– Ты в большой тревоге, – прозвучал из плотной тьмы мягкий голос мастера Дена.
Проведя по воздуху рукой, он моментально раздвинул заслонявшие сияющий лунный диск облака и оттолкнул в сторону тени.
– Так на меня подействовал сон, мастер.
Мастер Ден молча кивнул и указал на скамейку – она изящно обвилась вокруг резной колонны, поддерживающей грациозно изогнутую арку.
Льешо сел, и мастер негромко попросил:
– Расскажи обо всем, что тебе приснилось.
– Ведь это был больше, чем сон, правда?
Набравшись храбрости, Льешо взглянул на учителя, но мастер Ден, по своему обыкновению, только пожал плечами, словно и не собираясь давать совет, зато многого требуя от своего подопечного.
– Вполне возможно, что твой сон – лишь последствия долго остававшегося на жаре обеда, – наконец проговорил он. – Точно его смысл сможет определить разве что толкователь. Самые искусные толкователи снов встречаются среди ташеков, хотя, по-моему, в пути нам ни одного из них встретить не удастся.
– А вообще кто-нибудь когда-нибудь и где-нибудь встречал ташека-толкователя? Или они – выдумка, как разбойники из пустыни Гансау, которыми пугают маленьких детей?
– Нет, они действительно существуют, – уверенно подтвердил мастер Ден. – Но дело в том, что они принадлежат к религиозной касте и входят в сны лишь тогда, когда их приглашают, чтобы помочь тем, кого постигают неприятности. Они вовсе не насылают ночных кошмаров.
Хмиши покраснел, и Льешо подумал, к чему бы это. На улицах Кунгола он встречал ташеков-гуртовщиков и погонщиков. Больше того, спрятавшись в уголке балкона, не раз наблюдал за тем, как племенные вожди оказывали почести его высокопоставленной матери. Однако слуги вовсе не пугали живущих во дворце детей историями о мифических монстрах. И Льешо считал это крупным недостатком собственного образования. В детстве он мог бы сражаться куда более рационально, если бы знал о существовании гарнов-разорителей и их умении вытягивать из жертвы жизненные силы. Тогда, наверное, он понял бы, о чем именно сейчас разговаривают Хмиши и мастер Ден.
– Это вовсе не миф, – продолжал мастер Ден, – и очень жаль, что нам вряд ли удастся найти толкователя, который объяснил бы смысл видения.
– Если это был не просто сон, то что же тогда?
Льешо доверял мнению мастера Дена больше, чем советам кого-либо из посторонних.
– Ну, прежде всего ты должен рассказать сам сон, так ведь?
– Да, конечно.
С глубоким вздохом Льешо обратил взгляд на бледный диск Великой Луны Лан – главным образом для того, чтобы, рассказывая, не смотреть в глаза мастеру Дену. Луна сразу напомнила ему о недавнем тревожном сне. Луны Ган и Чен уже закатились, а Лан преодолела зенит.
– Я видел волшебника Хабибу. Он поймал в наполненную водой серебряную чашу лунный свет и пристально вглядывался в отражение лун, пытаясь найти черный жемчуг Богини. Ну а я заглянул через его плечо и упал прямо в эту чашу. И там встретил Свина.
Человеческое обличье мастера Дена приняло выражение сосредоточенного внимания, однако лукавый бог вовсе не стремился помочь Льешо в сложном деле передачи сновидения; он лишь нахмурился и молча слушал. Когда же жутковатый рассказ подошел к страшному концу, мастер Ден понимающе кивнул и уточнил:
– А что-нибудь еще ты узнал? Что-нибудь из окружения мастера Марко, что поможет нам определить, где он находится сейчас?
Льешо покачал головой.
– Нет. Я ясно видел лишь мастерскую Хабибы. Думаю, мастер Марко сейчас скорее всего в императорском дворце – по-моему, мне знаком вид из окна. После того, как я упал в воду, ощущение реальности совершенно исчезло. И единственное, что я видел – кроме цепи и джинна по имени Свин, – это был сам мастер Марко. Но дело в том, что в его поведении было нечто странное. – Льешо замолчал и, пытаясь восстановить впечатления сна, внимательно посмотрел на Великую Луну Лан. – Марко разговаривал со мной, я разговаривал с джинном. А мастер Марко совсем не замечал ни джинна, ни серебряной цепи. Точно так же Хабиба не замечал меня. Казалось, что наши сны соприкасаются, но всего лишь какими-то отдельными частями.
– Если считать, что нам везет, то ты прав, – согласился мастер Ден.
Льешо предпочел бы ответ, который не подтверждал бы его собственных подозрений.
– И все-таки это был сон, правда?
– Я знаю этого джинна, – не ответив на вопрос, продолжал мастер Ден. – Свин служит Богине на протяжении долгих веков и почти все это время остается ее любимцем.
– Имя несколько странное, особенно для того, кому благоволит Богиня.
Мастер Ден слегка улыбнулся – очевидно, вспомнил что-то очень приятное.
– Вовсе нет, совсем не странное. Свин – и на самом деле свинья. В смертной жизни он прекрасно добывал трюфели. А когда Богиня пригласила его на небеса, то предложила любую внешнюю форму на выбор лишь с тем условием, что он будет доставлять к ее столу такие же чудесные и вкусные трюфели, какие умудрялся находить на земле. Новичок согласился. Но ведь он был всего лишь свиньей, а потому и не смог придумать ничего более интересного, чем сохранить свой прежний облик. Единственное, что изменила Богиня, так это его походку – теперь он ходит не на четырех, а на двух ногах. Да, и еще она даровала Свину речь – он находит свою новую способность чрезвычайно забавной – и должность главного садовника – к ней он отнесся исключительно серьезно. Во всем прочем он так и остался настоящей свиньей. Что же касается имени, то, как и внешность, его вполне устраивает земное.
Льешо поежился. Когда он жил в рабстве на Жемчужном острове, мастер Марко постоянно угрожал скормить его свиньям, и поэтому сон казался особенно дурным предзнаменованием. Впрочем, мастер Ден служил на Жемчужном острове и без малейшего напряжения разгадал мысли Льешо.
– Свин – мой друг, – напомнил лукавый бог. – Больше того, насколько мне известно, он никогда, никогда не ел ни мальчиков-рабов, ни стариков – даже если был очень голоден.
– Ты, наверное, считаешь меня круглым дураком.
– Дурак не знает страха, а потому ему и не требуется мужество, чтобы идти вперед, – то ли с юмором, то ли с сарказмом возразил мастер Ден. – А смелый человек отдает себе отчет и в опасности, и в собственном страхе, однако находит силы действовать так, как считает нужным.
– Ну, значит, я самый настоящий герой, – подал голос Хмиши. – Ведь я почти постоянно дрожу от ужаса – все вокруг меня пугает.
Мастер Ден рассмеялся – впрочем, этого от него и ждали, – и по-отечески обнял фибов.
– Отправляйтесь-ка спать, – распорядился он, словно урезонивал двух расшалившихся мальчишек.
– Только не я, – проворчал в ответ Хмиши. – Мне пора менять на посту Льинг.
Едва приятель ушел, Льешо воспользовался моментом и задал последний вопрос:
– Чей же это был сон? Я попал в сон Хабибы или он в мой?
– Вполне возможно, что ваши сны просто перепутались. – Мастер Ден похлопал Льешо по плечу. – С этим мы разберемся. А сейчас постарайся все-таки отдохнуть. Утром ты мне понадобишься рано – для обряда молитвы.
– Хорошо, мастер.
Льешо выразил свою признательность лукавому богу низким поклоном. Еще в мирные времена он познал важность и молитвенных обрядов, и уравновешивающих их обрядов боевых. Напоминание мастера Марко успокоило мятущуюся душу: даже в пути, в караване, вдали от всего привычного и знакомого, необходимо соблюдать свой собственный, внутренний распорядок жизни.
Еще до рассвета Хмиши принялся трясти Льешо за плечо.
– Мастер Ден уже ждет во дворе. Меня сегодня освободили, а ты поторопись.
Со стоном Льешо поднялся с подстилки, Хмиши же с удовольствием шлепнулся на свою. Льинг нигде не было видно, но мешок ее стоял наготове – значит девушка уже собралась в путь. Нетвердым шагом Льешо направился к выходу и почти вывалился из арки на площадь – как раз в ту минуту, когда серый восход маленького солнца едва осветил все вокруг.
Льинг уже была здесь. И Собачьи Уши, и вообще все. Карлик стоял в свободной позе, широко расставив короткие кривые ноги и сложив на животе такие же короткие, неуклюжие руки. Фигура его выглядела комичной, однако серьезное, сосредоточенно-спокойное выражение глаз не позволяло насмехаться. Льешо вдруг задумался о той истинной роли, которую маленький человечек играл при дворе Шу.
