Во многом, благодаря их энтузиазму и настойчивости, отдельные элементы системы было решено использовать на новых линейных кораблях «Тандерер» и «Девастейшн», заложенных в 1869 г. и вошедших в состав флота в 1873 г. Эти два броненосца составили целую эпоху в британском военном кораблестроении. Многое из того, что было применено на них, имело место впервые. Для того времени, вид их был совершенно необычным, и они, в значительной степени, определили силуэт военного корабля на многие десятилетия вперед размещение орудий главного калибра в защищенных броней башнях, система расположения машин и вспомогательной артиллерии, огромные угольные ямы, позволявшие принять большой запас топлива. «Тандерер» и «Девастейшн» стали первыми океанскими кораблями британского флота, на которых полностью отказались от парусной оснастки и мачт, способных нести паруса. Их появление произвело не меньшее впечатление, чем появление «Дредноута» в 1905 г. Более того, на «Девастейшне» была впервые установлена система, позволявшая осуществлять централизованное управление и корректировку артиллерийского огня из боевой рубки. Таким образом, не будет преувеличением утверждать, что Джон Фишер внес свой вклад, и при том немалый, в развитие военно-морской тактики и техническое совершенствование морских вооружений в 70-е гг. XIX века.

За время службы на «Оушене» у Фишера сложились хорошие отношения с командой и, особенно, с младшими офицерами корабля. В целом, несмотря на его беспокойство по поводу оторванности от Адмиралтейства и «Экселлента», двухлетний период службы на Дальнем Востоке сыграл огромную роль в его превращении во всесторонне образованного, закаленного морского офицера. Тогда же им были подготовлены две небольшие работы: «Военно-морская тактика» и «Артиллерия, снабжение и администрация». Фишер писал жене: «…Я был занят написанием, во-первых, моей новой книги, насчет которой тебе не следуем быть слишком оптимистичной, во-вторых, того, что, на мой взгляд, будет очень хорошим памфлетом о делах на флоте вообще и морской артиллерии в особенности. Я думаю послать этот памфлет адмиралу Кею и спросить его совета, следует ли его опубликовать анонимно, нескольку некоторых он затрагивает очень серьезно, или может все же подписать свое имя…» ³⁰.

Анализируя работу Фишера по военно-морской тактике, нельзя сказать, что в ней содержалось много новых или оригинальных мыслей. Ее основной постулат — «с мачтами и парусами должно быть покончено» — на флоте уже давно разделялся многими офицерами, и Фишер наверняка не был первым, кто провозгласил и отстаивал этот лозунг. Другая брошюра явилась своего рода итогом довольно длительного периода службы Фишера на «Экселлента», где он имел возможность ознакомиться с самыми передовыми идеями, имевшими хождение среди морских офицеров. Таким образом, его работа была весьма эклектична. Ценность ее состояла в том, что в ней как в зеркале отразилось состояние военно-теоретической мысли на британском флоте 70-х гг. прошлого века, это поистине переломный период для военных флотов всего мира.

60-80-е гг. XIX века стали для английского флота временем экспериментов. С одной стороны, военно-морской флот переживал этап беспрецедентной технической революции, когда вооружение и конструкция военных кораблей, стратегия и тактика времен Крымской войны — все это было поставлено под вопрос, и многое заменялось принципиально новым. С другой стороны, эволюция военно-морского флота в сторону передового и неизведанного, осуществлявшаяся в условиях провозглашенной правительством экономии, грозила затянуться. Естественно, что подобное состояние дел повергало в уныние таких нетерпеливых новаторов, как Джон Фишер. Лишь благодаря своеобразному международному положению викторианской Англии, в условиях отсутствия серьезного соперника в борьбе за господство на море британский флот получил уникальную возможность позволить себе метод проб и ошибок.

В январе 1872 г. «Оушен» отправился в длительное плавание к родным берегам. По пути следования корабль сделал несколько остановок, в том числе в Тринкомали и Коломбо, где Фишер имел возможность повидать свою мать и брата Фрэнка, Фрэнк готовился к карьере гражданского чиновника в колониальном аппарате Цейлона, и старший брат приветствовал его намерение. Однако впоследствии Фишер сохранил довольно прохладные отношения со своими братьями и сестрами, и его дети росли в полном неведении о своих дядях и тетях, за исключением Фредерика Уильяма.

Из писем Фишера тех лет видно, что его амбиции возрастают, и он определенно убежден, что ему суждена большая карьера. Впрочем, так считали многие из тех, кто его знал, и эти мнения не были лишены оснований. Если сравнить Фишера с другими талантливыми командирами и флотскими руководителями Великобритании того времени, то он ни в чем не уступал им по уровню своей образованности и знанию сложных технических дисциплин. Джон Фишер в равной мере был одарен и качествами боевого командира и флотоводца: инициативностью, решительностью и умением быстро ориентироваться в сложной ситуации. Но чем он превосходил всех остальных, так это своей энергией и целеустремленностью. Наряду с перечисленными качествами Фишер проявил себя еще и тонким интриганом, что в немалой степени способствовало его продвижению по служебной лестнице. В своих мемуарах он не единожды упоминает, что в молодости заслуживал бы и более быстрого продвижения. Тем не менее, в 28 лет Фишер уже был капитаном 3-го ранга, а в 33 года — капитаном 1-го ранга. Из этого следует, что ему, в общем, не на что было обижаться.

Пока Фишер нес службу на Дальнем Востоке, в Адмиралтействе его уже планировали на новый пост инструктора по торпедному делу, учрежденный на «Экселленте». Впоследствии Фишер вспоминал об этом не без сарказма: «…У меня был замечательный друг в Адмиралтействе- сэр Б. Сеймур, впоследствии лорд Алчестер, который был убежден, что мне следует отправиться в Китай. В Китай я и отправился, но все окончилось счастливо, поскольку у моего адмирала началось размягчение мозга, и мне рассказывали, что когда он вернулся на родину и пришел в Адмиралтейство, он помнил только одно слово — «Фишер»!» ³¹.

«Оушен» прибыл в Плимут 5 июня 1872 г. и был немедленно поставлен в дек. Это неудивительно, если принять во внимание жестокий шторм, который пришлось выдержать кораблю и команде к берегам Мадагаскара. Волнение было настолько сильным, что размах качки достигал 40°. Казалось, что старый деревянный парусник вот-вот развалится на куски. Положение усугублялось тем, что несколько орудий сорвалось со своих креплений и носилось по палубе, сокрушая все на своем пути. Волнами смыло все шлюпки и разрушило квартер-дек ³². Фишер в течение нескольких часов находился на верхней палубе, подбадривая команду и отдавая необходимые распоряжения матросам и офицерам. «Оушен» чудом не потерпел крушения.

По прибытии в Англию Фишер до сентября находился на половинном жаловании, оставаясь на берегу. Затем последовало назначение на «Зкселлент», где его служба на должности инструктора по торпедному делу продолжалась 4 года. Фишеру пришлось приложить немало усилий по налаживанию четкой работы обучения морских офицеров новой науке. «Курсы по торпедному делу для офицеров флота организовал я, — вспоминал он впоследствии, — при этом пришлось преодолеть колоссальные трудности! Особенно упрям был первый морской лорд. Когда он начинал службу, торпед еще не было и в помине, и он не видел причин для их появления теперь» ³³.

Однако обвинения, которые Фишер возводил на высшее руководство флота, мягко говоря, были не совсем справедливы. Если судить по результатам специального заседания в декабре 1875 г., на котором решался вопрос о статусе учебного торпедного судна «Вернон», как самостоятельной единицы с независимой командной должностью, адмирал Милн (первый морской лорд в 1872–1876 гг.) одобрил предложение без особых возражений.

«Вернон» был заложен в 1831 г. и классифицировался как 50-пушечный фрегат. К 1872 г. это был уже безнадежно устаревший корабль, хотя и сохранивший свои классические обводы времен чайных клиперов. Его-то и решили переоборудовать в учебное судно.