Туннель запасного выхода извивался, словно раненая змея. Строители специально проложили эту бетонную трубу таким образом – чтобы задержать ударную волну от взрыва, если таковой случится вблизи убежища. К счастью, взрывы миновали эту часть необъятной пустыни. В туннеле было темно – освещение сдохло еще лет двадцать назад. Чинить было некому. Последний электрик умер за год до поломки, проклиная это убежище и всех, кто жил в нем. Примерно тогда же взорвался склад боеприпасов, расположенный у входа. Убежище лишилось половины огнестрельных запасов, трех мастерских и главного выхода. Запасной, к счастью, уцелел. Правда бетонные стены сильно потрескались от взрыва, но еще держались. Куски бетона, что вывалились из стен, щедро усеивали пол, заставляя спотыкаться тех, кто ходил в темноте по этому ходу.

Ворон уже почти полчаса пробирался по этой бетонной кишке, постоянно спотыкаясь в кромешной темноте. Каждый раз, когда нога задевала за крупный кусок, он мысленно посылал проклятья вожаку следопытов – Сыщику, который запретил пользоваться факелами в запасном выходе. Маскировка, видите ли. Какая, к чертям, маскировка на глубине в тридцать метров? Кто увидит этот свет? Но – начальник всегда прав. Сам Ворон ходил в следопытах всего второй год. Ему было двадцать пять, и пока рано было обсуждать приказы начальства, Сыщик ему так и сказал, провожая в дорогу.

Задумавшись о своей карьере, Ворон зацепился наплечной сумкой за неведомо откуда взявшийся железный прут и чуть не растянулся на бетонном полу во весь свой двухметровый рост.

За его спиной тихо хихикнули.

– Эй, Слепой! – мрачно позвал Ворон, останавливаясь и поправляя винтовку, что висела у него на плече.

– Чего, – недовольно откликнулся из темноты ломающийся подростковый голос.

– Почему тебя Слепым прозвали? – спросил Ворон, пытаясь снять сумку с железного прута.

– Да все уже знают.

– Я редко бываю дома. Ты знаешь, я брожу целыми неделями по холмам вокруг убежища и мало что знаю о жизни внутри, – Ворон освободил сумку и, пригнувшись, двинулся дальше.

– Ну, я с детства плохо вижу. Не так плохо, как Очкарик, но все же не могу быть Воином или Следопытом. Вот поэтому-то Седой и стал учить меня читать. Правда он сам сказал, что от этого зрение еще хуже станет.

– И чего, много ты прочитал? – усмехнулся Ворон.

– Ну, все, что было в Доме, прочитал. Кстати, твой друг Соленый, обещал мне книжек принести из заброшенных Домов. Что-то его давно не видно.

Ворон остановился и пошарил в темноте рукой. Нащупав хрупкое плечо подростка, он ухватился за него и притянулся к себе.

– Тихо! Соленый ушел, – жарко зашептал он прямо в ухо Слепому.

– Знаю, на север, он мне сказал что, когда вернется, книг принесет.

– Соленый трепло, – процедил Ворон сквозь зубы, – он ушел на восток за деревом, понял? Никаких книг там нет. Молчи о севере, а то Сыщик упрячет тебя на нижние уровни до возвращения Соленого.

Слепой вырвался и стал тщательно расправлять куртку тяжело сопя.

– Ладно, – наконец сказал он, – все понял. Хотя все давно знают что на севере еще один Дом – убежище.

Ворон отвернулся и снова нырнул в темноту. Некоторое время они шли молча, спотыкаясь и тяжело дыша. Наконец, оценив расстояние до светлого пятна, следопыт попросил:

– Расскажи о войне. Не так скучно будет идти.

– А чего рассказывать-то. Все знают.

– Я не знаю, – раздраженно откликнулся Ворон, – интересно мне.

– Ну, – протянул Слепой, – сначала была бомба. Ядерная. Сильная, то есть очень. Потом ее скинули на один большой Дом. А семьи этого Дома обиделись и тоже сделали бомбу. Сильнее, чем ядерную, но не такую вредную и кинули ее в ответ. Вот. А потом этими бомбами стали кидаться все. И вместо Большого Зеленого Дома стала пустыня. Или просто Выжженная земля. Как у нас.

– У нас холмы, – сказал Ворон, отшвыривая ногой, кусок бетона, – а все это я и сам знаю.

– Ну, я же говорил, все знают.

– Я думал, в книгах много про войну написано. Правдиво – почему война, зачем? Как раньше было?

– Так оно и написано, – Слепой тоже пнул камень, старясь отбросить его подальше, – только мне эти книжки Седой не дает читать.

– А почему?

– Говорит, рано мне еще знать, – Слепой пнул ногой еще один кусок бетона и тот с легким шорохом канул во тьму, – воду искать не рано, а знать рано!

– Слепой, тебе, сколько лет-то?

– Шестнадцать, – огрызнулся Слепой, – а что?

– Какого рожна тебя послали за водой?

– Да рисую я неплохо. Карту начертить могу. И написать, где воду нашли. Если в каком доме найдем записи – прочитаю. Может, там о воде есть. Помнишь, как в прошлом году Длинный и Очкарик старый дом нашли, а под ним пару цистерн? Если бы Очкарик не прочитал дневник, цистерны ни в жизнь бы не нашли.

– Помню, – Ворон помолчал, – здорово это – уметь читать.

– А ты не умеешь? – изумился Слепой.

– Не умею. А чего ты удивляешься, из нашего Дома только Седой, Старик, Сыщик и Очкарик умеют читать. Ну, еще ты. Пять человек из полста.

– Ну, я думал все следопыты умеют читать и карты составлять. Считать-то ты умеешь.

– Не все, – Ворон снова споткнулся и тихо выругался, – считать-то все умеют, иначе запасы не рассчитаешь для похода. А карты чертит Сыщик. Мы ему рассказываем, а он чертит.

– А на фиг он их чертит, если вы читать не умеете?

– А он на них не пишет. Рисует значки, которые мы знаем.

Ворон зацепился ногой за кусок железной трубы, брошенной здесь неизвестно кем, и с размаху упал на колени.

– В душу твою собачью мать! – выругался следопыт, поднимаясь с колен – руки все расцарапал!

– Чего ты спотыкаешься то все время? – Слепой протянул ему руку. Ворон с усмешкой взялся за хрупкую руку подростка своей мускулистой лапищей и встал.

– Я в темноте плохо вижу, – Ворон подобрал с пола мешок и винтовку.

– Это почему? – Слепой протянул следопыту оброненную им пачку патронов. – Мы же полжизни сидим в темноте под землей??

– Я-то нет! Снаружи привыкаешь к солнцу, а потом под землей ничего не видишь.

– Это как? – поразился Слепой.

– Выйдем, увидишь, – Ворон тронул рукой коленку и зашипел от боли. Настроение его было безнадежно испорчено. Он повернулся к подростку спиной, давая понять, что разговор окончен, и молча зашагал вперед.

Дальше они шли молча. Выход приближался, потянуло свежим воздухом – стало светлее, и тьму сменил полумрак. Стали видны все трещинки в бетонных стенах и пыльный пол, на котором было множество следов. Последние несколько шагов до входа Слепой проделал, прикрыв глаза ладонью – яркий, как ему казалось, свет вызвал неожиданный поток слез.

– Ну, вот и кончилась наконец эта проклятая труба! – сказал Ворон, шагнув на пыльную землю.

– Черт, ничего не вижу! сплошной свет! – пожаловался Слепой, хватаясь за рукав следопыта.

– Это еще ерунда! Это братец, только утро. Вот днем будет действительно светло! – следопыт приставил руку козырьком ко лбу, всматриваясь в даль. – Я уже к свету привык, зато в темноте ни фига не вижу.

Следопыт опустился на правое колено и стал поправлять свой сапог, пошитый из грубой кожи. Он уже выпрямлялся, когда сзади раздался низкий голос.

– Куда это вы собрались?

Слепой дернулся, оборачиваясь на голос, и задел Ворона.

– Да воду искать, – следопыт медленно обернулся – за его спиной стоял мужик в темно зеленом комбинезоне. Он был на голову выше следопыта, и стандартная винтовка в его огромных лапах казалась игрушкой.

– Привет, Ворон, – мужик опустил винтовку и протянул огромную ладонь следопыту.

– Здорово. Ну что, Терра, все охраняешь? – следопыт аккуратно пожал руку охраннику.

– Да вот, стою, – ухмыльнулся охранник, – что-то вы задержались, Рукастый и Птица час назад прошли. Вы вроде вместе собирались выйти.

Ворон бросил укоризненный взгляд на спутника.