Опять звук перемотки.

…(увлеченно) эх, милая! тебе б знать мамину любовную кротость и нелицемерную простоту!.. по одному слову одёжи царские с себя сымет и пойдет как последняя…

Слышен похабный хохот. Судя по количеству голосов, поглазеть на "бесплатный концерт" уже сбежался почти весь ресторан.

…(с болью) да вы что?!!.. за что ж вы себя так-то?!!.. как помирать станете с таким срамом… смрадом… ой…

Очередной взрыв хохота. Судя по звуку сдвигаемой мебели и бьющейся посуды, Распутин пытается встать на ноги.

(в холодном бешенстве) Ну раз у вас такой обычай утвердился… Щас… (сопит, возится с одеждой) Здрасьте!..

Слышен пронзительный женский визг и звук сдвигаемой мебели. Теперь уже точно собрался весь ресторан. Судя по реакции публики, Распутин обнажил свои половые органы.

Вот с ым собеседуйте… Вам подстать…

Крики: "Городового сюда!", "Да закройте же его, наконец!", "Держите, чтоб не сбежал!", "Убить скотину на месте!", "Эх, фотографа бы сюда!" и т.д. Еще пару секунд слышны какие-то непонятные шумы, похожие на радиопомехи. Воцаряется тишина.

Распутин возвращает бумаги на стол.

Распутин (просто): Было, да. Весной еще. К "Яру" ездили.

Пауза.

СынОчка в солдаты забрили. ЗАпил я. (озадачено) Сколько годов хмельного не нюхал, а тут как-то не совладал… Я ж дурной, как выпью. Поленом стукнутый… Тут еще певички эти с подковыркой…

Николай отворачивается от окна и молча смотрит на Распутина. Царь сосредоточен и непроницаем. Может показаться, что он сейчас впервые в жизни станет кричать и топать ногами.

(со вздохом) Добавил я вам маяты́. Сидел бы на печи пока брюхо совсем не зарастет, до рубца. Нет, запрягли черти!..

Пауза.

(в сердцах) Эх! Ну, скажи: почто меня в праведники записали-то? Мужик как мужик. Ве́рвием подпоясанный… Ну, молитве навы́к. Помогать силюсь, если нужда у кого. А так – оторви да брось…

Пауза. Распутина осенило. Он взволновано встает со стула. Николай идет к нему навстречу.

(увлеченно) А что если меня в кандалы аль в солдаты? Царским указом! Мол, знать не знаю энтого беса… (торопливо) Только, если в солдаты, хорошо б с Димитрием – сынком. Он у меня душой прост – рыбу удить любит, природу хорошо понимает. А в миру – что дитя малое. Пропадет без пригляда на войне.

Николай останавливает Распутина и ведет к столу.

Николай: Пустое, Григорий Ефимович. Эта (кивает на бумаги) правда не лучше и не хуже прежней лжи.

Оба садятся на стулья друг напротив друга.

(участливо) Что с тобой, дорогой?

Распутин (опустив глаза): Заплутал я в вашем Петербурхе, с резьбы соскочил. Думал, всё вижу, всему цену знаю, всякую живую душу вот так (показывает) на ладошку взять могу…

Пауза.

Они мятые – души эти. Как сморчки (поднимает глаза) Ты видал сморчки-то? Жомканые такие…

Николай: Видал.

Распутин (удовлетворенно): Вот.

Пауза.

(неожиданно) А помирать страшно?

Николай: Господь с тобой, Григорий Ефимович…

Распутин (задумчиво): Господь-то со мной, а я – с Ним? А? Как считаешь?

Николай: Ты меня спрашиваешь?

Распутин: Да. Мне слово твое щас – что воды глоток. (лукаво) Ты ж у нас, Папа, непрост, ой непрост. На вид легкий, а сам, что адамант-камень – не сковырнешь.

Пауза.

Николай: Я тебе вот, что тебе скажу. Ты, Григорий Ефимович, по Христу жизнь свою устраивал, так?

Распутин (соглашается): Тужился. Да, видать, не выдюжил.

Николай: Почему ты так считаешь? По Христу – это разве в почёте, да тихости?

Пауза.

(убежденно) Что стервятники тебя рвут – добрый знак. Не сомневайся.

Распутин: Кабы меня! Вас с Мамой рвут. (горько) А я им, получается споручник.

Николай (улыбается): Что ж ты нас, Григорий Ефимович от Христа отписал? Все скорби себе присвоить хочешь? Оставь и нам хоть щепотку.

Распутин пытается что-то возразить, но не находит слов и молча целует Николаю руку.

(задумчиво) Знаешь, Мама, когда в православие переходила, вечерами жития святых вслух читала. Там все больше мученики попадались. Хорошие были вечера… Я тогда главное понял.

Распутин: Говори.

Николай (твердо): Нет Христа без Голгофы. Без нее – уже не Христос получается, а почтовая карточка. Ну, вроде той, что ты нам на Пасху прислал.

Пауза.

(хладнокровно) А знаешь, что такое Голгофа? Это когда тебя убивают… просто так, без вины… а тебя никому не жалко. Наоборот, всем весело, как в цирке… ну, или на ярмарке. Понимаешь?

Распутин молча кивает.

И чем ты ближе ко Христу, тем неизбежнее Голгофа…

Пауза.

Ты, Григорий Ефимович, по христову пути шел, а Голгофу Его как-то не замечал. Потому и в смятении сейчас. Это ничего. Спаситель вон кровавым потом умылся в преддверии креста. Что ж о нас с тобой говорить?..

Распутин (пораженно): И ты с этим во внутрях живешь?

Николай (улыбается): А что, не заметно?

Распутин опять хочет поцеловать его руку. Николай мягким движением ее прячет и дружески обнимает его за плечи.

Да полно тебе, Григорий Ефимович. (с улыбкой) Что мы с тобой как апостолы в лодке рядимся. Скоро Мама из госпиталя придет – чай будем пить. С Аннушкой…

Распутин вздрагивает на слове "Аннушка", встает и отрицательно качает головой. Он снова начинает мерзнуть – как в начале пьесы.

Распутин: Нет. Не могу. Нездоровится.

Николай тоже встает.

Жаль. У Мамы для тебя хорошая новость: нотариуса, за которого ты хлопотал, переводят из Барнаула в Москву. Министр уже бумагу подписал.

Распутин (вполголоса констатирует): Уважил.

Николай (с надеждой): Может, останешься. Вон дрожишь весь – чай горячий в самый раз.

Распутин: Эту студоту́ не отогреешь. Пойду я.

Николай (разочаровано): Ну, как знаешь.

Пауза.

Видишь (кивает на свою форму) - на войну еду. Нескоро увидимся.

Распутин (задумчиво): Да.

Пауза.

Николай: Благослови.

Распутин: Давай лучше ты меня. Мне нужнее.

Николай пожимает плечами и делает благословляющий жест. Распутин целует его руку и, не мешкая, уходит.

Почти в тот же миг на пороге появляется Александра Федоровна и Вырубова. На них одежда медсестер. В руках царицы тяжелый саквояж с медицинскими принадлежностями. Вырубова – на костылях.

Александра Федоровна (тревожно): Кто приходил?

Николай (безмятежно): Григорий Ефимович. Наказал тебе Аннушку беречь и за барнаульского бездельника велел тебя решительно расцеловать.

Николай выполняет "поручение". Александра Федоровна не удовлетворена таким ответом – чувствует неладное. Но виду старается не подавать.

Александра Федоровна (в тон мужу): К счастью, у бессердечных министров случаются жены-медсестры с бульдожьей хваткой.

Вырубова ("ни к селу, ни к городу"): Вообразите, наш беспутный Феликс под влиянием Григория Ефимовича совершенно преобразился и теперь носится с идеей познакомить его с Ириной. Вот будет номер, если из Феликса получится образцовый семьянин!

Александра Федоровна: Странно. Ее вчера проводили в Ливадию – до весны в Петербурге Ирина не появится. Ты что-то путаешь.

Вырубова (дуется): Ну, не знаю. Феликс в последнее время только об этой встрече и говорит.