Суббота прошла в непрерывных слезах и часовых разговорах с Джованной. В воскресенье позвонил сэр Уильям и спросил, ждать ли их к обеду.

Линда сказала, что нет, и повесила трубку, не в силах продолжать разговор. Прошла еще одна неделя молчания. В один из дней Линда поняла, что она не может идти в колледж. Собственно, лекции уже кончились, оставались зачеты. Линда позвонила старосте ее группы и попросила зайти к ней домой с ведомостью. Она выставила всем подряд зачет.

Написала заявление-просьбу на имя ректора о позволении досрочно завершить курс. Попросила Джованну отнести это заявление через несколько дней сэру Уильямсу. Джованна пыталась ее остановить, но Линда ничего не слушала. Она решила уехать – дома оставаться было невыносимо. Все здесь напоминало ей о недавнем счастье, планах на будущее, безумном сексе, любви, нежности... По дому были разбросаны вещи Эдварда. В ванной пахло его одеколоном и гелем для душа. Постель хранила запах его тела. Линда боялась сойти с ума. Она взяла Оливера, Батлера, погрузила на машину вещи и поехала к тете Лин в Виргинию.

Путь был неблизкий – Бостон, Нью-Йорк, Филадельфия, Вашингтон, а там еще несколько миль на юг. Где-то там, у тетки на ферме, росли вишни, наливались яблоки, созревала клубника. Линда решила провести у тетки все лето, зализывая свои сердечные раны. А осенью надо будет опять искать себе новую работу. Ну ничего, она выдержит, она сильная женщина. От этих мыслей Линда зарыдала в голос. Оливер испуганно посмотрел на нее и тоже заплакал. Батлер жалобно заскулил.

После Бостона плакать вдруг расхотелось. Огибая город по скоростной автотрассе, Линда боролась с соблазном свернуть к Эдварду. Но гордость взяла верх. Он даже не вспомнил об Оливере, какой-то подонок сказал заведомую ложь, и этого оказалось достаточно. Достаточно, чтобы все перечеркнуть.

В Нью-Йорке решено было сделать остановку.

На этот раз Линда сняла номер в отеле. У Коры полным ходом шло приготовление к свадьбе. Рассказ Линды поверг всех в изумление. Мэгги ругала ее за невыдержанность. Кора, наоборот, винила во всем Эдварда. Айк и Кароль считали, что разбираться надо с Тимоти.

– Так я что-то не пойму, он-то сделал этот гребаный анализ? – вдруг спросил Айк. – И почему он вдруг так резко все свернул?

– Мне Дафти сказал, что сделал, – сквозь слезы сказала Линда. – Ну какое это теперь имеет значение?

– Мне кажется, самое неприятное для мужчины думать, что это не его ребенок, – заметил Кароль. – А все остальное ерунда. Нужны доказательства. Надо этот анализ найти.

– Мне его никто не выдаст. Только по решению суда.

– Где он его сдавал?

– В Кайзеровском центре.

Айк отозвал Кароля в другую комнату.

– Слушай, надо помочь девчонке, как ты думаешь?

– Я готов, но чем и как?

– Есть одна идея. Пройдусь-ка я по старым связям.

На следующий день, проводив Линду в путь, Айк и Кароль поехали в Гарлем.

– Слушай, а нас тут не убьют? – с опаской спросил Кароль.

– Со мной нет, у меня славное боевое прошлое.

Я в шестнадцать лет был грозой этого района. Так, незаметно заходим, тут темно, ноги не сломай.

Они прошли по коридору, постучали в железную дверь. Им открыл худой черный парень с полосатой банданой на всклокоченной голове.

В комнате был невообразимый беспорядок. Каролю показалось, что сюда высыпали содержимое всех мусорных баков, стоящих на улице.

Они боком прошли вдоль сломанной мебели и протиснулись в маленькую комнатку, всю заставленную аппаратурой. Перед ошарашенным Каролем синел космической бесконечностью новейший монитор последней модели. Лохматый парень сел перед экраном, засунул в рот жвачку и выжидательно посмотрел на Айка.

– Нужен Кайзеровский госпиталь. Данные лаборатории. Анализ на ДНК Тимоти Раймона.

– Мелко вы, ребята, плаваете. Я думал, вам Пентагон нужен. Двести баксов на стол – и все дела.

– Ты говорил – сто.

– Вас же двое...

– Анализ-то одного человека...

– Айк, не надо, я дам ему денег.

– Ты молчи, парень.

– Что мелочишься, братишка? Он же сказал, что денег даст.

– Делай свое дело, Бу. Бери сто, а остальные по результату.

– Так, идем, идем... Это просто задание для детского сада. Раймон? Есть такой. Ой, братишки, это прикольно. А анализ спермы вам не нужен?

– А что там?

– А там полный облом. У вашего клиента сперматозоиды очень медленно бегают, просто еле ползают. Короче, папашей ему быть в этой жизни не светит. Распечатать? За распечатку беру за каждый лист по десять баксов.

– Это почему?

– Бумага дорогая.

– Печатай на дешевой.

– Нельзя, это усугубляет амортизацию компьютера.

– Только пудрить мозги не надо, а?

Когда Айк и Кароль вышли на улицу, у них на руках было все, что нужно.

Бумаги послали Линде Федеральной экспресс-почтой на адрес тетки, заодно вложив туда приглашение на свадьбу.

Линда жила на ферме уже вторую неделю. Огромный участок земли был занят под вишневые деревья. Обычно в супермаркетах продавалась черешня. А настоящую вишню можно было купить только в специальных дорогих магазинах естественных продуктов, не испорченных химическими удобрениями. Кроме перекупщиков, за вишней приезжал обыкновенный народ. Платили десять долларов за ведро и набирали туда ягоды прямо с дерева.

Рядом стояла машина, вынимающая из вишен косточки. Потом очищенную вишню ссыпали в пластмассовые ведра и плотно закрывали. Довольные покупатели грузили ведерки в багажники и уезжали. В этом году урожай обещал быть хорошим. Сбор вишни намечался в конце июня. И тетя Линда со своими помощниками готовилась к наплыву желающих пособирать за свои деньги себе вишен. Линда тоже помогала тетке.

Но каждое утро Линда звонила в Фелтон и слушала сообщения на своем автоответчике. Каждую неделю Джованна должна была пересылать всю ее почту в большом желтом конверте. Но ни по телефону, ни по почте не было известий от Эдварда.

Несколько раз звонил сэр Уильям. Джованне не было разрешено говорить ему, куда уехала Линда.

Но, судя по всему, он особой настойчивости не проявлял. Наверно, сам доволен, что все так вышло, решила Линда.

Но, получив из Нью-Йорка пакет с результатами анализов, она все-таки отослала один экземпляр в Бостон на адрес Эдварда. Прошла еще одна неделя томительного ожидания. Никакого ответа не было.

– Дело не в том, кто отец Оливера. Просто он решил со мною расстаться. Он принял такое решение. И даже если с неба слетит ангел и споет ему песнь обо мне, он этого решения не изменит, говорила Линда своей тете.

– Ты бы все-таки съездила к нему или хотя бы позвонила. А может, он заболел.

– Да, конечно. Или его похитили инопланетяне.

А не звонит он потому, что банда террористов перерезала телефонные провода. Так, конечно, приятнее думать. Я не могу сделать первый шаг. Я не чувствую себя виноватой...

– Почему ты хочешь, чтобы последнее слово было всегда за тобой? Ну видишь, парень пришел не в себе. Промолчи. А потом подлезла бы ему под бочок, то да се, ласки, поцелуи... Ну и помирились бы, глядишь.

– Все не так просто.

– А по-моему, чем дольше тянешь, тем хуже для тебя.

На свадьбу Коры и Айка Линда полетела на самолете. Она твердо решила быть веселой и не портить убитым видом счастливый день своей подруги.

Свадьба и вправду была замечательная. В баптистской церкви, где пела по воскресеньям сама Кора, хор гремел и заливался. Невеста в белоснежном платье, усеянном маленькими белыми бусинками и блестками, была ослепительно красива.

Отец невесты, рано овдовевший и посвятивший себя воспитанию дочери, торжественно вел ее к алтарю. Он все еще не мог прийти в себя от ее выбора, но вида не показывал. Шафером Айка был Кароль, а Линда – одной из подружек невесты.

Она была в сиреневом платье, сшитом на заказ вместе с платьем невесты, и старалась не плакать в голос при звуках свадебного марша и слов священника.

На свадебном обеде один из тостов был за Линду, Рассказ о ее участии в возобновлении знакомства Коры и Айка уже стал семейной легендой.