– Ты поступил совершенно правильно, дитя мое.

Услышав резкий шепот, Льешо вздрогнул.

– А я думал, вы спите.

– Так оно и есть, – ответила старуха. – Мы спим. А ты – всего лишь наш сон.

Она улыбнулась растерянности юноши, хотя неизвестно, как старуха смогла понять его чувства.

Люка подал Балару простую серебряную пиалу, однако Льешо он протянул нефритовую чашу, подарок госпожи Сьен Ма, затем уселся слева от юного принца. Появился ташекский юноша с высоким кувшином в руках. Преклонив перед гостями колени, в каждую из чаш он бережно налил понемногу – всего лишь по дюйму – воды. Сидящим здесь же, в пещере, старым прорицателям-ташекам никто воды не предложил, хотя все они казались покрытыми пылью и высохшими, словно пергамент.

– Как видите, даже древний священный город не отличается особым гостеприимством, – заметила Динха, кивая Льюке.

Принц понял знак и принял разрешение говорить.

– С тех пор, как ты оставил нас, Балар, произошло немало событий, но лишь немногие из них оказались приятными.

Балар тяжело вздохнул и выпил свою скромную порцию воды.

– Ситуация в миру также куда хуже, чем можно было ожидать, – предупредил он собравшихся. – Враги следуют за нами по пятам. На подступах к городу мы от них оторвались, и все же они недалеко.

Льешо склонил голову, прислушиваясь к внутреннему голосу – тому самому, который по дороге сюда долгое время не давал ему покоя, однако не услышал ровным счетом ничего.

– Они уехали, – промолвил юноша.

– Кто? – настойчиво поинтересовался Льюка. – Ты не ошибся?

– Нет, не ошибся и даже вполне уверен, – настаивал Льешо. – По крайней мере сейчас. Я сразу почувствовал тот момент, когда гарны потеряли нас из виду. С сердца словно камень упал, хотя неуверенность все-таки оставалась.

Он не уточнил, что ощущение пришло как раз во время сна – того самого, в котором в саду ее сиятельства разгуливала и разговаривала свинья. Впрочем, скорее всего это вовсе не удивило бы Динху.

– Теперь же я уверен: что-то остановило преследователей и они повернули назад.

Динха молча, внимательно слушала рассказ гостя. Наконец медленным, ленивым жестом она остановила все расспросы.

– Принцу пора отдохнуть.

Произнеся это, ясновидящая снова впала в транс, а Льюка взял на себя обязанности хозяина.

– Вам нужно хорошенько отоспаться. К сожалению, мы не можем предложить ванну – духи пустыни нанесли Акенбаду страшный удар.

– Значит, это все-таки случилось? – нахмурился Балар. – Святой Колодец пересох?

– Вскоре после твоего отъезда он превратился в тонкий ручеек, а вот уже много дней в ведре оказывается один лишь песок. Запасов воды хватит на день-другой, да и то если будем соблюдать строжайшую экономию. Но на весь сухой сезон никак не хватит – тем более чтобы обеспечить приходящих на это время из пустыни старцев. А значит, им придется уходить – если, конечно, они смогут передвигаться – и искать себе безопасное место. Все прорицатели Акенбада удалились от жизни, впав в состояние священного транса. Свою долю воды они отдали ученикам, которые их обслуживают. Но и эта жертва принесет нам всего лишь несколько лишних часов.

– Мне очень жаль. – Балар печально опустил голову.

Льешо осторожно, сочувственно дотронулся до плеча брата, словно этим жестом он мог снять с его души вес отчаяния. Так вот, значит, почему лицо Льюки выглядит таким иссушенным, почти пергаментным. Сколько дней уже он отказывается от воды, сохраняя ее для младшего брата? Как эта ситуация напоминает Долгий Путь!.. Льешо еще не мог с уверенностью утверждать, что полюбил своих вновь обретенных братьев, но Льек в свое время решительно приказал найти их всех, а не только тех, кто с нежностью относился к нему самому. Сколько потерь уже пришлось перенести! Люди, не выдержавшие Долгого Пути; наставник мастер Яке, погибший в битве; а вот теперь, может быть, и Хмиши, принесенный в жертву ради того, чтобы он сам смог выполнить поручение, которого вовсе не просил. Нет, Льешо просто не имеет права потерять братьев и возможность узнать их снова – он не променяет семью на несколько лишних дней призрачной жизни без них.

– Если ты позволишь себе умереть за меня, я этого никогда не прощу, – резко предупредил брата принц.

– Приложу все силы, чтобы сохранить жизнь нам всем, – заверил в ответ Льюка. – Динха настаивает, что именно ты должен взять нашу судьбу в свои руки и в свои сновидения.

– А Богиня, твоя супруга? Что видишь ты благодаря ее дарам?

– Вижу отражающий слезы свет и запертые ворота, ключи от которых утеряны. – Льюка встал и протянул брату руку. – Вполне вероятно, что после продолжительных и трудных поисков мы наконец обретем главный ключ.

Льешо хотел возразить, но он уже устал все отрицать – тем более что отрицаниям его никто не доверял. Он едва узнавал этого человека, чей голос выражал одновременно иронию и надежду, не выдавая при этом никаких секретов. Ведь когда братья виделись в последний раз, Льюке было столько же лет, сколько сейчас самому Льешо. Брату не пришлось пережить ни Долгий Путь, ни жестокие битвы, ни годы пленения, оставившие на сердце незаживающие раны. Ему достались собственные испытания и трудности – они и превратили брата в тихого, далекого незнакомца с проницательным взглядом пустынника. А Льешо помнил Льюку юным, полным вдохновения и надежд идеалистом, музыкантом, в чьих глазах светился огонь дарованных Богиней талантов.

– А ты еще играешь на лютне? – неожиданно спросил брата принц.

– Конечно. Очень часто. Мне нравится думать, что Богиня принимает мою игру как подношения преданного супруга. Надеюсь, что своей музыкой я приношу ей и удовольствие, и утешение в трудные времена.

Льешо удовлетворенно кивнул. Хорошо, что хотя бы это осталось без изменений.

– Сейчас тебе надо как следует отдохнуть. Завтра предстоит трудный день – от тебя будут требовать чудес.

Солнце уже село, и пещера дракона погрузилась в еще более глубокую тьму. Льешо очень хотелось спать. Он устало поплелся вслед за братом в дальний конец пещеры, где сидел, внимательно наблюдая за всем происходящим, карлик-музыкант с удивительным именем Собачьи Уши. Заметив усталого Льешо, карлик взял простую тростниковую дудочку и сыграл нежную, ласковую колыбельную. Мелодия звучала так тихо, что едва доносилась из алькова, в котором пряталась ведущая наверх каменная лестница. Юноша спросил себя, нет л и в этой музыке насмешки, но мелодия казалась искренней, а глаза музыканта смотрели серьезно, даже печально.

– Спи спокойно, юный принц. Не позволяй кошмарам лишить тебя отдыха.

В свое время мастер Ден отзывался о толкователях снов Акенбада с большим уважением. Судя по всему, они превратились в неких советчиков. Присутствие же в святом городе братьев говорило о том, что советы прорицателей вполне достойны доверия. Но ведь мастер Ден – лукавый бог, обманщик по своей сути; а братья похитили Льешо, бросив императора Шана на произвол судьбы – теперь он в плену, и ему грозит почти неминуемая смерть. А потому на пожелание спокойного сна Льешо решительно ответил:

– Нет, отдыхать безмятежно я не смогу.

Он твердо решил оставаться на посту даже во сне.

– Здесь тебя никто не обидит, – пообещал Льюка, выразительно взглянув на карлика.

Собачьи Уши промолчал, и Льешо решил, что оба говорили чистую правду. А потому он доверчиво поднялся вслед за Льюкой по крутой каменной лестнице в комнату, располагавшуюся как раз между драконьих рогов.

В этой крошечной пещере не оказалось ни лампы, ни резных узоров на стенах, ни росписи. Грубый каменный пол покрывали несколько небольших ковриков, а в углу приютился соломенный тюфяк. Возле него стоял дорожный мешок принца. Однако комнатка освещалась слабым сиянием пульсирующих в неотесанных стенах живых, словно вены, кристаллов.

– Спи спокойно. Этой ночью Динха будет охранять твой сон. Большей безопасности не может обещать даже Акенбад. Желаю тебе…

Льешо понял, что это прощание. Так вот в чем состоял секрет брата или, во всяком случае, часть его. Богиня наделила молодого мужа даром познания прошлого и будущего. Однако среди миллиона завтрашних дней Льюка не видел ни одного, предназначенного ему лично.