дома. Когда машина подъехала ближе. Бонд разглядел грузовики, бронетранспортеры армии Казахстана, солдат и рабочих в комбинезонах, занятых делом.

Они оба вздрогнули, услышав взрыв. В пятистах ярдах поднялось облако пыли.

Увидев грузовики с маркировкой "IDA", Бонд понял, куда они попали. Это был русский полигон для ядерных испытаний, принадлежащий, по всей видимости. Российскому Министерству атомной энергетики. IDA, Международное агентство по консервации ядерных реакторов – организация под эгидой ООН, занимающаяся выводом из эксплуатации ядерных реакторов и других радиоактивных объектов, применяемых в научно-исследовательских работах, безопасным и безвредным для окружающей среды образом.

Бонд и его спутник вышли из "лендровера" и пошли к зданию, вход которого был накрыт защитным надутым "пузырем". Сквозь него можно было рассмотреть внутри человека в защищающем от радиации скафандре. Он перебирал какие-то предметы и инструменты.

У входа в пузырь стоял полковник Российской Армии. Удостоверение Бонда произвело на него впечатление.

– Добро пожаловать в Казахстан, доктор Арков! – сказал он по-русски. – Я полковник Акакиевич. Всегда восхищался вашими работами. К нам фигуры вашего масштаба нечасто заглядывают.

– Я езжу, куда работа требует, – ответил Бонд.

Полковник на миг заколебался:

– Но документы на перевозку у вас есть? Бонд хлопнул себя по пиджаку и нашел конверт, который, по счастливой случайности, успел туда сунуть. И протянул конверт полковнику, надеясь на лучшее. Полковник Акакиевич просмотрел бумаги и кивнул в сторону пузыря:

– Отлично. Они вас ждут внизу, все должно быть готово. Отметьтесь у физика IDA.

Из пузыря появилась фигура человека в радиационном скафандре. Шлем был откинут назад, открыв потрясающе привлекательное лицо молодой женщины с длинными светло-каштановыми волосами. Она сильно вспотела и потому остановилась, чтобы взять с полки кусок ткани и вытереть лоб. Потом она расстегнула скафандр и шагнула из него наружу. Одета она была в очень короткие шорты, спортивный лифчик цвета хаки, тяжелые сапоги, и на поясе висел охотничий нож. Бонд решил, что она американка.

Фигура у нее была выдающаяся. Груди распирали лифчик, а загорелые ноги поражали гладкостью кожи и безупречностью формы. Бонд заметил, что все находившиеся поблизости мужчины уставились на нее.

Девушка схватила бутылку с водой и стала жадно пить, роняя капли воды на подбородок и на грудь. Потом из той же бутылки облила себе плечи, ткань облепила тело, и сквозь лифчик стали видны затверделые соски. Бонд подумал, что она либо эксгибиционистка, либо ей на все плевать.

Он перехватил взгляд полковника. Акакиевич огорченно кивнул и сплюнул на пол. Потом сказал по-английски, так, чтобы она тоже слышала:

– Мужчинами не интересуется. Можете мне поверить. Мы в этом году закрывали четыре полигона... и даже ни проблеска интереса.

Бонд сочувственно щелкнул языком, а полковник пошел прочь.

Девушка подошла к Бонду, вытирая довольно широкий рот. У нее были до изумления зеленые глаза и ярко-белые зубы. Бонд определил ее возраст около двадцати пяти. И еще он не мог не заметить эмблемы IDА у нее на поясе и неуместную татуировку знака мира на бедре.

– Вы здесь по делу? – спросила она и ткнула в сторону полковника. – Или просто "проблеск" ловите?

Бонд придал своей речи легкий русский акцент, но ответил по-английски:

– Кажется, здесь не только ядерное оружие требует разрядки.

Девушка нахмурилась:

– Хорошо сказано. А вы кто?

– Михаил Арков, – ответил он. – Российское Министерство атомной энергетики. А вы? Мисс?..

– Доктор. Доктор Джонс. Кристмас Джонс, – сказала она. – И прошу без шуток на эту тему. Я уже их все слышала.

– Я никаких докторских шуток не знаю, – сказал он.

Она посмотрела на него с неприязнью.

– Давайте документы. Куда идет груз?

– Ядерное хранилище в Пензе-19, – ответил Бонд, протягивая ей бумаги. Это он успел заметить при беглом взгляде. – Должен извиниться за неприятности, доставленные вам моими соотечественниками. Понимаю, что не все рады здесь видеть людей из IDA.

Доктор Джонс отдала ему документы со словами:

– Теперь, если вы меня извините, мне пора заняться утечкой из титанового триггера. А только что я снимала плутониевую сферу с ржавеющей боеголовки. У меня здесь очень интересная жизнь.

Бонд улыбнулся и кивнул, но совершенно явно не имел понятия, куда ему следует идти.

Она показала в сторону дома.

– На лифте в шахту. Ваши друзья уже там.

– А мне никакая не нужна... защита? – спросил Бонд.

Она глянула вопросительно, будто бы д-ру Аркову полагалось знать лучше.

– Нет, если там нет неизвестной мне утечки из титанового триггера. Там атомные бомбы. Оружейный плутоний. Низкий радиационный риск. Горячего нет. А здесь у нас водородные бомбы – построенные в вашей лаборатории – с утечкой трития. И я уже последние полгода их вычищаю. Так что если вам и нужна какая-то защита, то лишь от меня.