— Обязательно, — пообещал он снова. — Как только, так сразу…
— Я жду! — томно протянула банкирша.
«Влюбилась она в меня, что ли?.. Интересное дело! — вполне спокойно и даже как-то расчетливо подумал Браслет. — Это можно хорошо использовать».
Ступицину привез на своей «Хонде» Артем Чекин, владевший турфирмой «Багамы». Чувствовалось, что ему не очень понравилось то, как его дама строит глазки хозяину дачи. Впрочем, Браслету он готов был многое простить. Этот человек был ему необходим для больших дел, как и он сам Браслету.
А Верблюда все не было. И это заставляло хозяина дачи то и дело оставлять своих гостей в большом зале, где они развлекались, слушая музыку и потягивая из бокалов игристое вино, и выбегать на крыльцо, чтобы посмотреть на дорогу и вновь убедиться, что машины с его избавителем все еще не видно.
Кавалькада из трех машин подъехала к даче Браслета только к двум часам дня, когда все гости уже основательно проголодались и часто заглядывали в столовую, где на длинном столе дымились роскошные блюда. Из машины, ехавшей в середине, выбрался толстый Верблюд и, приветливо взмахнув рукой в сторону обрадованного Браслета, помог выйти своей даме. Когда Браслет повнимательнее пригляделся к ней, то почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз, а в горле застрял комок, не позволивший даже произнести ему приветственные речи, заготовленные специально для этого главного гостя.
Под руку с Верблюдом на крыльцо поднималась вся в бриллиантах и алмазах Лиана. Та самая девчонка из Ивановской глуши, которую Браслет сравнительно недавно привез в столицу…
Культурное застолье, периодически прерывавшееся выступлениями группы «Светящиеся», продолжалось в общей сложности часа два, а затем переросло в обыкновенную пьянку. Весь светский лоск с гостей и хозяина словно ветром сдуло. Этому способствовали неумеренные алкогольные возлияния, а главное, конечно, не слишком «академическое» воспитание собравшихся, вернее, его полное отсутствие. Все эти хозяева нынешней жизни вышли в основном из простых семей и чувствовали себя свободно не на каких-нибудь светских раутах, а именно среди таких же, как они сами, «простых» людей.
Адвокат Груздев и депутат Щербанюк, во время всего обеда оспаривавшие друг у друга обязанности тамады, в конце концов так нализались, что отключились напрочь, и их пришлось отнести на второй этаж и уложить там в одной комнате вдвоем на одну тахту. Девицы же, которых они привезли с собой, совсем не скучали без кавалеров. Никого не стесняясь, они принялись ублажать друг друга, целуясь взасос и постепенно раздеваясь. На «лесбийское шоу» почему-то с особым интересом взирали совсем еще юные девчонки из группы «Светящиеся», которых настолько захватило это зрелище, что они даже забыли про свои прямые обязанности. Постепенно они и сами вошли в раж и принялись весьма талантливо подражать лесбиянкам со стажем. И это развлечение гостям понравилось гораздо больше, к девочкам тут же присоединились Носкин и Чекин с двумя лысыми и обрюзгшими директорами магазинов. В общем, начинавшийся весьма благопристойно обед выродился на конечном этапе в самую непристойную оргию, какую себе можно было только представить.
Правда, хозяин дачи еще до начала безумия, охватившего гостей, скромно удалился в одну из дальних комнат, пригласив с собой хорошенькую банкиршу. Он рассчитывал в ее объятиях побыстрее забыть о «проклятой предательнице» Лиане, променявшей его на «эту волосатую обезьяну Верблюда». Сама же Лиана тоже особенно не стеснялась, хотя и для нее стало полной неожиданностью, что Макс, как она называла Максуда Ибрагимова, привез ее на дачу Браслета, от которого она сбежала. На этой шикарной даче ей бывать еще ни разу не приходилось, и она быстро сообразила, что Браслет никогда не раскрывался перед ней до конца. Это обстоятельство еще раз убедило ее, что она была права, когда решила покинуть «благодетеля». Макс, в отличие от Браслета, ничего не скрывал от своей любовницы. По крайней мере, в той части своих дел, что касалась доходов. А уж расходы Лиана решила целиком и полностью возложить на себя. Но как же она ошибалась, думая, что ей будет это позволено. Она представляла себе нового обожателя совсем не таким, каким он был на самом деле. В этом ей предстояло убедиться очень и очень скоро…
Браслет же, не теряя даром времени, пытался напоить банкиршу, затащив ее в отдаленные апартаменты, рядом с ванной комнатой.
— Ну что ты так спешишь, мальчик! — ласково выговаривала ему перезрелая красотка, о подлинном возрасте которой Браслет начал догадываться только сейчас, когда оказался с ней в непосредственной близости. От каждого прикосновения от нее кусками отлетала «штукатурка» и сыпался «песок». — Нам спешить некуда! Мы с тобой много начудим… С нашими-то капиталами! Да мы всю страну купим! Нет, к черту эту страну! Мы купим что-нибудь за границей… Я уже открыла кругленький счет у швейцарских «гномов». Ты знаешь, кто такие швейцарские «гномы», мой мальчик? Ты не знаешь? Глупенький! Подожди… Я хочу принять ванну… из шампанского! Прикажи своим людям… Я тебя умоляю!
«Уже созрела! — понял Браслет, умело стягивая колготки вместе с трусиками с бедер банкирши. — Ты меня запомнишь!..» Но сам он раздеться не успел. В комнату заглянула усатая физиономия Верблюда.
— Вот ты где! Э? А я тебя уже устал разыскивать. Эге! — произнес он, вваливаясь в комнату без приглашения.
— Нас нет дома! — взвизгнула банкирша. — Зайдите позже…
— Тебя можно, Браслет? Э? Есть разговор, — не обращая внимания на распластавшуюся на диване и дрыгавшую от неудовольствия голыми ногами женщину, сказал Верблюд.
— Ты же видишь, я занят! — ответил Браслет, почувствовавший, что возбуждение, переполнявшее все его члены, с возникновением Верблюда куда-то моментально испарилось, исчезло, да так, как будто его никогда и не было. — Хотя постой! Я сейчас… Придется тебе немного подождать, милочка…
— Нет! — вскричала раненой ланью банкирша. — Только не это…
Верблюд выбрал для разговора заросший диким шиповником участок сада, за которым никто не ухаживал. Там он, накинув на плечи дорогую шубу и взяв Браслета под руку, прохаживался с ним по расчищенным от снега дорожкам и увлеченно доказывал:
— Ты пойми, я тебе плохого не желаю! Э? Я о тебе пекусь, можно сказать, как о самом себе. Эге! Мы должны работать вместе! Это какие перед нами тогда перспективы открываются, страшно подумать! Я же вижу, с какими ты людьми дела делаешь. Э? Вижу! И мне это нравится. Эге! Люди деловые. Все будем работать на общий результат…
— Ты даешь, Верблюд! — подивился Браслет. — Чего-чего, а такого я от тебя, честно сказать, просто не ожидал. Твои предложения застали меня врасплох. Я об этом подумаю-поразмыслю на досуге. А пока давай решим с делом, которое уже сделано. Сколько я тебе должен за помощь?
— Э? Ты об этой маленькой дружеской услуге? Брось даже думать. Лично мне ты уже ничего не должен. Эге! Считай, что мы с тобой в расчете. Ну, заплатишь, конечно, по десять тысяч долларов семьям покойных. Я двоих потерял в том деле. Трое раненых. Им по три тысячи каждому. И все! Э?
— Что-то дешево ты ценишь жизни своих людей… — усмехнулся Браслет.
— Э! Зачем так говоришь? Ты сам не знаешь, что говоришь! У меня с теми, кто работает, контракт, да! Все как у людей. В контракте четко сказано: «Семья в случае потери кормильца получает компенсацию в размере десяти тысяч долларов». Эге! Всем все ясно, все довольны. А желающих устроиться ко мне на работу хоть пруд пруди… В Азербайджане сейчас трудно найти работу, такие дела.
— И все же мне не совсем понятно, почему ты так дешево ценишь оказанную мне услугу? Я мог бы и больше дать…
— Все! Об этом кончили! — веско произнес Верблюд. — Я хочу поговорить о другом. Мне стало известно, что ты пытался выйти на моих друзей из Нигерии. Э? Слушай, мне это не нравится. Эге! Так мы с тобой больше работать не будем, договорились? Я тебе этот случай прощаю, но на будущее учти… Ты должен ставить меня в известность о всех своих действиях.
