Солнце, скрывшееся за большую темную тучу, снова озарило всю поляну таким лучезарным блеском, что Маргарита принуждена была на мгновенье закрыть глаза, и, открыв их, она увидела себя уже не на берегу болота, а на островке, образовавшемся из ветвей и корней. Она была окружена глубокой прозрачной водой, которая искрилась тысячами блесток. Солнце так приветливо освещало все болото, что оно оказалось очаровательным; вода блестела в нем, точно расплавленное золото, камыш представлялся пальмами, покрытыми изумрудными и яхонтовыми плодами, а со старой наклоненной к берегу ивы сыпались дождем лазоревые с серебристыми брюшками насекомые, спешившие упиться соком из лиловых цветочков посконника. Маргарита была так очарована необыкновенным зрелищем, что и не подумала разъяснить себе, каким чудом она туда попала и как оттуда выйдет.

Вдруг ей послышалось слабое невнятное пение, выходившее как бы из воды. Вскоре это пение перешло чуть слышным лепетом в траву; мало-помалу голоса становились громче, а слова яснее, и наконец Маргарита услыхала свое имя, повторяемое тысячами тонких голосов, кричавших: Марго, Марго, Марго, Марго!

— Что это там такое? — проговорила она. — Чего вы от меня хотите?

Тогда все ящерицы, саламандры, водяные пауки, речные полипы, требляки и стрекозы начали все вместе говорить, не переставая в то же время и прыгать, скользить, нырять, летать и неистово плясать, повторяя: Марго, Марго! на всевозможные тона, так что совершенно оглушили Маргариту.

— Послушайте же меня, — сказала она, затыкая уши, — если вы хотите, чтобы я вас поняла, то не говорите все разом, а растолкуйте мне пояснее ваше требование.

Наступило молчание, все животные притихли, солнце снова скрылось, а из раздвинувшегося тростника вдруг явилась необыкновенная зеленая лягушка, с черными крапинами, такая громадная, какой испуганная Маргарита никогда еще не видывала.

— Если твои намерения чисты, тогда не пугайся, — сказала ей лягушка голосом, звучавшим подобно ракете. — Но знай, что если ты имеешь некоторую власть на земле, то я всесильна в этих водах и травах, одним словом — я всемогущая королева Квакуша! Тебя я коротко знаю, потому что долго жила под окном твоего старинного жилища. В то время я повелевала многочисленным населением, рожденным от меня, и мы все тебя любили, потому что и ты нас любила. Мы подметили твое наружное сходство с нами и признавали тебя за свою сестру. Каждый день ты приходила смотреть на нас, наши ловкие движения тебя восхищали, а мелодичные голоса прогоняли твою тоску. Ты никогда не делала нам зла, и потому я не обвиняла тебя в наших несчастьях. Засуха истребила мой народ, увы! и я одна пережила это бедствие; одна я, следя капля за каплей за водой, бежавшей к этой луговине, основалась здесь и останусь до тех пор, пока не произойдет от нового моего брака новое поколение. Выслушай же меня внимательно: — отрекись от всякой попытки высушить мое новое царство, как ты высушила рвы твоего жилища. Здесь я хочу основать свою резиденцию, и знай, что если ты не пощадишь и этот луг, тогда горе тебе и всему твоему семейству!

— Вы, право, смеетесь надо мною, сударыня, — смело возразила Марго. — Я догадываюсь, что вы волшебница, а в таком случае вы знаете, что я никогда не имела намерения огорчить вас, я даже готова оказать вам от чистого сердца всякую услугу, потому что вижу ваше горе и сострадаю вам.

— В таком случае я открою тебе всю мою душу, мое прекрасное дитя, и расскажу тебе все мои несчастья. Пойдем вместе со мною в мой хрустальный дворец, там ты услышишь о чудесах, которые никогда не доходили до человеческого слуха.

Тут королева Квакуша нырнула в самую глубину, и доверчивая Маргарита готова была последовать за нею, как вдруг почувствовала, что кто-то остановил ее за юбку. Она обернулась и увидела стоявшего за нею прекрасного Геба, самого большого и ручного из лебедей ее. Он был любимцем ее, и на нем было золотое ожерелье. В то самое мгновенье все волшебные чары лягушки потеряли свою силу, сознание возвратилось к Маргарите, и она испугалась, увидевши себя в воде, окруженной глубоким мраком, потому что солнце уже скрылось, небо было покрыто тучами, и она не знала, куда ступить, чтобы выбраться из болота.

— Ах! милый мой Геб, — сказала она лебедю, лаская его, — как ты меня здесь отыскал и научи меня, как выйти отсюда.

Лебедь ловко ухватился за платье и стал тащить ее изо всей силы. Она старалась помогать ему и, наконец, почувствовала под ногами песок и камни; но едва только вышла она из болота, как лебедь исчез. Напрасно она звала его, обошла всю местность, даже решилась идти опять на островок, умоляла лягушку сказать ей, куда скрылся лебедь, — все безмолвствовало, а ночь становилась все темнее и темнее.

— Уж не во сне ли я все это видела? — подумала она, — или не пошел ли Геб прежде меня в замок?

Она поспешила к бабушке и, повидавшись с нею, пошла удостовериться, не пришел ли Геб, но ни в шалаше, ни в саду, ни на дворе, ни на ферме, — нигде его не было, и это ее сильно тревожило.

Бабушка также очень беспокоилась о Маргарите, которая сказала ей, что замечталась у ручья, но, боясь ее насмешек, не осмелилась рассказать ей о чудесах, которые она слышала и видела, тем более, что и сама не совсем верила в действительность их. Исчезновение лебедя смущало ее и, когда после напрасных поисков все улеглись спать, она не могла заснуть, а открыв окно, стала смотреть во все стороны и тихим свистом звать своего прекрасного лебедя. Наконец, утомившись от напрасных ожиданий, она бросилась в постель, слушая раскаты грома и свист ветра.

Вдруг ей послышался нежный голос, походивший на отдаленную музыку, который ей говорил:

— Не страшись ничего, я забочусь о тебе, но не доверяйся королеве Квакуше, благоразумная девица не должна пускаться в разговоры с незнакомыми лягушками.

Проснувшись, она очень скоро поняла, что ей приснились и звуки, и слова, и почти убедилась, что и все происшествия, которые случились с нею накануне, были действием воображения, тем более, когда, подойдя ко рвам, она увидела своего прекрасного лебедя, плавающего в бассейне. Она его окликнула и, лаская, стала кормить хлебом. Он ел хлеб с прежнею жадностью и принимал ласки по обыкновению равнодушно, потому что, хотя был красивым и ручным, но, по природе своей, не смышленее других лебедей. Маргарита попыталась поговорить с ним, но он не обратил на это никакого внимания, а когда насытился, то отправился охорашиваться на солнышке, приглаживать свои перышки и чесать брюшко, после чего преспокойно заснул.

Маргарита стала, однако же, искать причину своим сновидениям и, наконец, вспомнила, что в детстве она с удовольствием слушала сказки бабушки, под которые всегда засыпала, и что в одной из них говорилось о волшебнице-лягушке, делавшей разные чудеса; но не смотря на все старание она никак не могла припомнить всего содержания сказки.

— Она-то и бродила у меня в голове, — подумала Маргарита, — и чтоб успокоить воображение, я непременно попрошу бабушку рассказать мне ее снова, и мы посмеемся с ней.

Она пошла к г-же Иоланд в гостиную, но совершенно растерялась, увидев там молодого человека, белого, румяного, завитого, напудренного по последней моде, в прекрасном офицерском мундире небесно-голубого цвета, отделанном серебряным галуном. Наружность его и костюм так поразили ее, что она совсем позабыла и о лягушках, и о волшебницах.

Молодой человек встал и подошел к ней с такою ловкостью, как будто собирался протанцевать менуэт. Он поцеловал ей руку и сказал самым вкрадчивым голосом:

— Наконец-то я вас увидел, милая кузина Маргарита! Как я счастлив познакомиться с вами! Вы выросли, но лицо ваше нисколько не изменилось.

Маргарита покраснела, приняв это за комплимент, и не знала, что отвечать. Она совсем не узнавала того, кто называл ее кузиной.

— Милое дитя мое, — сказала г-жа Иоланд, — неужели ты забыла своего кузена Мелидора де Пюиперсе? Правда, ты была совсем ребенком, когда он уехал офицером. Теперь ему двадцать лет, его родственники добыли ему полк, и он уже полковник драгунского полка. Поцелуйтесь, дети мои, и будьте по-прежнему друзьями.