Иутин молчал и прятал взгляд. Ивар, однако, не собирался останавливаться.

– Конфликт, вероятно, между Джебом Ро, аристократом, верящим в Йездана, и Первым Лезвием, чьи боги – наука и власть. Координатор экспедиции – похарас, и для другого клана это может показаться оскорбительным. Значит, что бы ни придумал Джеб Ро, что бы ни предложил, Первый Лезвие будет против. Если, скажем, координатор решит, что с тазинто нужно обойтись покруче, Лезвие в тот же час…

– Ты верно назвал источник конфликта, но ошибся в позициях сторон, – глухо молвил третий генетик.

– Я так, для примера. Судя по отчетам Первого Лезвия и Второго Курса, именно им не нравятся тазинто. Конкретных рекомендаций в отчетах нет, но думаю, они хотели бы их уничтожить.

– Никто на это не пойдет, ни мы, ни вы, земляне; поступить так с беззащитной расой – значит, упасть во мнении Галактики. Но Первый Лезвие считает, что их необходимо подвергнуть лучевому воздействию, сократив численность и добившись не столь агрессивных мутаций… если угодно, притормозить хищные инстинкты дикарей. Второй Курс с ним согласен. Я, как специалист, готов утверждать, что это замедлит их эволюцию, а другие последствия, тоже негативные, проявятся через два-три века, когда наши кости и наша ответственность истлеют в погребальных кувшинах. Что же касается Джеба Ро, моего ньюри… У него есть другой план. Он, как ты заметил, верует в Йездана и помнит, что смерть не снимает грехов – и потому, пока он лидер экспедиции, воздействий на генофонд не будет. Он ищет причины ненависти тазинто к терре и способы их обуздать, так что твои исследования и выводы для него бесценны.

– Ну, не будем о заслугах… – Тревельян небрежно помахал рукой. – Я ознакомился с идеей Джеба Ро и хочу напомнить, что воздействие на генофонд возможно лишь по солидарному решению землян и кни’лина. Мозг станции просто не включит излучатель, пока два координатора, ваш и наш, не сообщат ему необходимые пароли. Сам я, кстати, таких полномочий не имею. – Он на секунду смолк, потом добавил: – Если отвлечься от технической стороны, скажу по правде, что позиция Джеба Ро больше меня прельщает, чем вариант Первого Лезвия.

Этого он не скрывал при посещении лабораторий и в беседах с теми кни’лина, с кем удалось встретиться и переговорить. Кроме координатора и его заместителя, к ним относились лингвист, ботаник и биолог; до генетиков он еще не добрался, а малоприятную Найю Акра решил оставить под конец.

Иутин промолчал. Выдает информацию в час по капле, подумалось Тревельяну. Выждав недолгое время, он произнес:

– Хотя я согласен с Джебом Ро, объективность важнее. Я готов забыть о своих предпочтениях и выступить арбитром в споре. Это даже неизбежно – ведь Сайкат относится к совместным проектам Йездана и Земли.

– Важно твое мнение специалиста, но не твое посредничество, – заметил Иутин.

– Вот как? Координатор и Первый Лезвие не желают, чтобы волосатый мшак вмешивался в их дрязги?

– Сказано резко, но правдиво, – подтвердил третий генетик.

Это Тревельяна не обидело, встревожило другое: ему казалось, что Иутин чего-то недоговаривает. Он призадумался на минуту, потом спросил:

– Подробная запись сражения и остальная информация, которую мы здесь накопаем, должны как-то укрепить позицию Джеба Ро? – Дождавшись кивка генетика, Ивар посмотрел на блекнувшее небо, потом оглянулся на терре, сидевших в глубине пещеры, отыскал взглядом Старца и произнес: – Их гибель от рук тазинто – кровавое жестокое зрелище. Возбуждающее, как сказал координатор… Но если даже так, я не понимаю, чем это поможет Джебу Ро в споре с оппонентами.

Иутин поднялся.

– Мне это неизвестно, Ивар. Джеб Ро нанял меня ради престижа Ифты Кии… нанял, чтобы у его женщины был опытный и бессловесный помощник. Все остальное – домыслы, слухи, предположения, и все это не стоит цены вечернего дома. Кто я такой, чтобы вникнуть в планы Джеба Ро и понять их смысл? Я зинто, всего лишь зинто!

– И что это значит? – спросил Тревельян ему в спину, но не дождался ответа.

Стемнело, и голубой, зеленый и золотистый Сайкат утонул в бархатных фиолетовых оттенках. Газовая туманность Бивня затмевала свет ближних к ней звезд, но в остальной части небосвода они сияли победительно и ярко, и было их тут вдвое или втрое больше, чем на Земле. Никто их пока не пересчитывал и не присваивал созвездиям имена, ибо целью существования СИС являлся обитаемый мир, а не окружающие его пространства. Космический вакуум с пламенными звездными шарами, кометами и астероидами был заботой астрономов, физиков и навигаторов, а на сайкатской станции собрались те, кто изучал более сложные феномены – человека, его общество, его среду. Антропологи, генетики, биологи, психологи, знатоки людской природы… Они изучали мир Сайката, но, похоже, мира между ними не было.

– Это не только научный конфликт, – пробормотал Тревельян, раскладывая перед собою дротики.

«Политика, грязная политика, – мрачно изрек командор. – Этот хмырь Иуда, твой новый приятель, в кошки-мышки играет, и запах у этих игр отчетливо политический».

Ивар усмехнулся, всматриваясь в тени под деревьями.

– Ну подскажи тогда, дед, кто у нас кошка, а кто мышка.

«Не беспокойся, мальчуган, это выяснится после первой пары трупов, – отозвался Советник еще мрачнее. – Главное, чтобы тебя средь них не оказалось. Поэтому ты свою линию гни, бульдожью. Бульдог, он и на кошку годится, и на крысу».

– Надеюсь, что без трупов обойдемся, – сказал Тревельян. Но ошибся – дед как в воду глядел.

Пещера за его спиной затихла – он не слышал ни бормотания терре, ни мягкого шороха их шагов, только певучее бесконечное журчание воды в реке. Поляна, лежавшая перед ним – довольно широкая, больше сотни метров в поперечнике, – отливала в звездных лучах голубым аквамариновым цветом. Огромные фроллы с пятипалыми листьями, что окаймляли ее, тоже казались безмолвными и недвижимыми; птичье племя угомонилось, и лишь похожий на чайку кибер-наблюдатель висел белесым призраком над вершинами деревьев. Но эта тишина, это спокойствие были мнимыми и не обманывали Тревельяна. Интуиция подсказывала ему, что сейчас в лесной чаще пробираются десятки бойцов с копьями, топорами и дубинами, целая орда тазинто, идущих сюда, чтобы перебить пещерных жителей. Одна половина человечества Сайката, не желавшая признать за другой право на жизнь…

То же самое в безмерно далекой древности, в эпоху мамонтов и саблезубых тигров, случилось на Земле, сделав его потомком победившей расы. И хотя с тех пор прошли не тысячи – десятки, даже сотни тысяч лет, он испытывал странное чувство вины, будто тазинто являлись теми самыми земными дикарями, чья жадность и ярость уничтожили других людей – почти людей, не дав им шанса сделаться столь же разумными, свободными и сильными, каким был он сам, Ивар Тревельян, социоксенолог, разведчик-наблюдатель, кавалер Почетной Медали и прочая, и прочая. Из них, из этих погибших во младенчестве, тоже могли получиться отличные ксенологи и разведчики – такие, к примеру, как мудрый параприм Аххи-Сек… Но не получились. Остался только Тревельян, наследник их врагов.

– Утренней радости тебе, достойный… – пробормотал он и поднял дротик.

Из-за деревьев выступила цепочка рослых силуэтов, темных и безмолвных, с чудовищно длинными руками – Ивар не сразу понял, что видит дубины и прочее оружие. Едкий запах пота долетел до его ноздрей, и терре, очевидно, тоже его уловили – один за другим они придвинулись к выходу из пещеры. Казалось, никто не командует ими, просто каждый знал, что делать, и были здесь все, от стариков до восьмилетних подростков. В глубине жилища остались только малыши, и, повернувшись к ним, Тревельян увидел, как блестят их глаза и жала дротиков. Потом он отыскал фигуру Старца – тот выпрямился во весь рост, сжимая в каждой руке по копью.

– Они пришли, Ивар, – раздался из связного браслета голос третьего генетика. – Что мы должны делать?

– Вести себя, как терре, – сказал Тревельян и уточнил: – До поры, до времени. Когда тазинто ворвутся в пещеру, не забудь переключить свой проектор. И не тревожься. Я тебя найду.