– Можно понять, почему полиция так считает, – заметил Тибольт. – Я-то тут причем?

– Сегодня утром я видел Донну Альберту, – сказал я. – У нее вполне определенные идеи по поводу того, в чем вы замешаны в качестве сообщника Марго. Она считает, что именно вы тот человек, который звонил насчет собаки. И тот, кто звонил в полицию. Именно поэтому полиция приехала как раз тогда, когда Марго должна была открыть коробку и обнаружить тело Кендалла.

– Но это просто смешно! – Тибольт попытался засмеяться. – Какие у меня могли быть мотивы?

– Вы взбесились оттого, что она дала вам отставку от постельных скачек, – объяснил я. – Вы решили выровнять счет. Точно так же, как и Марго, которая решила отомстить ей за то, что она перетащила Кендалла из ее постели в свою собственную.

– Абсурд! – Он вытер пот с лица уголком полотенца. – Надеюсь, вы не принимаете всерьез этот бред?

– Может быть, и нет, – согласился я. – Сегодня утром я видел Эрла Харви. Его я воспринимаю вполне серьезно.

– Харви? – на какое-то время лицо Тибольта окаменело. – Не говорите мне о нем! Импресарио из комикса!

– Вы так о нем отзываетесь и все-таки работаете на него. Интересно, почему?

– Даже баритону приходится считаться с деньгами, – ответил он, почти не задумываясь. Жалованье, знаете ли, очень хорошее.

– Знаю, – согласился я. – Харви пришлось потрудиться, чтобы убедить меня в этом. Он даже прибег кое к каким крутым мерам, чтобы я окончательно этому поверил.

– Да? – без всякого интереса произнес Тибольт.

– Может, хватит ходить вокруг да около? – предложил я, сцепив пальцы. – Марго пока ничего не рассказывает о Харви. Но если лейтенант Чейз надавит на нее, она заговорит!

– Я действительно, не понимаю, о чем вы, дружище, – рассеянно произнес Тибольт.

– Разъясню, если хотите, – устало сказал я. – Думаю, парень с такой репутацией, как у Эрла Харви, не имел бы никаких шансов уговорить таких звезд, как вы, Марго и Донна Альберта, работать на него, если бы у него не было более веских доводов, чем деньги.

– Начинаю понимать, почему Касплин думает, что вы переоцениваете себя, Бойд, – огрызнулся он. – Все, что вы говорите, просто смешно!

– Если Марго все расскажет полицейским, они раскрутят это дело, – спокойно продолжал я. – Ваше имя будет красоваться на первой странице рядом с именами Марго и Донны Альберты. У вас есть выбор, Тибольт, но уже почти нет времени. Если вы мне все расскажете, мне, возможно, удастся уладить это дело. Он снова стал утираться полотенцем.

– Что вы хотите знать, Бойд? – наконец нервно спросил он.

– Что имеет на вас Харви, чтобы заставить петь в его опере?

Он оглянулся по сторонам.

– Если я вам расскажу, могу ли я быть уверен, что вы сохраните это в секрете?

– Вы с Марго Линн в одной лодке. А она мой клиент. Если я расскажу о вас, я выдам и ее.

Тибольт немного подумал, потом кивнул:

– Убедительно. Ладно… Я встретил Харви год назад на какой-то вечеринке, забыл у кого. Потом, через полгода, я отдыхал в «Акапулько». В той же гостинице через два дня остановился и Харви.

– Забавное совпадение, – заметил я.

– Я тоже так думал. – Тибольт глубоко вздохнул. – Он был дружески настроен – очень дружески. Через три дня он пригласил меня на вечеринку, которую устраивал его друг в своем доме. Я ничего такого не предполагал, Бойд!

– Вот теперь вы меня заинтриговали, – сказал я. – Даже в такой жаре.

– Марихуана, много девочек, местные таланты… – на каждое из этих слов Тибольт выдавливал соответствующие гримасы. – Тот еще бардачок… Потом, когда все закончилось, я сказал Харви, что никогда еще так отлично не проводил время, и пригласил его заглядывать ко мне, когда он будет в Нью-Йорке.

– Заглянул и показал вам фотографии? – устало спросил я. Баритон кивнул.

– Потом он заговорил о постановке не на Бродвее. Он хотел, чтобы это была «Саломея», и спросил, почему бы мне не исполнить там партию ради него. Я еще не успел просмеяться, когда он достал из кармана фотографии и разложил их на столе, как в покере. «Представьте себя в роли редактора скандального журнальчика, у которого могут оказаться эти фотографии, – сказал он мне. – Он может запросто удвоить свой тираж». Затем у меня в руке появилась ручка, чтобы подписать готовый контракт.

– Он надул вас с жалованьем?

– Нет, он не так глуп, – сказал Тибольт печально. – Он сумел заполучить самые лучшие имена. К тому же опера, которая всегда производила фурор. Он получит свою прибыль вполне законным путем!

– Поверю вам на слово, – ухмыльнулся я. – Это все, или еще что-нибудь?

– Для меня и этого слишком много, – сказал он, усердно вытирая шею полотенцем.

– Ну что ж… – я встал и безнадежно посмотрел на плотный туман перед собой. – Не хотите показать мне, где выход?

– Я иду в следующую парную, – в его голосе все еще звучали остатки прежнего самодовольства.

– Боже! – с ужасом воскликнул я. – А это что по-вашему?

– Дело привычки, – сказал он. – Когда вы вернетесь оттуда сюда, вам покажется, что здесь холодно.

– Только не мне, – ответил я. – Мне уже кажется, что я сварился. Не очень уверен, но думаю, что сам смогу найти выход.

– Так вы собираетесь что-нибудь предпринять с Эрлом Харви? – спросил он с притворным безразличием.

– Чтобы снять вас с крючка? – я пожал плечами и чуть не потерял чертово полотенце. – Не знаю – вы не мой клиент.

– За эти фотографии и негативы, конечно, я бы мог… – начал он.

– Будет что-нибудь новенькое, я должен знать, – сказал я. Он неопределенно кивнул:

– Ладно…

Когда через несколько секунд я нырнул в туман, неожиданно снова раздался его оглушительный голос:

– Бойд!

– Да? – я повернулся, но уже не мог его разглядеть.

– Вы, кажется, сказали, что Донна Альберта подозревает меня в этом дурацком похищении собаки?

– Говорил, – согласился я.

– Что это ей взбрело в голову? Я имею в виду, почему она вдруг решила, что именно я замешан в этом? – раздраженно спросил он.

– Я уже говорил вам, – сказал я. – Она отшила вас, и вы решили сравнять счет.

– Она, должно быть, свихнулась, если решила, что я способен на такое!

– Возможно, – согласился я.

– Я о том, что обвинения просто дикие, – продолжал он взволнованно. – Да еще без каких-либо доказательств.

– Я не говорил, что у нее нет доказательств, – осторожно поправил я его.

– Какие еще доказательства? – Он был явно взволнован. – Я хочу знать, Бойд, я имею право!

– Ну, какие у нее могут быть доказательства, если вы не замешаны в похищении собаки? – уколол я его.

– Она может выдумать все, что угодно! – от волнения его голос сильно изменился. – Эта паршивая ведьма и не на такое способна.

– Если у нее и есть доказательства, то они тесно связаны с ее необъятным бюстом, – сказал я. – К сожалению, она так и не позволила мне заглянуть туда.

Он немного помолчал.

– Извините, Бойд, – сказал он наконец. Его голос постепенно приобретал прежнее величие. – Я слегка перебрал. Очевидно, от волнения. Меня задело это глупое обвинение. С чего это ей пришло в голову? Просто любопытно. Человек, знаете ли, любопытен.

– И это приносит ему неприятности, – резюмировал я. – Вспомните «Акапулько».

Через несколько секунд я снова двинулся сквозь пар. Наконец мне повезло – я отыскал дверь. Холодный душ спас меня. Мои мышцы быстро пришли в норму, а растирание жестким полотенцем восстановило все остальное. Я оделся и с внезапным чувством голода вышел на улицу.

Было уже полдевятого, когда я поужинал и вернулся домой. В телефонной книге я нашел номер конторы Харли. Я набрал номер – в течение нескольких минут никто не ответил. В моем бюро была связка ключей. По опыту я знал, что это поистине универсальная связка, поэтому я положил ее в карман брюк и вышел из дома.

Место для парковки я нашел неподалеку от здания офиса. Сделав вид, что очень спешу, я почти подбежал ко входу и нажал ночной звонок. Когда сторож открыл дверь, я пробормотал слова благодарности и промчался мимо него к стойке в приемной, где, как я полагал, должна была быть книга ночных дежурств. Там она и оказалась. Пока он закрывал дверь, я быстро чирканул имя и номер в книге и поспешил к открытому лифту. Нажав кнопку четвертого этажа, я обернулся и успел увидеть, как сторож подошел к книге, чтобы посмотреть, в какой офис проскочил мимо него этот припозднившийся работяга. Но тут снова зазвонил звонок, и он пошел открывать дверь очередному ночному труженику. Я вздохнул свободнее.