«Кажется, дед, я совершил изрядную глупость. Надо было лишить Иутина статуса, блокировать возможность связи с Мозгом… Великая Пустота! Как я не догадался!»

«Это еще не поздно сделать. Прикажи жестянке», – проворчал командор.

«Нет. Теперь это бессмысленно».

Мозг выполнял команды Иутина, а Иутин был союзником Глубины; для нее – единственным способом контакта со станцией и аппаратурой дальней связи. Может, это его спасет?.. – подумал Тревельян. Может, валлс не убьют его? Он не желал генетику злой судьбы. Ему казалось, что есть у Иутина своя правда, и была она из тех идей, за которые жертвуют жизнью. Однако собственной, не чужими! У Иутина не было прав распоряжаться жизнями сайкатцев и экипажа СИС.

Ивар стоял у порога, осматривая огромный круглый зал. Как и прежде, сияло над ним в высоком куполе солнце Сайката, блестели в бархатном мраке звезды и тянулся к зениту изогнутый клык туманности. На пультах перемигивались огоньки, плыли изображения станционных отсеков, мерцали голограммы мнемосхем; экран дежурного показывал пустые коридоры и роботов-ремонтников, что копошились там, восстанавливая видеосвязь. Но в централь Иутин их, вероятно, не пустил, и здесь, на шести кронштейнах, торчали оплавленные останки камер и инфракрасных датчиков.

Кучка людей в белых сайтени и сайгорах затерялась в просторном помещении. Вечерний, Ифта Кии, Шиар и семеро его родичей… Вечерний лежал на гравиплатформе, висевшей у самого пола, рядом сидела на подушке красавица-похарас, слуги клана ни окружали ее почтительным полукольцом. У пульта дежурного никого не было.

Широко шагая, Тревельян направился к своему экипажу. Стук его башмаков разбудил эхо под сводами зала; чудилось, будто вверху шелестят и шепчутся звезды, желая что-то поведать на забытом языке, который, наверное, был понятен лишь древним даскинам. Может быть, звезды говорили о вражде Первого Лезвия и Джеба Ро? Или о Найе Акра, отмороженной жрице, чью душу переполняла ненависть? Или об изувеченном Курсе, твари с Тоу? Или о Зенде Уна, убийце и Оке Хорады? Или о Пилоте, самом достойном в этой компании и погибшем такой нелепой смертью? Или о Зотахи и Ори, ни в чем не повинных слугах клана?.. Звезды гудели, звенели и шептали, но Тревельян не знал их языка.

Ифта Кии вскочила и бросилась к нему. Ее лицо было бледным, глаза окружены тенями, алый рот – как залитая кровью рана.

– Хвала Йездану, ньюри, ты пришел, пришел! Наконец ты здесь, со мной! Этот зинто… этот проклятый, не помнящий оказанных благодеяний! И эта валлс, убийца! Они сговорились, ньюри! Они хотят нас уничтожить! Я испугалась, так испугалась… Я уже стала прахом в погребальном кувшине… Глаза мои померкли, грудь оледенела, тело ссохлось, кожа приняла сумеречный цвет…

– Не преувеличивай, ты выглядишь как всегда очаровательной, – сказал Тревельян. – Что с Вечерним?

– Когда зинто согнал нас вместе и велел идти в централь, ньюри Вечерний бросился на него. Но у зинто боевой парализатор… Откуда он взял оружие? Ужасно! Это так ужасно! Это…

– Успокойся, моя прелесть, на нас смотрят слуги. Давно ли Иутин подстрелил Вечернего?

Она назвала время, равное примерно двум часам. Пролежит недвижимым еще сутки, подумал Тревельян. Может быть, меньше – ботаник был крепким мужчиной. Но рассчитывать на него в ближайшее время не приходилось.

Приблизившись к гравиплатформе, Ивар поймал взгляд Вечернего. Только глаза жили на его лице, и в них читались вина и мука. Взяв его безжизненную кисть, Тревельян промолвил:

– Ничего, ньюри, ничего. Все пройдет, все забудется, и вместо нынешних бед и радостей придут другие. За горами – горы, как сказано в Книге Йездана.

Он повернулся к слугам. Те разом присели, вытянув руки, а Шиар пробормотал: «Утренней радости достойному ньюри… Что он прикажет?» Тревельян уставился на него, строго сдвинув брови.

– Почему у пульта нет дежурных? Чья сейчас смена?

– Инданги и Эвекта. Пусть ньюри простит нерадивых служителей… Мы решили, что все умрем, и потому…

– Это не повод для нарушения дисциплины. Дежурным занять свои места! Ты, Шиар, включишь пульт дальней связи. Ори – к раздаточному автомату! Всем напитки и тинтахского вина! Пайол, ты поможешь Ори… Могар и Аткайя, разденьте ньюри Вечернего и делайте ему массаж – так он быстрее справится с параличом. Гиббех, что с твоей раной? Нормально себя чувствуешь? Хорошо. Иди к панели контроля внешних шлюзов. Живее, парни! Время не ждет!

Слуги мгновенно разбежались. Ивар опустился на подушку, наблюдая, как Шиар возится у пульта. Вскоре экран над ним вспыхнул, затем появилась голографическая карта Галактики и стала плавно вращаться, сияя множеством звездных огней.

«Что ты собираешься делать?» – спросил командор.

«Как следует подумать. Бластер мы не раздобыли, УБРа потеряли, так что соваться наружу, к биоизлучателю, нет смысла. Тем более, что в коридоре Иутин, вооруженный до зубов… Придется обойтись тем, что есть».

«А что у нас есть? Десяток плешаков?»

«Не забывай о дальней связи. Если я пойму, в чем тут фокус, можно попросить совета. Планетарный биоизлучатель вещь серьезная… должна быть какая-то блокировка, кроме паролей… какой-то тайный механизм, неизвестный Мозгу… Помнишь, он говорил про автономное устройство, что подает энергию на излучатель? На что еще оно способно? Какой в нем прок?»

Теплая ментальная волна хлынула от командора. Внезапно Ивар ощутил, как крепнут узы, соединяющие их, будто не стояли между ними пять веков и двадцать поколений. Олаф Питер Карлос Тревельян-Красногорцев, десантник и командор Звездного Флота, павший смертью храбрых на мостике «Паллады», был с ним, и это обязывало – ибо что дороже для человека, чем уважение предков? Что драгоценней их гордости за грядущее и за то, что в их потомстве сохранились мужество, энергия и сила? За то, что их борьба и подвиги были не напрасны – ведь только храбрец способен понять отвагу ушедших во тьму, исчезнувших из жизни до его рождения. И только умному дано извлечь урок из древних побед и ошибок.

«Не сдаешься, мальчуган? Не собираешься проигрывать? Ну, молодец! Хвалю! – тихо шепнул командор. – Так что у нас с этой дальней связью? Есть какие-то идеи?»

«Возможно, – кивнул Тревельян. – Антенна и поворотный механизм в порядке, энергетический импульс должной мощности, расчеты безукоризненны… На что еще грешить? Где ошибка? В исходных данных? Эту гипотезу стоит проверить».

Поднявшись, он шагнул к пульту, над которым кружился сияющий Млечный Путь, знаком велел Шиару отойти и запрокинул голову.

– Станция! Ты меня слышишь?

– Да, ньюри Тревельян, – откликнулся искусственный разум. – Как сообщалось ранее, визуального контакта нет, но звуковой канал в порядке.

– Разберемся с дальней связью. Для ориентации передающего луча ты использовал стандартные навигационные программы?

– Комплекс «Вектор», как его обозначают на Земле, редакция последнего десятилетия.

– Координаты звездных систем и, в частности, Сайката – в базе данных комплекса?

– Нет, это отдельный информационный блок. В мою память загружен «Каталог миров», составленный на Йездане и пополняемый не реже, чем…

– Неважно. Кто его загрузил?

– Тот, кто занимался программированием моего разума. Ньюри Кайтам из научного отдела Хорады.

Пару секунд Тревельян размышлял, стоя посреди голограммы. Ветви Стрельца, Ориона и Персея, Гиады, Плеяды и Магеллановы Облака, гигантские звездные ассоциации и древние шаровые скопления беззвучно и плавно вращались вокруг него, словно он был центром Мироздания, той начальной точкой, от которой все отсчитывалось во Вселенной – время и расстояние, прошлое и будущее, зло и добро.

– В моем личном отсеке находится компьютер, – произнес он после недолгой паузы. – Земной компьютер, подключенный к станционной сети. Полагаю, ты можешь до него дотянуться.

– Разумеется, ньюри Тревельян.

– В памяти компьютера – «Большой Звездный Атлас». Сравни положение Сайката в двух источниках, в «Атласе» и «Каталоге миров». Данные совпадают?