Черчилль прекрасно понимал, что если дела пойдут так и дальше, ему в правительстве не удержаться. Он уже давно внушал недоверие коллегам по кабинету, не говоря уже об оппозиции, своей напористостью, исключительной самоуверенностью и неудержимым стремлением к вершине политической власти. Сложившаяся критическая для морского министра ситуация вызывала у подавляющего большинства членов либерального правительства скорее злорадство, нежели сочувствие, и ни один из них не пошевелил бы пальцем, чтобы выручить из нее Черчилля. «Морнннг Пост» уже предсказывала, что Великобританию ожидают на морях дальнейшие просчеты и катастрофы, которые, в конечном счете, приведут к развалу Империи, если Черчилль останется во главе Адмиралтейства 18.
Нужно было срочно искать выход самому. 27 октября Асквит писал своей подруге: «Перед обедом сюда пришел Уинстон в довольно мрачном настроении. Строго между мной и тобой, сегодня он пережил ужасную катастрофу на море («Одешес» подорвался на мине), которую я не смею описать из страха, что письмо попадет в чужие руки: это известно только ему и мне и долгое время должно держаться в секрете. Он уже окончательно решил, что настало время для кардинальных перемен в его ведомстве; нашему бедному голубоглазому немцу (Баттенбергу — Д. Л.) придется уйти…» 19.
Таким образом, Черчилль для начала решил избавиться от своего первого морского лорда. Впоследствии пристрастный биограф Баттенберга адмирал Марк Керр напишет, что отставка его кумира стала результатом происков «некоторых высших чинов, по большей части отставных, которые всегда завидовали принцу Луи из-за его способностей, высокой репутации и любви, которыми он пользовался у подчиненных, доверию, оказываемому ему старшими офицерами в Адмиралтействе» 20.
Упрек Марка Керра явно адресован Фишеру и Уилсону, и его никак нельзя считать справедливым. Баттенберг, раздавленный травлей прессы, и потоком возмущенных писем, приходивших в Адмиралтейство и правительство, уже давно искал предлога для ухода в отставку. Он, конечно же, не был никаким шпионом, и из людей облеченных властью никто не воспринимал всерьез выдвигаемые против него обвинения. И, тем не менее, уход Луи Баттенберга был необходим в интересах дела. Суть сложившейся ситуации удачнее всего вскрыл виконт Эшер: «Иногда есть ощущение, что состав Адмиралтейства нуждается в переменах: личные нападки на принца Луи, сами по себе в высшей степени несправедливые, существенно продвинули дело вперед… Требуется более мощная движущая сила, и они ее найдут» 21.
Флегматичная и, если угодно, анемичная натура Луи Баттенберга совершенно не подходила для руководства морскими операциями во время войны. Здесь нужны были энергия, агрессивность, умение и желание рисковать — качества, начисто отсутствовавшие у этого аристократа. Морские офицеры, служившие в Адмиралтействе, в первые месяцы войны, были просто шокированы, когда, приходя утром на службу, заставали первого морского лорда за неторопливым чтением «Таймс» в его кабинете. И это в то время, когда на морских коммуникациях шла напряженнейшая, ни на минуту не прекращающаяся борьба, требовавшая самого пристального внимания и, подчас, очень быстрых решений! Недаром у принца Луи, по свидетельству личного секретаря Бальфура Кеннета Янга, была кличка «медленный конкур» 22.
Теперь Черчиллю срочно нужен был человек, приход которого в Адмиралтейство смог бы изменить положение. Таким человеком мог быть только Джон Фишер. Британской общественности его имя было хорошо известно, он пользовался огромной популярностью. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что Фишер добрался до самых вершин служебной лестницы исключительно благодаря своим способностям и личным заслугам. Для лондонской толпы он был воплощением типичного «старого морского волка», и она безгранично верила в него.
Идея о возвращении Фишера в Адмиралтейство, по-видимому, неоднократно посещала морского министра с начала войны. «Теперь мне предстояло найти преемника, и моя мысль работала в одном, и только одном направлении» 23. Фишеру тогда было уже 73. Однако на сей раз, это обстоятельство не смутило Черчилля: «Лорд Фишер чистенько заглядывал в Адмиралтейство, и я украдкой наблюдал за ним, пытаясь оценить его физическое самочувствие и умственные способности. Ни то, ни другое, не вызывало ни малейшего сомнения» 24. Полученное 19 октября письмо от Роберта Холдена, в котором говорилось, что возвращение Фишера и Уилсона «заставит страну почувствовать, что на военный флот вернулся старый боевой дух»25, окончательно укрепило морского министра в его намерении.
Итак, решено — Луи Баттенберга заменят «два хорошо ощипанных цыпленка один 74, другой 72 лет…» 26. Самым большим препятствием, которое пришлось преодолеть Черчиллю на пути к осуществлению своего замысла, было противодействие Георга V, который еще со времен старых ссор оставался убежденным бересфордовцем. Когда 27 октября, в день катастрофы «Оде-шеса», Черчилль был принят королем, Георг V был непреклонен. Фишер слишком стар, конечно, его заслуги неоспоримы, но, он же и привнес на военный флот раздоры и нездоровое соперничество. Черчилль возразил, что из «старой гвардии» уже почти никого не осталось, поэтому ссориться будет некому. Тогда Георг V предложил кандидатуру Хедуорта Мекса, старинного недруга Фишера. Морской министр заявил, что никогда с ним работать не будет. Затем Черчилль так же безапелляционно отклонил кандидатуры Генри Джексона и Доветона Стэрди, которые монарх пытался ему навязать. Таким образом, между королем и его волевым морским министром произошла очередная ссора. Раздраженный Георг V заявил, что не согласится на кандидатуру Фишера до тех пор, пока не узнает мнения премьер-министра 27.
Асквит довольно подробно описал свой поход в Букингемский дворец два дня спустя. «После обеда отправился к королю по делу Уинстона. Уговорить монарха согласиться на возвращение Джеки Фишера оказалось очень и очень трудной работой. Он пересказал мне бесконечный и красноречивый каталог его старых промахов и преступлений, доказывая, что его назначение будет болезненно воспринято большинством на флоте, и что он не сработается с Уинстоном. Если на то пошло, у меня у самого были сомнения на этот счет, но Уинстон никого другого не захочет, да и среди адмиралов нет никого под рукой, к которому я бы испытывал достаточно доверия и кто бы на него воздействовал. Поэтому я стоял на своем твердо и, в конце концов, получил от короля его неохотное согласие. Надеюсь только, что его опасения не подтвердятся» 28.
30 октября Фишер был принят Георгом V. «Сегодня утром старый Джеки зашел повидать меня перед заседанием кабинета- свеж, как огурчик, — и сказал, что только что имел с королем очень «жаркую» часовую беседу, после которой они порешили регулярно встречаться раз в неделю!» 29. В состав Совета Адмиралтейства был включен и Артур Уилсон, хотя и без предоставления ему какой-либо официальной должности.
Назначение Фишера первым морским лордом было благожелательно встречено практически во всех политических и военных сферах Великобритании. Возвращение Фишера в Адмиралтейство получило одобрение практически всех крупных периодических изданий, за исключением, пожалуй, только «Морнинг Пост» 30. Большинство офицеров флота также выразили удовлетворение, в том числе и те из них, которые относились к старому адмиралу достаточно критически. Даже такой скептик, как Герберт Ричмонд, записал в дневнике: «Буксир» (сэр Артур) Уилсон включен в Совет или штаб в каком-то качестве, поэтому я теперь надеюсь, что у нас будет больше жизни и конкретных дел вместо пассивной обороны…» Теперь под руководством Дж. Ф. это будет сделано так, как должно было быть сделано пару месяцев назад» 31.
Дэвид Битти, которого также трудно заподозрить в особых симпатиях к Фишеру, писал по поводу назначения последнего: «Это лучшее, что они могли сделать, но мне бы хотелось, чтобы он был лет на десять моложе. В нем по-прежнему сильны служебное рвение, энергия и решительность, помноженные на низкое коварство, что как раз и необходимо в данный момент. Ему также присущи смелость и готовность взять на себя любую ответственность. Он сделает свою позицию прочной и наложит на Адмиралтейство и Уинстона свою тяжелую руку. У него есть патриотизм и твердая вера в хорошие качества флота, что он может сделать, что угодно и дойти куда угодно, и, слава богу, мы изменим наши методы в пользу мощной наступательной политики»32.
