Крок и Берсе дотошно выспрашивали его о самой крепости, ее силе и местоположении и сколько там у маркграфа человек. Она стоит, отвечал Саламан, в таком крутом и скалистом месте, что войско халифа, состоящее в основном из конницы, никогда к нему не подходило и близко. Потому-то она – надежное прибежище для разбойника и заключает в себе большие богатства. Крепость выстроена из дубовых бревен и защищена земляным валом и частоколом, и стражи там до двухсот человек. Но поскольку стоит она в таком укромном месте, вряд ли, как кажется Саламану, дозор там особенно силен; стражники наверняка отправились за добычей на юг.
Крок объявил, что стража беспокоит его куда меньше, чем вал и частокол, которые могут их задержать. Кое-кто из людей сказал, что проще всего поджечь частокол; на это Берсе заметил, что если все охватит пламенем, то богатство крепости принесет им мало радости. В конце концов договорились положиться на удачу и все решить ближе к делу; сорок человек останутся у кораблей, а остальные двинуться в путь, когда спадет жара. Жребий определил, кому оставаться, поскольку всем хотелось быть поближе к долгожданным богатствам.
Осмотрев свое оружие, они затем проспали в дубовой роще самые жаркие часы; потом немного подкрепились и с наступлением вечера отряд выступил в путь; всего было сто тридцать шесть человек. Крок шел первым, вместе с иудеем и Берсе, а следом друг за другом шли остальные; у кого была кольчуга, у кого бахтерец, у большинства – меч и копье, но кое у кого – секира, и у каждого – шлем и щит. Орм шел вместе с Токе, говорившим, что неплохо размять ноги после такого долгого сидения на корабельной скамье.
Они шли сквозь дикий край, где не видно было ни человека; это порубежье между Андалусией и христианами уже с давних пор было пустынно. Они продвигались северным берегом реки, переходя вброд многочисленные ручьи; мрак сгущался, и они остановились для отдыха в ожидании восхода луны. После чего повернули на север, вверх по долине, и скоро выбрались на открытое пространство. Саламан и в самом деле оказался хорошим вожатым, и еще до рассвета они пробрались в окрестности крепости. Там они затаились в колючем кустарнике и немного передохнули, пытаясь высмотреть что было возможно в бледном свете луны. Они несколько пали духом при виде палисада из мощных стволов в два человеческих роста; а ворота, недавно построенные, казались на вид очень прочными.
Крок сказал, что, верно, нелегко будет подпалить такие дрова, а без помощи огня брать такую крепость ему бы очень не хотелось; но похоже, другого выхода нет: придется притащить хвороста, сложить под палисадом, поджечь и надеяться, что сгорит не все. Он спросил, не может ли Берсе предложить чего-нибудь получше; но Берсе замотал головой и вздохнул, сказав, что ничего лучше ему в голову не приходит, хотя и затея с огнем ему тоже не очень нравится. Саламан сказал, что тоже не знает лучшего средства, но будет рад увидеть, как сгорит тот вероломный, хоть сам он и надеялся на лучшую месть.
Токе подполз к Кроку и Берсе и спросил, чего они ждут: у него горло пересохло, и чем раньше они начнут штурм, тем быстрее найдут что-нибудь выпить. Крок сказал, что трудность только в том, чтобы войти внутрь. Токе сказал, что будь у него пять копий, он бы, как ему кажется, сумел доказать, что покуда годится на большее, нежели сидеть на веслах и пить пиво. Они пожелали узнать, что он задумал; но тот отвечал только, что рассчитывает проложить для них дорогу в крепость, если все получится как надо, и что владельцы копий пусть будут готовы к тому, что древки потом придется делать новые. Берсе, давно знавший его, сказал, чтобы копья ему дали. Так и сделали, и Токе отрубил большую часть древка, так что возле железного наконечника оставалась лишь рукоять не длиннее локтя. Сделав это, он сказал, что теперь готов; и они с Кроком осторожно поползли к валу, прячась среди камней и кустарников, а за ними – несколько отобранных им людей. Было слышно, как в крепости прокукарекали петухи, а в остальном все оставалось тихо и неподвижно.
Напротив ворот они вползли на вал. У самого частокола Токе выпрямился; в добром локте от земли он воткнул наконечник копья между двух бревен и вбил его поглубже и надавил на обрубок древка изо всех сил, чтобы оно держалось как можно надежнее. Чуть выше, в соседнюю щель между бревнами он протиснул другой наконечник; когда же, наконец, бесшумно укрепил оба, то влез на обе рукояти и вбил третий, повыше двух первых. Но надежно закрепить его было невозможно, во всяком случае стоя там, где он стоял, и не подымая шума; и Крок, увидевший теперь, в чем его план, знаком велел Токе спуститься и сказал, что без молотка теперь не обойтись; хотя бы даже и пришлось потревожить спящих в крепости. Поэтому он взял оставшиеся обрубки копий и встал вместо Токе на две уже крепко вбитые ступеньки; он вбил третью двумя ударами обуха своей секиры, потом таким же образом и четвертую, и пятую – каждая выше предыдущей и наискось. Потом он взошел по ним, проверяя, крепко ли те держатся, и добрался до самого верха частокола.
В тот же миг внутри крепости поднялся шум и крики; громко затрубили рога; но остальные последовали за Кроком и со всей возможной быстротой вскарабкались по лестнице Токе. Изнутри вдоль палисада шел помост для лучников; Крок и его спутники спрыгнули на помост и зарубили нескольких человек, спросонок выскочивших им навстречу с луками и копьями. Тогда полетели стрелы снизу, и некоторые попали в цель; но Крок с остальными помчались по помосту к воротам, дабы как можно скорее распахнуть их, чтобы мог войти весь отряд. Тут был тяжелый бой, поскольку сюда уже подоспело много защитников, и каждый миг подбегали все новые. Один из двадцати спутников Крока повис на гребне частокола со стрелой в глазу, в трех других стрелы уложили на помосте; но все спрыгнувшие наземь сбились вместе и с боевым кличем, с мечами и копьями ворвались в проход, ведущий к воротам, в котором было темно и тесно, потому что враг был у них теперь и спереди, и сзади.
Снаружи донесся ответный клич, оставшиеся там бросились к валу, поняв, что попытка удалась; многие принялись рубить ворота секирами, покуда другие карабкались по лестнице Токе и поспешали на подмогу в проход к воротам. Бой там шел беспорядочно, свои и чужие перемешались между собой; Крок секирой уложил нескольких, но сам получил палицей по темени от высокого человека с черной, заплетенной в косу бородой, на вид предводителя; шлем выдержал, но Крок пошатнулся и упал на колени. В толчее людей и щитов, где копьем делать было уже нечего и где ноги скользили в крови, Токе с Ормом и еще несколько человек пробились наконец к воротам и увидели, что засовы сбиты, а те из врагов, что не успели скрыться, разрублены мечом или секирой.
Тут на христиан напал большой страх, и они бежали, спасаясь от смерти. Саламан, бывший в числе тех, кто первым пробился через ворота, ринулся вперед, как одержимый, спотыкаясь об убитых, и, подобрав с земли меч, поднял его над головой и истошно закричал, чтобы все скорее поспешили в замок; и Крок, который все еще не мог держаться на ногах, оглушенный ударом, кричал то же, лежа у воротного прохода. Некоторые бросались в лачуги позади вала, чтобы утолить свою жажду или в поисках женщин; но большинство следом за убегающими мчалось к большому замку посреди крепости, где в воротах уже толпились беглецы. Преследователи ворвались туда одновременно с ними, чтобы не дать запереть ворота, и тут снова был бой и отступающим пришлось обороняться. Высокий воин с заплетенной бородой храбро сражался и уложил двоих, подступивших к нему, но был оттеснен в угол и сам упал от удара, тяжело раненый. Саламан, пробравшись к упавшему, схватил его за бороду, плевал ему в лицо и кричал; но не было похоже, чтобы тот много понял, только задрожал, заморгал глазами и умер.
Саламан разразился причитаниями, что не смог вполне отомстить и не сумел сразить врага собственноручно; а оставшиеся христиане, видя, что их предводитель пал, прекратили сопротивление. Иным из них оставили жизнь, поскольку они могли еще пригодиться; победителям же досталось немало пищи и питья, и вина, и пива. Потом принялись осматривать крепость в поисках добычи; и начались распри из-за женщин, попрятавшихся в укромных углах, потому что люди Крока долго были без женщин. Всю добычу складывали вместе – монеты, украшения, оружие, одежду, дорогие ткани, панцири, утварь, упряжь, серебряные блюда и прочее; и когда собрали, оказалось куда больше, чем рассчитывали; потому что тут, сказал Саламан, накоплено добычи за многие годы разбоя в Андалусии. Крок, теперь уже вставший на ноги и обмотавший голову тряпицей, смоченной в вине, радовался этому зрелищу, но опасался, что будет нелегко увезти все это на кораблях; но Берсе полагал, что все следует забрать с собой.
