— Трол, как думаешь, хватит у них ума сопоставить операцию, которую ты провернул в Архенахе, с тем, что Ибраил мог сделать с Роватом, и наш маршрут?

— Ты хочешь знать моё мнение? — переспросил его Трол.

Крохан помолчал, вздохнул:

— Нет, кажется, уже не очень.

Неожиданно с кошмы, разостланной за костром, поднялась тёмная фигура. Разумеется, это оказалась Зара. Скорее всего, она умела опускать порог своего слуха, подобно тому, как это делал Трол. Она дошла, перешагивая через распростёртые на кошмах тела, до Трола, присела на корточки, внимательно вгляделась в его лицо.

— Они будут нас ждать, верно?

Трол не ответил. Но в самом его молчании было больше согласия, чем в иных многословных уверениях.

— Тогда на что… На что же ты надеешься, Трол? — спросила Зара, и даже в темноте нетрудно было увидеть, как напряглась её тонкая, женственная шея.

— Очень просто, — ответил Трол, стараясь не показаться чересчур ворчливым. — На то, что тот командир, который получил эту информацию, захочет схватить нас со своими людьми. И тогда, если мы с ними справимся, то сумеем хотя бы немного опередить известие о нас в земле Киванирг.

— Знать бы ещё, что там будет? — проговорил Крохан. — А то и вправду атакуем вслепую… Может, цель и не достойна таких усилий, такой крови?

— Была бы не достойна — не охраняли бы так, — раздался глубокий, очень низкий голос.

Тролу уже несколько минут казалось, что и Роват, который лежал слева от него, проснулся. С бывшим имперцем у него складывались не очень ясные отношения. Иногда ему казалось, что Роват присматривается к нему, Тролу, и этим демонстрирует дружескую заинтересованность. А иногда рыцарь ни с кем не разговаривал несколько дней подряд, сидел всё время нахохлившись, даже не ел, лишь пил воду и о чём-то напряжённо думал, словно бы жалел, что всё вышло так, как вышло… Он потерял своих пусть безжалостных, но знакомых с детства командиров, он освободился от червя, а это делало его жизнь неопределённой, потому что теперь всё приходилось решать самому.

— Ну, Роват, вся заваруха получилась… из-за твоих слов, — проговорил Крохан.

— Ты ему не веришь? — спросил Трол.

— Не знаю, что и думать, — ответил бывший капитан кадотской стражи и повернулся на другой бок.

На следующее утро, расположившись всего-то шагах в пятидесяти от Трола, Роват начал тренироваться. Сначала очень осторожно, словно побаивался, что мечи откажут ему в послушании, потом уверенней. А потом уже получая даже от самых простых, разогревающих движений откровенное удовольствие.

Трол перестал на время сосредотачиваться на своих головоломных связках и, не останавливая движений, попробовал осознать, что Роват представляет собой как мечник. И хотя бывший имперский рыцарь не показывал никаких сногсшибательных трюков, уже через пяток минут стало ясно, что в целом он был неплох. И даже более, чем просто неплох. Пожалуй, ему не мог бы оказать достойного сопротивления даже Визой Честный, которого Трол считал пока образцом обычного, не прошедшего выучку в Белом Ордене бойца.

Спустя ещё минут десять Трол решил, что как это ни парадоксально, но даже у этого едва восстановившегося, ещё не набравшего нормальную подвижность и силу восточника ему есть чему поучиться. Хотя бы тому, как Роват легко работал торсом. Он мог наклоняться, не меняя направления удара, при этом каким-то образом не сбиваясь в прицеле, мог поворачиваться почти на пол-оборота назад, не меняя постановки ног, приседал, каким-то неуловимым движением перекатываясь через плечи, отталкивался, совершая своеобразный прыжок сразу из положения лёжа на ноги… Это давало ему исключительное преимущество в маневрировании. И при этом он оставался очень быстрым. Почти вполовину того, что мог показать Трол. А это значило, что на совсем уж простой финт рыцарь не только не поймался бы, но, возможно, наоборот, почти в каждой из его комбинаций могла быть спрятана какая-нибудь своя ловушка, разумеется, с немедленной атакой, если её не разгадать…

Посмотрев, как Роват набирает технику, Трол вздохнул и пошёл в лагерь. Теперь ему предстояло самое неприятное — покататься в песке, а потом, за неимением воды, обтереться влажной простынёй. Был момент, когда он даже подумывал снизить темп тренировок, раз уж у него не было возможности привести себя в порядок как следует. Но теперь, когда они пахли так же, как почти все кочевники, иные из которых никогда не видели воды больше чем полведра — нормальная порция для всадника и его коня на один переход, — он, наоборот, заставлял себя работать ещё сосредоточенней и быстрее.

Пока он обтирался простыней, к нему мягкой походкой подошёл Ибраил.

— Я тут подумал, — сказал он, — может, зависимость бывает не только от самого червя, но и после его удаления? Понимаешь, общая включённость в информативное, а также психологическое поле, создаваемое червематкой, не даёт выйти из неё человеку даже после операции.

От такой перспективы Трол даже замер. Потом быстренько дотёрся до конца, с наслаждением ощущая на коже хотя бы временную, мимолётную прохладу.

— Это гипотеза или у тебя есть более веские основания так думать?

— Пока гипотеза, — вздохнул Ибраил. — Но если она верна… — Он помолчал. — Вспомни, даже принц Кола после удаления меньшего червя сохранил и скорость своих тренировок, и болевую выносливость, и даже, кажется, способность ощущать других червеносителей.

— Думаешь, он замаскировался? — спросил Трол. — Выслуживается, чтобы его не казнили?

— На его месте выслужиться было бы легко. Просто сдать нас… Это было бы даже разумно.

— Он кажется мне сильным и гордым человеком. Такому бывает тяжело, когда его воля парализована чем-то наподобие червей… А его непременно заразят снова, когда он попытается вернуться к своим прежним хозяевам.

— Не уверен, Трол, что ты знаешь, — ответил медленно и осторожно Ибраил, — каково приходится зависимому человеку, пусть даже гордому и сильному. Например, при отвыкании от тяжёлых опиатов и ощущения эйфории, которое они дают, или от широкого, сверх меры поднятого сознания… Кстати, червь, я подозреваю, всё-таки вызывал какими-то своими ферментами ощущение эйфории. А уж о широте мышления, то её вообще трудно нам понять, поскольку иной из этих червеносителей мог подключаться к сознанию десятков таких же существ, как и он сам. И не обязательно людей, но и волков, птиц или животных океана.

Внезапно песок заскрипел с той стороны, где, по мнению Трола, никого быть не должно. Это опять оказалась Зара. Она умела не только бесшумно ходить, не только слышать лучше, чем обычные люди, она ещё умела прятать своё присутствие, не вызывая полевого возмущения, оставаясь невидимой для слишком быстрой оценки окружения. По крайней мере, на том уровне, как это окружение читал Трол.

— Я думаю, — сказала она довольно хмуро, — всё проще. Он может в любой момент вернуться к своим имперцам, и они только наградят его.

— Виселицей? — спросил Ибраил.

— Зачем же?.. Он может получить под командование одну из самых сильных армий Империи. А кроме того, возможно, поправит своё финансовое положение.

— Как это? — спросил её Трол. Он уже завершил свой утренний туалет и был в своей любимой, хотя и изрядно пропотевшей светло-серой одежде, с полным набором оружия, с которым не расставался во время дневных переходов.

— Один из проводников, который хотел подрядиться в мой караван сегодня ночью, недавно получил вот это. — И Зара протянула Тролу крохотный, размером с ладонь листок сероватой дешёвой бумаги.

Текст на нём был нанесён на скорописном, обычном для экономии места квантуме. Там назывались имена Трола, Ибраила, давались описания остальных, кроме Черепа и Арбогаста. В конце была приписка, что Басилевс, да продлятся его дни тысячу поколений, обещает каждому, кто поймает указанных людей, золота по четверти веса человека и чин подстратега.

— Где этот проводник? — спокойно спросил Ибраил, когда Трол передал ему этот листок.

— Я отправила его домой. Якобы не нуждаюсь в его помощи.