Заметим, что рабочий день офицеров продолжался 10–11 часов в сутки, включая субботу. При этом уровень материального благосостояния офицерства был настолько низок, что известный политический деятель А. И. Гучков в своем докладе на заседании Государственной Думы в мае 1908 г. официально заявил: «Офицеры живут в бедности, вплоть до того, что многие из них со своими семьями переходят… на довольствие из ротного котла».
Безусловной нормой являлось уважение к старшему по чину и по должности. «Помни, что начальник всегда и везде начальник. Никогда не критикуй действий и поступков начальства вообще; при ком-либо — особенно и, Боже избави, при нижних чинах. Всякое распоряжение начальника по службе, в какой бы форме оно ни было выражено (предложение, просьба, совет) — есть приказание»[22].
В то же время и старший должен был уважать офицерское достоинство младшего. «Идея военного братства только и может осуществляться в том обществе, где начальники не рискуют натолкнуться на бестактность подчиненных, а подчиненные на резкость со стороны начальников. Истинная дисциплина именно к этому и ведет, ее девиз: отдай начальнику весь положенный долг и умей при этом держать себя с гордым сознанием своего офицерского достоинства», — писал известный в то время военный педагог генерал-лейтенант Н. Бутовский[23]
Конечно же, нельзя утверждать, будто в офицерской среде нормы взаимоотношений никогда не нарушались.В повседневной жизни встречались проявления несдержанности, некорректности, даже грубости начальников по отношению к подчиненным. Подчеркнем, однако, что подобные факты осуждались в офицерской среде, против этого явления боролась военная пресса, за это наказывали в дисциплинарном порядке.
Так, в одном из приказов по Кавказскому военному округу за 1908 г. описывается следующая ситуация: командир полка смотрел показное ротное учение. Когда один из взводов, выполняя строевые приемы по новому уставу, сбился, командир полка произнес в адрес взвода громкие ругательства. Главнокомандующий войсками округа генерал от кавалерии И. И. Воронцов-Дашков объявил выговор командиру полка, ибо «… начальник ни при каких обстоятельствах не должен и не имеет права допускать унизительное обращение со своими подчиненными…»[24].
Чрезвычайно важным элементом понятия «честь» в офицерской среде считалась такая черта, как умение держать свое слово. «Верность слову… всегда отличала офицера. Измена слову… недостойна звания его»[25].
Не случайно в те времена под «слово офицера» одалживали крупные суммы денег и вверяли самые важные, в том числе личные секреты, ибо нарушить слово считалось невозможным в принципе.
Верность российского офицерства данному слову вызывала уважение даже у врагов. Так, в тексте соглашения о капитуляции Порт-Артура японская сторона указала, что офицеры, «давшие честное слово» не возвращаться в строй и не принимать участия в действиях против японской армии до конца войны, получат разрешение вернуться на родину.
В отношениях с представителями других социальных групп офицерская этика предписывала следующее: «Офицер должен относиться ко всем лицам других сословий с уважением и свое чувство собственного достоинства не должен выражать надменностью перед этими лицами»[26]
Мотивировалось это, прежде всего, тем, что офицеры служат «… не только Государю, но и народу, главою которого является Государь»[27].
От каждого члена воинского сословия требовалось быть выдержанным, корректным и тактичным всегда, со всеми и везде. При этом было «необходимо помнить ту границу, где кончается полная достоинства вежливость и где начинается низкопоклонство»[28].
К льстецам, пытавшимся добиться расположения начальства, в офицерской среде традиционно относились с крайним неодобрением. «Льстивость… никогда и нигде не считалась достоинством офицера. В старой русской армии таких «служак» презирали»[29].
Не случайно в корпусе офицеров широкой популярностью пользовался афоризм генерала М. И. Драгомирова: «Ведет себя достойно пред неприятелем только тот, кто ведет себя достойно пред начальником»[30].
Особо следует сказать об этических нормах, определявших отношение офицеров к нижним чинам (рядовым и унтер-офицерам). Дело в том, что еще до 1917 г. либеральная интеллигенция и революционные партии нередко использовали клевету и подтасовки как средство дискредитации офицерского корпуса; в последующие десятилетия подобная практика стала нормой.
В частности, в одном из «трудов», вышедших в 1930-е годы, так описывались порядки, «установленные золотопогонной сворой» в солдатских казармах: «… Жестокие и унизительные наказания за малейшую провинность, грубое обращение и мордобой… разжигание национальной розни, поощрение неграмотности…». Далее делался вывод:«какого же еще обращения, кроме скотского, можно было ожидать от офицера, убежденного, что солдат есть животное, обладающее даром речи?»[31].
Подобные измышления не просто далеки от исторической правды: они насквозь лживы. Тогдашние армейские реалии были сложными, но совершенно иными.
Реформы 60–70-х годов ХIХ века значительно изменили социальную обстановку в стране, существенно повлияли на мировоззрение и психологию всех сословий и социальных групп. В частности, отмена крепостного права и установление сословного равенства принципиально изменили положение в армейской среде.
Если до этого отношения между солдатами и офицерами в значительной мере строились на основе принадлежности командного состава к высшим сословиям, то после реформ «… офицер-барин перестал существовать, нижний чин-холоп — тоже». К началу ХХ века «бессловесный солдат превратился в сознательное существо»[32]
В новых условиях обеспечить решение стоявших перед войсками задач, обучить и воспитать подчиненных, завоевать у них авторитет и уважение офицеры могли только за счет личных качеств, а также справедливого и заботливого отношения к солдатам.
Приведем несколько цитат из популярных книг и сборников того времени.
«Чем больше со стороны офицера будет теплоты, участия, терпения, тем легче он найдет доступ к сердцу и сознанию молодого солдата; в таком случае лучше пойдет его воспитание и образование…»[33].
«Солдаты не безмолвные бараны, а беспощадные судьи, пришедшие из разных концов беспредельной России, уносящие обратно, туда же, всё пережитое на службе: благодарность и озлобленность; уважение и презрение; любовь и ненависть»[34].
«Офицер должен уважать человеческие права своего собрата — нижнего чина»[35]
Следует подчеркнуть, что эти мысли не были отвлеченными рассуждениями дилетантов. Их авторы — офицеры и генералы, много лет служившие в армии, глубоко понимавшие суть процессов, происходивших в войсках.
По решению специальной государственной комиссии неграмотных солдат в обязательном порядке стали обучать чтению и письму (процент неграмотных среди призывников составлял в 1901–1910 гг. в среднем до 50%). При этом обучали солдат грамоте офицеры, в основном, ротного звена.
Кроме того, именно офицеры по собственной инициативе комплектовали ротные библиотеки, покупая книги за личные деньги.
В войсках делались попытки использовать совершенно новые для того времени формы работы с нижними чинами. Например, в 1-й и 2-й пехотных дивизиях были созданы особые советы офицеров с целью содействия умственному и нравственному развитию солдат; в 8-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии ежемесячно проводились совещания офицеров, на которых обсуждались методы обучения и воспитания нижних чинов, разбирались различные ситуации из жизни и службы солдат и офицеров.
